Башня была меньше, чем казалась с берега. Это было лишь небольшое каменное сооружение, обнесенное по верхнему этажу деревянной загородкой. Дверь разбухла от влажного океанского воздуха, но Динивану удалось отворить ее, и они вошли, поддерживая монаха с обеих сторон. В круглой комнате не было ничего, кроме грубо отесанного стола, стула и потрепанного ковра, который лежал, скатанный и связанный, у подножия лестницы. Морской воздух врывался в окно, не закрытое ставней. Кадрах, молчавший всю дорогу наверх по каменной тропе, проковылял несколько шагов от двери, опустился на пол, положил голову на свернутый ковер и снова погрузился в сон.

— Измучен, бедняга, — сказал Диниван. Он взял со стола лампу и зажег ее от другой, горящей, затем внимательно посмотрел на монаха. — Он изменился, но, возможно, это из-за случившегося с ним несчастья.

— Он долго барахтался в воде, — подтвердила Мириамель с некоторым чувством вины.

— А, ну конечно. — Диниван встал. — Мы оставим его спать, а сами поднимемся наверх. Нам о многом нужно поговорить. Вы ели?

— Нет, только вчера вечером. — Мириамель вдруг ощутила страшный голод. — И пить тоже хочется.

— Все будет к вашим услугам, — улыбнулся Диниван. — Идите наверх. Я сниму с вашего спутника мокрую одежду и присоединюсь к вам.

Комната наверху была обставлена лучше: в ней была походная кровать, два стула, большой комод у стены. Дверь, легко открывавшаяся, выходила на деревянный настил, окружавший башню. На комоде стояло блюдо, накрытое салфеткой. Мириамель подняла салфетку и увидела сыр, фрукты и три круглых хлебца.

— Виноград с холмов Телигура необычайно вкусен, — сказал священник, появившись в дверях. — Угощайтесь.

Мириамель не стала ждать вторичного приглашения. Она взяла целый хлебец и сыр, потом оторвала большую гроздь винограда и уселась на стул. Довольный Диниван минутку смотрел, как она ест, потом исчез. Вскоре он появился с полным кувшином.

— Колодец почти пуст, но вода превосходная, — сказал он. — Ну, с чего мы начнем? Вы, конечно, уже слышали про Наглимунд?

Мириамель кивнула.

— Кое-что вам, возможно, неизвестно. Джошуа и еще некоторые спаслись.

В возбуждении она поперхнулась корочкой хлеба. Диниван поддерживал кувшин, пока она пила.

— Кто ушел с ним? — спросила она, отдышавшись. — Герцог Изгримнур? Воршева?

Диниван покачал головой.

— Не знаю. Разрушения были ужасны, и выжили немногие. Весь север кипит слухами. Трудно разобрать, где правда, но то, что Джошуа бежал, — точно.

— Как вы узнали?

— Боюсь, что не обо всем я вправе говорить, пока, во всяком случае, принцесса. Я под началом Ликтора Ранессина и связан присягой, но есть вещи, которых я не говорю даже его святейшеству… — Он усмехнулся. — Так оно и должно быть. Секретарь великого человека должен соблюдать тайну повсюду, даже в общении с самим великим человеком.

— Но почему вы заставили графа Страве отослать меня к вам?

— Я не знал, насколько хорошо вы информированы. Я слышал, что вы направляетесь в Санкеллан Магиетревис на переговоры со своим дядей герцогом Леобардисом. Я не мог вас туда пропустить. Вы знаете, что Леобардис умер?

— Страве мне сказал. — Она поднялась и взяла персик. Подумав, отломила еще кусок сыра.

— Но известно ли вам, что Леобардис погиб в результате предательства от руки собственного сына?

— Бенигариса? — она была поражена. — Но разве он не занял место отца? Почему же вельможи не сопротивлялись?

— О его предательстве не всем известно, но везде об этом шепчутся, а его мать Нессаланта, конечно, оказывает ему всяческую поддержку, хотя я предполагаю, она подозревает о преступлении своего сына.

— Но если вы знаете, почему вы чего-нибудь не предпримете? Почему ничего не делает Ликтор.

Диниван склонил голову.

— Потому что это одна из вещей, о которых я ему не сказал. Я уверен, однако, что до него дошли слухи.

Мириамель поставила тарелку на кровать.

— Элисия, Матерь Божия! Почему вы ему не сказали, Диниван?

— Потому что я не в состоянии этого доказать и не смею раскрыть источник информации, а он без доказательств ничего не может сделать, моя леди, только еще ухудшит ситуацию, пожалуй. В Наббане достаточно серьезных проблем, принцесса.

— Прошу вас, — она нетерпеливо взмахнула рукой. — Вот я сижу перед вами в монашеском одеянии, остриженная под мальчишку, вокруг одни враги, кроме вас, так, по крайней мере, мне кажется. Называйте меня просто Мириамель. И Скажите мне, что происходит в Наббане…