— Зина, погоди, — Папа досадливо морщится и заглядывает в чашку. — Все знают, что ты можешь генерировать вопросы по тысяче в секунду, но никто не умеет так быстро отвечать.

— Громов в сообщении не упоминался вовсе, — Настя прикладывает указательный палец к виску. На меня Михальчук не смотрит. — В сообщении упоминается группа: Дьявол. Её, в полном составе, ждут сегодня в одиннадцать ноль ноль в том месте, откуда мы поднялись на поверхность.

— Хм, говорит Фёдор, — Там, если кто забыл, очень узкий проход, по которому сможет спускаться один человек за раз. Бери да принимай по одному.

— Если там будет засада, нас примут в любом случае, — говорю я, — по одному или всей группой — не имеет значения. Думаю, нужно идти.

— Безумству храбрых, — бормочет Зина. — Я — против. Это — натуральная глупость; игра в поддавки.

— Я склонна поверить, — говорит Настя. — Обычно наши…оппоненты не скатывались до явных провокаций, их игра была намного тоньше.

— Им нужен Громов, — говорит Фёдор. — Думаю, имеет место быть ещё одна попытка его заполучить. И повторюсь: всё это очень напоминает банальную засаду в неудачном, для нас, месте. Не могу это поддержать.

— Дык, понятное дело, подстава, как есть! — просыпается Егор. — И чего нам, спрашивается, лезть в натуральную задннцу?

— Как по мне, стоит рискнуть, — Надя хлопает меня ладонью по бедру. Настя замечает этот жест и щурит глаза. — Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. А я бы сейчас хлопнула бокальчик.

— Голоса разделились, — Папа скребёт подбородок указательным пальцы. — Значится, решение принимать самому умному.

— Где же ты его найдёшь? — язвит Зина. Судя по всему, она уже сообразила, какое решение примет полковник. — Не забыл: не тебе подставлять свой зад, а вот этим?

— Не забыл, — Папа вздыхает и обводит взглядом всю нашу группу. — Вылазку проводить с предельной осторожностью, при малейших признаках опасности — немедленно отступать. Ну, вы все не маленькие и сами знаете, как действовать в таких ситуациях.

Пока он говорит, меня преследует одна мысль: почему сообщение получила Анастасия? Почему Мать-тьма в этот раз ничего не сказала, ограничившись каким-то невнятным предупреждением? И пока я думаю, меня не покидает ощущение пристального взгляда, направленного в затылок. Очень хочется обернуться, но понимаю: за спиной нет ничего, кроме гладкой стены кабинета.

Улицу перекрывают. Ругаются с какими-то местными сумасшедшими, которые грозятся жаловаться в самые высшие эшелоны, уж не знаю, что они имеют в виду. Майор, который обеспечивает безопасность, внимательно слушает каждого жалобщика и отвечает, что непременно разберётся и примет необходимые меры. Даже завидую его индифферентному спокойствию.

Пока майор беседует с чокнутыми старухами и нервными мамашами, солдаты растягивают сетку с предупреждениями и устанавливают передвижные баррикады. Защита плотно блокирует тот самый люк, через который мы выбрались из подземного ада. Папа, который приехал вместе с нами, поминает дураков, до сих пор никак не озаботившихся о злосчастном спуске вниз. И действительно: укреплять периметр внешней защиты и напрочь забыть о тысячах тварей, засевших под ногами.

— Этот мир погубит глупость и лень, — ворчит полковник и Зина, успокаивая, гладит его по плечу. — Самое обидное, что-мы-то делаем всё, чтобы эти долбоклювы остались живы, а вот им по-видимому, абсолютно похрен!

— Всё в норме, — майор, который общался с местными, козыряет, после пожимает всем руки. — Байка, про утечку газа, наверное, будет работать до скончания мира.

— Сколько там того мира осталось, — ворчит Зина. — Вы тут больше посматривайте, чтобы из дырки всякая нечисть не поползла, после того, как наши спустятся.

— Сделаем, — майор смотрит на Папу, а после переводит взгляд на меня. Это — один з тех, кто в своё время вызволял меня из автобуса жаб. — Как здоровьечко?

— Помаленьку, — отвечаю я. — Жить буду.

— Эт хорошо, — отвечает майор и вновь смотрит на Папу. — Я продолжу?

— Да, да, Петя, работайте, — у полковника звонит телефон, и он вытаскивает трубу. Смотрит на экран и лохматые брови ползут вверх. — Да, Константин Сергеевич, с добрым утром. Взаимно. Вашими молитвами. Как, повторите? К скольки? С чего такая срочность, вчера даже намёков не было? Ага, ага, понял. Добро, буду.

Он прячет аппарат и сдвинув фуражку, чешет затылок.

— Совещание намечалось на полдень, — говорит Папа в конце концов. — Сдвинули на полдесятого. Причём, звонил не Игорь, а почему-то зам самого. Что-то у меня свербит в одном месте. Дело нечисто.

— Ты так всегда говоришь, — ворчит Зина, однако на её лицо ложится тень. — Поехать с тобой, поддержать?

— Побудь здесь, — полковник внезапно целует Зину в щёку. — У меня реально хреновое предчувствие. Ну, если что-то пойдёт не так, ты знаешь, что делать.