Впрочем, вскоре меня постигло разочарование, потому что как таковых различий я не нашла. Техника древних харров выглядела значительно более экзотично и впечатляюще, а тут… Лаконичные современные интерьеры, похожие на привычные пластики материалы — скучно.

Внутри нас почти сразу покинул профессор. Извинившись, он заявил, что хочет немного поработать и пересмотреть план исследований, хотя я предположила, что ему просто нужно успокоиться в одиночестве.

Вытянутое и на удивление просторное помещение кают-компании было разделено на несколько зон по не вполне понятному признаку: в каждой располагалась отдельная группа мягких светлых диванов или кресел, и только. Я даже голографических экранов не заметила и вообще никакого развлекательного оборудования, но с выводами не спешила. Может, всё это аккуратно запрятано в безликих жемчужно-серых стенах.

— А снаружи корабль кажется гораздо меньше, — заметила рассеянно, когда мы вошли и расселись в одном из закутков. Офицеры в широких креслах, мы с Ниром — на одном из диванчиков, которые были не намного шире.

Была бы я одна — притулилась под бочок к отцу, но, подумав, Нира оставлять не стала и устроилась рядом с ним. И правильно сделала. Рыжий от этого заметно расслабился, сел удобно, не притискивая меня к себе нервно, как утопающий, а просто продолжил держать за руку. Ну, не считая сплетённых хвостов; я уже диву давалась, как этой конечности не надоедает.

— Не кажется, — охотно отозвался генерал. — У этой штуки какие-то особые отношения с пространством, она внутри действительно больше. Но об этом лучше Глеба расспрашивать, я не углублялся в вопрос. Если он, конечно, захочет отвечать.

— Нет уж, спасибо. Я из общего любопытства спросила, — я даже поёжилась в ответ. Мало мне харрских заморочек, еще и в эти влезать…

— Ладно, давай рассказывай уже, куда Тата ухитрилась вляпаться, помимо древних цивилизаций, — сказал отец, вольготно развалившись на своём месте.

Щеглов окинул нас с харром полным сомнения взглядом, но всё же ответил.

— Да ничего нового, ты же знаешь нашу радикальную оппозицию. Денег ей добрые соседи не жалеют, а дальше уже по усмотрению. Кто-то громко кричит и аккуратно тратит, в том числе на себя любимого, а есть идейные, как этот. Я бы его даже пожалел, если бы статья была другая, а не измена родине.

— А кто он такой? Почему его называли майором? И что, они действительно всё это время караулили на планете, пока я прилечу? Им заняться больше нечем было?! И куда ИСБ смотрела?!

Горячилась я напрасно, всё оказалось довольно банально и совсем не так грандиозно.

Когда Империя зачищала Индру от отбросов человеческого вида, как это часто бывает, выскрести грязь полностью вот так сразу не удалось. Кто-то успел удрать в общей суматохе, кто-то залёг на дно, умудрившись запасти на чёрный день много всякого. В здешних условиях ничего не стоило припрятать не то что оружие, но целую базу, что уж говорить про пару вертолётов из числа завезённых еще бандитами. Кое-кто из этих, запасливых, нашёл своё место на Индре и после чистки, в спокойное время.

Из числа последних был тот охранник, который случайно включил оборудование в зале, Томас Либерман. Он с большим интересом ввязался в экспедицию отчасти потому, что раньше уже бывал в храме. Каменные древние пирамиды с самого начала вызывали любопытство молодого парня, сошедшегося с пиратами исключительно из-за наивной тяги к приключениям. Годы прошли, но любопытства не убавили. Во всяком случае, так утверждал Майкл, а самого беглеца ещё предстояло найти. Если бывшие друзья, конечно, оставили его в живых.

Когда произошла трагедия, Томас вспомнил не об остатках экспедиции, а о том, что неподалёку от храма остался схрон, устроенный его бывшими приятелями. Выключенным приборам ни местная техника, ни атмосферное электричество страшны не были, поэтому законсервированные средства связи оказались в рабочем состоянии. И за помощью Либерман по старой привычке пошёл не к властям, а к бывшему командиру, который по прихоти судьбы совершенно неожиданно ответил на вызов. А потом передал информацию старому приятелю и бывшему сослуживцу.

Приятелем этим и оказался Майкл. На самом деле его звали совсем не так, но заострять на этом внимание Щеглов не стал, да и меня такие детали не интересовали. Главное, этот Майкл раньше был офицером спецназа ИСБ, которого комиссовали по ранению. За мутной формулировкой лежала настоящая трагедия: на том задании, где он пострадал, погиб почти весь его отряд. Генерал не стал вдаваться в подробности засекреченного дела, но упомянул, что отставной майор в тех событиях винил просчёты высшего руководства.