– Раз уж я решил, – Спиру пару раз выдохнул и громко постучал. – А ты можешь идти.

– Это и мой номер тоже, между прочим, – проворчал Чупрей. – Я тут в сторонке постою, а вдруг удастся сценарием разжиться. Надо же Эве кому-то подсказывать.

– Еще раз напомнишь мне про постель…

– Говорю же: смирись.

Хели постучал еще раз.

– Почему она не открывает? Что, если ей плохо? Тут есть запасные ключи?

– Возможно, у портье? У горничных, скорее всего, рабочий день закончился.

– Мне все это не нравится. Эва, открывай! – вдруг заорал Хели. Он и в самом деле испугался. Если с Эвой что-то случилось, он себе этого никогда не простит.

Чупрей не успел прошипеть «Тише», как из соседней двери показались круглые очки.

– Так и знала, что за этой Арич будут таскаться все, кто ни попадя.

– Услышу еще одно неуважительное слово в сторону этой девушки, тотчас выкуплю этот отель, и вам негде будет снимать вашу мыльную оперу. Я понятно выразился? – Соседняя дверь тотчас закрылась. Рядом давился от смеха Чупрей. – Что не так?

– Не думаю, что с ее знанием языка она поняла хоть слово, но по тону сообразила, что лучше запереться.

– Где-то я ее видел.

– Это – костюмерша.

– Тогда не страшно. Завтра вы все равно снимаетесь… Дьявол!

Он не мог спокойно об этом думать. Хели снова забарабанил в дверь.

Дверь открылась так неожиданно, что Спиру едва не ввалился в номер. Эва, взлохмаченная и в коротком халатике, выглядела так, что Хели потерял дар речи.

– Ты! А я думала…

Из-за плеча Эвангелины выглянула симпатичная брюнетка.

– Какие люди! Заходите, я – Ванда. А вы – Хели. Потанцуем?

– Ты что здесь забыла? – раздался рядом голос Чупрея.

– Это не я забыла. Это ты кое-что забыл. Разве это – не твой номер? Заходи. Будешь четвертым.

– Так, девчонки, – грозно взревел Ежи и вытянул Кицай из комнаты. – Ванда марширует в свой номер, а Эва… – Он посмотрел на часы. – Даю вам с Хели пятнадцать минут…

Спиру протиснулся в дверь и запер ее перед носом у Чупрея. Прошагал внутрь, нашел источник музыки, и в номере наконец-то воцарилась тишина. Спиру обернулся к Эве. Та стояла, как натянутая струна. Прошептала:

– Чего ты хочешь?

– Тебя. И поговорить. – Спиру подошел к девушке так близко, что той пришлось приподнять голову, чтобы заглянуть ему в лицо. Его смелая Эва никогда не прятала глаз. – Сначала поговорить.

Хели нежно коснулся рукой разрумянившегося лица, провел большим пальцем по упрямому подбородку, затем по губам. Эва приоткрыла их, и мужчина едва сдержался, чтобы не начать ее целовать.

– Слушаю, – тихо, но строго вымолвила девушка.

– Я тут подумал…

Жаль, что он не подготовил нужные фразы заранее. Как же трудно признавать собственные ошибки!

– И?

Кажется, любимая не собиралась облегчать ему задание.

– Знаешь, я всегда избегал лицедеев. В моей семье ты - первая актриса.

– В твоей семье? Ты не передумал жениться?

– Никогда.

– И готов терпеть все мои образы?

– Это еще что такое?

– Образы на экране, то есть, роли.

Эва заметно разволновалась. Глаза стали огромными. Девушка жестикулировала и выглядела такой же юной, как три года назад.

– Готов, – вздохнул Хели. – Буду очень стараться.

– Думаешь, у нас что-то получится?

– У нас все получится.

Эва уткнулась лицом ему в грудь, а Спиру тотчас ее обнял.

– Тогда «да».

– Не слышу.

– Я согласна.

Хели сомневался, что возможно чувствовать себя лучше, чем чувствовал он в это мгновение.

– Как думаешь, тебя отпустят на выходные?

– Куда?

– В Грецию. Хочу поставить родителей перед фактом. Поженимся при первой же возможности.

– А греческие традиции? Мелина мне рассказывала…

– Чтобы у тебя появилось время сбежать? Нет, чем скорее, тем лучше.

– А мои родители?

– Отправим к ним Рафаэля, а потом сыграем там вторую свадьбу – по вашим традициям. Так подходит?

Эвангелина подняла на него полные слез глаза.

– Мне все подходит.

Хели и сам не сразу смог говорить.

– Тогда, давай спать. Что-то я устал.

– Просто спать?

– Можно не просто, но если только ты сама пожелаешь. У тебя сегодня был дебют. Во всех смыслах. А завтра съемки.