Но никто так и не появился.

Самир молча провел нас через людную центральную комнату, мимо оживленно болтающих веселых завсегдатаев и огромного очага, где персонал варил по-джаддиански кофе в песке.

– Сюда, – позвал он, взбираясь на деревянную лестницу, ведущую на открытую веранду позади заведения.

Был ранний вечер. Неровная утренняя дымка улетучилась, и, несмотря на то что по всему Арслану дымили трубы, рыжее солнце сияло во всей красе, лишь изредка прячась за облаками. На веранде также было людно. За маленькими столиками лились беседы, глубоко личные или непринужденные. Один угол отгораживали бумажные ширмы с изображением женщин и птиц. За перилами раскинулся весь город – растянулся, словно только что очнувшийся после фуги человек.

Для персон, предположительно скрывающихся от Империи, Самир с Крашеным выбрали слишком доступное место для встречи. Любой захудалый анагност из Капеллы легко мог направить сюда дрон с камерой. Место вовсе не выглядело секретным. Учитывая количество народу, оно было, скорее, публичным.

Из-за ширмы появились двое, и я почти с облегчением отметил их мускулатуру и черные костюмы. Впрочем, разоружать нас не стали. Мужчины разошлись по сторонам и раздвинули ширмы, чтобы Самир мог протиснуться между ними. Жирный плагиарий перекрывал обзор, и я услышал голос экстрасоларианца прежде, чем увидел его. Высокий, ледяной, тягучий и гнусавый.

– Вот и ты. Привел наемников?

Заметный испуг Самира передался и мне, и я мгновенно остановился. Хлыст едва не врезался в меня, с трудом удержавшись на ногах. Звук голоса заставил нас замереть. Жуткий, жестокий, пропитанный ядом – я готов был представить, что во рту у Крашеного не зубы, а змеиные клыки. Даже голоса сьельсинов так не ужасали меня, хотя они и не говорили на языке людей.

Самир ссутулился и поклонился:

– Да, хозяин.

– Так посторонись, мой милый. Я хочу побеседовать с ними, а не с тобой.

Двое подручных Крашеного даже бровью не повели в нашу сторону. Они вообще никуда не смотрели, словно замкнувшись в себе. Я несколько секунд вглядывался в лицо одного, сбитый с толку этой глубокой пустотой. Что за человек мог вызывать такой страх и требовать такого самоконтроля? Подобным поведением не отличались даже телохранители моего отца, а он был самым суровым из всех, кого я знал. Даже Эмиль Борделон, несмотря на всю свою жестокость, не доводил людей до такого.

Самир отступил, и нашему взору предстало лицо Крашеного. Ничего похожего я не видел никогда.

Инмейн. Нечеловек.

Он был гомункулом, как Айлекс, но в то же время совершенно другого пошиба – все равно что сравнивать человека и акулу. Красноволосый, с кожей сродни старому фарфору – прозрачной, с синими жилками. Страшнее всего были глаза – темные, напоминавшие сьельсинские. Но пустые глаза ксенобитов чернели, как провалы в горной породе. Эти же были куда омерзительнее: зрачок будто растекся по склере от чрезмерного возбуждения. Крашеный был воплощением упоенного охотой хищника, вызывающего первобытный страх. И он прекрасно это знал, раскрасив себя так, чтобы внушать еще больший ужас. Ни мужчина, ни женщина, а маскирующееся под человека чудовище. Ярко-красные губы выглядели клоунской пародией на джаддианского cortigiano – придворного угодника. Когда гомункул улыбался, видны были зубы – жуткое множество зубов. Я не хотел даже гадать, что за черный маг создал и вырастил это существо. А главное – зачем? Возможно, для какого-нибудь дома плотских извращений где-то на невообразимой планете.

Но теперь он был здесь… на улице, у всех на виду. В чайном домике. Я и представить не мог, как он прошел мимо этих обычных людей и не распугал их. Почему эти обычные люди даже не чувствовали, что он находится рядом, как змея в траве? Я готов был с воплями убежать. Или обнажить меч.

Рука инстинктивно дернулась к кожаным ножнам на ремне. Заметив это, Крашеный улыбнулся и протяжно произнес:

– Значит, это ты. – Он закусил губу. – Красавчик.

Улыбка нечеловечески растянулась, обнажив все до единого зубы экстрасоларианца. За алыми губами их пряталось не меньше сотни.

– Марло, так? – Гомункул подал мне бледную, с длинными пальцами руку. Ногти были того же цвета, что и губы.

– А вы, полагаю, Крашеный? – выдавил я, глядя ему в лицо, и пожал зловещую ладонь, заметив под соскользнувшим рукавом вытатуированные глаза.

Гомункул сразу же отдернул руку вверх, над его головой бряцнули браслеты.

– Мальчик, – наставил он на меня палец, – я никто. Запомни это хорошенько.

Он откинулся в кресле, не сводя с меня глаз, и небрежно махнул Самиру:

– Будь любезен, принеси нам чаю.

Жирный плагиарий поспешно удалился за ширму. На мгновение повисла тишина. Наша пятерка осталась наедине с демоном. За его спиной шумел причудливый город. Неподалеку возвышалась ракета в типичных для Арслана строительных лесах, снизу доверху завешенная голографическими рекламными транспарантами.

– Мессир, – произнес я, не забыв предостережение гомункула, – я Адриан Марло, лорд-комендант Мейдуанского Красного отряда. Самир наверняка доложил о наших потребностях?