Ярнауга знал: что бы ни случилось, он никогда больше не увидит солнечные блики на стенах деревянных домов и не услышит пения горных ручьев, когда они несутся с плеском мимо его дверей к разбухающему Гратуваску. И не будет он больше стоять на своем крыльце в чистые темные весенние ночи и смотреть на сияние огней в небе — мерцающих северных огней, знакомых ему с детства, не похожих на грохочущие нездоровые вспышки, которые мерцают теперь на темной громаде Пика Бурь. Все это отошло в прошлое. Дорога его была ясна, но мало радости было в ней.

Но даже теперь не все еще прояснилось. Все еще непонятен был навязчивый сон, с которым следовало разобраться, сон о черной книге и трех мечах. Он упорно приходил к нему по ночам последние две недели, но смысл его был все еще темен.

Течение мыслей старика было прервано появлением движущегося пятна на далекой опушке леса западного края Вальдхельма. Он быстро сощурился, потом наклонил голову и поднялся на ноги.

Пока он натягивал куртку, ветер сменил направление, и вскоре с севера прокатился слабый раскат грома. Вслед за ним, с противоположной стороны, раздался все усиливающийся стук копыт, в конце концов перекрывший гром.

Когда Ярнауга поднял клетку с птицами и отправился навстречу всадникам, звуки слились — раскаты северного грома и мерный цокот всадников с юга, — наполнив лес ледяным рокотом, музыкой, сыгранной на ледяных барабанах.

Рев реки бился в ушах. Мгновение Саймону казалось, что только вода и движется в этом мире, все остальные — лучники на том берегу, Мария, сам он — все застыли в оцепенении в тот момент, когда достигла цели стрела, трепетавшая в спине Бинабика. Потом еще одна стрела пролетела мимо побелевшего лица девушки, с треском ударившись в разбитый карниз из блестящего камня, и все снова наполнилось безумным, порывистым движением.

Почти забыв о лучниках, которые, словно насекомые, чье гнездо разворошили, суетились на той стороне реки, Саймон в три прыжка одолел расстояние, отделявшее его от девочки и тролля. Он нагнулся, чтобы посмотреть, что произошло, и какая-то отстраненная часть его сознания зафиксировала, что мальчишеские краги, которые носила Мария, продрались на коленях и что в его рубашку под рукой вонзилась стрела. Сначала он решил, что она вовсе не задела его, но потом резкая боль обожгла ребра.

Новые и новые стрелы бились о каменные плиты перед ними и отскакивали, как камешке на озере. Саймон быстро встал на колени, взяв на руки безмолвного тролля и ощущая, как ужасная беспощадная стрела трепещет у него под пальцами.

Он повернулся так, чтобы его спина оказалась между маленьким человеком и лучниками — Бинабик был такой бледный! Наверное, он умер! — и встал. Снова обожгла боль в ребрах, юноша пошатнулся, и Мария подхватила его за локоть.

— Кровь Локкена! — закричал на том берегу одетый в черное Инген, и его далекий голос слабым бормотанием отозвался в ушах Саймона. — Вы же убиваете их, вы, идиоты! Я сказал, задержать их там! Где барон Хеаферт?

Кантака прибежала вниз и присоединилась к Саймону и Марии. Пока они тяжело взбирались на Да'ай Чикизу, девушка пыталась прогнать волчицу взмахами руки.

Последняя стрела ударилась в ступеньку за их спинами, и воздух снова стал неподвижным.

— Хеаферт здесь, риммер! — звук этого голоса перекрыл даже шум реки.

Саймон, стоя на верхней ступеньке, обернулся. Сердце его оборвалось.

Дюжина вооруженных людей проталкивалась между лучниками Ингена, направляясь прямо к Воротам Оленей, мосту, который лодка путников прошла как раз перед тем, как они высадились на берег. Сам барон замыкал группу на рыжем коне, высоко над головой подняв длинную пику. Они не смогли бы убежать далеко даже от пеших солдат, а уж лошадь барона нагонит их в считанные минуты.

— Саймон! Беги! — Мария дернула его за руку и потащила за собой. — Мы можем еще спрятаться в городе!

Саймон знал, что это тоже безнадежно. К тому времени, как они достигнут первого укрытия, солдаты уже нагонят их.

— Хеаферт! — раздался голос Ингена Джеггера, незначительный слабый звук, теряющийся в гуле воды. — Нельзя! Не будь дураком, эркинландер! Твоя лошадь!

Остальное затерялось в шуме реки; если Хеаферт и услышал что-нибудь, он не обратил на это внимания. Через мгновение к топоту солдатских сапог по мосту присоединилась тяжелая поступь лошади.

Как раз когда шум погони стал невыносимо близким, Саймон зацепился носком сапога за перевернутую каменную плиту и упал.

Стрела в спине, думал он, падая. Как же это случилось? И тут же больно стукнулся плечом, перекатившись на бок, чтобы уберечь лежащее у него на руках тело тролля.

Он лежал на спине, глядя на расколотые кусочки неба, проглядывающие сквозь темные купол деревьев, грудь сдавливало отнюдь не невесомое тело Бинабика.

Мария тащила его за край рубахи, пытаясь поднять. Он хотел сказать ей, что теперь это уже неважно, теперь уже не стоит беспокоиться, но приподнявшись на локте и поддерживая другой рукой тело тролля, вдруг увидел, что внизу происходит что-то странное.