Не слушавшие музыкантов ситхи тихо переговаривались или просто лежали на спине, глядя вверх, словно видели ночное небо сквозь сплошной камень горы. Большинство обернулись посмотреть на пленников у дверей, но Саймон чувствовал, что ситхи уделяют им не больше внимания, чем человек, который слушает интересный рассказ и отвлекается на пробегающую мимо кошку.

Он и его спутники, совершенно не ждавшие всего этого, застыли, разинув рты. Предводитель их стражи пересек комнату и остановился у противоположной стены, где еще две фигуры лицом друг к другу сидели за столом — высоким кубом из блестящего белого камня. Оба сидящих внимательно смотрели на что-то, лежавшее на столе, освещенном еще одной странной лампой, которая была установлена в стенной нише поблизости. Стражник остановился и тихо стоял рядом со столом, словно дожидаясь, когда его заметят.

Ситхи, сидевший спиной к остальным, был одет в красивую куртку с высоким воротом цвета зеленой листвы; его штаны и сапоги были того же цвета. Заплетенные в косички рыжие волосы отливали еще более огненными красками, чем волосы Саймона, а на руках, которыми он двигал что-то по поверхности стола, блестели кольца. Напротив него сидел ситхи, закутанный в просторную белую одежду, лежащую красивыми складками. Волосы его имели вересковый или голубоватый оттенок, над одним ухом висело блестящее черное перо ворона. Как раз когда Саймон смотрел на него, одетый в белое ситхи, сверкнув зубами, сказал что-то своему компаньону и потянулся, чтобы подвинуть какой-то предмет. Саймон всмотрелся внимательнее и моргнул.

Это был тот самый ситхи, которого он спас из ловушки лесника. В этом не было никакого сомнения.

— Это же он! — возбужденно прошептал юноша Бинабику. — Это тот, чья стрела…

Когда он произнес это, их страж подошел к столу, и спасенный Саймоном ситхи поднял глаза. Страж быстро сказал что-то, но одетый в белое только мельком взглянул на сгрудившихся у дверей пленников и отстраняюще махнул рукой, снова обращаясь к тому, что, как решил Саймон, было причудливой картой или игральной доской. Рыжеволосый ситхи даже не обернулся. Спустя мгновение страж вернулся к пленникам.

— Вы должны подождать, пока лорд Джирики закончит, — он перевел взгляд бесстрастных глаз на Саймона. — Поскольку стрела твоя, тебя я могу развязать. Остальных — нет.

Саймон готов был броситься вперед и встать лицом к лицу с одетым в белое ситхи Джирики, если это было его именем. Он стоял всего в броске камня от того, кто дал ему странный долг-подарок, но никто здесь не хотел обращать внимания на владельца Белой стрелы. Бинабик, почувствовав его намерение, предостерегающе пихнул юношу локтем в бок.

— Если мои товарищи останутся связанными, значит, останусь и я, — наконец сказал Саймон. В первый раз ему показалось, что по лицу невозмутимого ситхи скользнуло выражение беспокойства.

— Это действительно Белая стрела, — сказал предводитель стражей. — Ты не должен быть пленником, если не будет доказано, что ты получил ее обманным путем, но я не могу освободить твоих спутников.

— Тогда я останусь связанным, — твердо сказал Саймон. Ситхи внимательно посмотрел на него, потом медленно, как рептилия, опустил веки и поднял их, грустно улыбаясь.

— Пусть будет так, — сказал он. — Мне не нравится связывать носителя Стайя Аме, но я не вижу другого пути. Верно или нет, этот поступок будет лежать на моем сердце. — Потом он качнул головой и почти с уважением поглядел светящимися глазами в глаза Саймона. — Моя мать называла меня Аннаи, — сказал он.

Сбитый с толку Саймон молчал до тех пор, пока сапог Бинабика не наступил на его носок.

— О! — сказал он. — А моя мать называла меня Саймоном… Сеоманом на самом деле. — Потом, увидев, что ситхи удовлетворенно кивнул, юноша торопливо добавил: — А это мои товарищи: Бинабик из Йиканука, Хейстен и Гримрик из Эркинланда и Слудиг из Риммергарда.

Может быть, подумал Саймон, раз уж ситхи придают такое значение обмену именами, это вынужденное представление чем-то поможет его друзьям.

Аннаи еще раз качнул головой и отошел, заняв переднюю позицию у каменного стола. Прочие стражи на удивление деликатно помогли пленникам сесть и разбрелись по пещере.

Саймон и его спутники тихо переговаривались, более подавленные странной музыкой, чем своим незавидным положением.

— Все-таки, — горько сказал Слудиг, предварительно посетовав на то, как с ним обращаются. — По крайней мере мы живы. Мало кому из столкнувшихся с демонами так повезло.

— Ну и башковитый ты, Саймон, парень, — засмеялся Хейстен. — Башка у тебя варит, дай Бог. Чтобы честный народ кланялся и расшаркивался! Не забыть бы попросить мешок золота, пока не ушли.

— «Кланялся и расшаркивался»! — Саймон грустно усмехнулся, смеясь над собственной наивностью. — Разве я свободен? Разве я не связан? Разве я ужинаю?

— Верно, — печально сказал Хейстен. — Кусочек бы хорошо проскочил. И кружечка-другая.

— Я предполагаю, что мы не будем ничего получать, пока Джирики не будет видеть нас, — сказал Бинабик. — Но если Саймон действительно именно его освобождал, мы еще можем хорошенько подкрепляться.