— Могу ли я ознакомится со списком претенденток? — Фредерика для вида, конечно же, смотрит на короля, хотя ее абсолютно точно уже ввели в курс дела, кто именно отвечал за подбор кандидаток.

Эвин кивает в мою сторону, и я достаю второй экземпляр. Знал же, что Эвин будет в гневе, и бедной бумажке, как гонцу с дурной вестью, достанется.

Маркиза разворачивает пергамент, быстро его изучает, пару раз то удивленно выгибая бровь, то зло усмехаясь. И даже изредка многозначительно поглядывает в мою сторону. Что я должен понять из этих взглядов? Что она что-то поняла? Так все открыто.

— Могу ли я высказать пару заме… — Она быстро спохватывается, пряча ошибку за почти правдоподобное покашливание. — Пару наблюдений?

Эвин немного нехотя, но кивает.

— Здесь всего пара принцесс, — очень осторожно, как будто этот намек вообще невозможно понять, высказывается маркиза.

— Артания достаточно сильное королевство, чтобы позволить себе обойтись без внешних союзников, — говорит король. — А вот укрепить ее изнутри пойдет на пользу.

Фредерике хватает ума принять его слова без лишних ремарок.

Возможно, в этот раз Черная вдова, наконец, подсуетилась, и нашла мне достойного соперника.

Я изо всех сил держу себя в руках, чтобы не выглядеть слишком довольным.

С самого начала я был уверен, что затея Эвина станет для меня либо скукой смертной, либо последней каплей, после которой я, наконец, оставлю службу, вернусь в своей разваленное родовое гнездо и проведу остаток дней у камина, в тепле, тишине и покое.

Но в свете таких перспектив — маркиза снова бросает на меня многозначительный голодный взгляд — есть еще и третий вариант.

Утереть нос Тайному совету, который, конечно же, уже выбрал свою кандидатку для Эвина.

Осталось выяснить, кого.

И сделать все, чтобы она ни в коем случае не получила руку короля.

— В таком случае, — Фредерика снова делает перед королем идеальный реверанс, — я немедленно отбываю в Черный сад и начинаю все приготовления к приезду девушек.

— Начинайте, начинайте, маркиза, — милостиво разрешает Эвин, и когда она уходит, тычет в мою сторону пальцем, словно я какой-то нашкодивший ребенок. — Рэйвен, я слишком хорошо знаю этот взгляд…

— Прости, но если уж ты заставляешь меня заниматься бабскими соплями и истериками, то имею я право на какие-то… привилегии! — делано возмущаюсь я. — И потом — ты же сам говорил про втоптанный сад.

Когда через пару дней после возвращения в монастырь, перед воротами появляется четверка всадников и начинается настоящий переполох, я почему-то сразу понимаю, что их появление как-то связано с той странной ночью, о которой я не рискнула рассказать даже Игрейн.

Когда подруга, запыхавшись, вбегает в обеденный зал, из которого только сбежали все послушницы, чтобы облепить маленькое окошко, через которое можно видеть внутренний двор, я с ужасом прижимаю к груди миску.

— Это посланники… Инквизиции? — спрашиваю шепотом, пока Игрейн переводит дыхание после быстрого бега. — Они за…

— Что? — Игрейн делает большие глаза, и я кое-как справляюсь с дрожащими руками. — Матильда, что у тебя в голове? С чего бы инквизиции приезжать в монастырь Плачущего?

— Может, нужна помощь… — отвечаю первое, что приходит на ум.

— Они ищут тебя! — в лоб выдает подруга, и я все-таки роняю на пол глиняную миску. Игрейн смотрит сначала на разлетевшиеся в стороны черепки, потом на меня. — Да что с тобой? Который день бледная. Девичья хворь?

Я густо краснею и, перехватив передник, присаживаюсь на корточки, чтобы убрать с пола.

— Плачущий, дай мне терпения, Тиль, ты что — оглохла? Всадники приехали за тобой!

Она хватает меня за плечи, тянет, вынуждая подняться и уже за руку волочет в сторону двери, а оттуда — к лестнице.

— Настоятельница Тамзина велела немедленно найти тебя и привести.

Плачущий, что теперь будет?

Возможно, юная герцогиня все-таки что-то вспомнила что на самом деле произошло то й ночью? Но почему тогда не отправила весть Инквизиции, как положено сделать любому добропорядочному артанцу?

Или, может, она хочет наградить меня за помощь?

Пока меня терзают сомнения, Игрейн уже вовсю волочет меня по широкому коридору, прямо до главного входа. Тамзина стоит на крыльце и о чем-то негромко разговаривает с высоким мужчиной в кольчуге и дорогом плаще.