ГЛАВА 4

Роскошный кабинет одного из вельмож.

Высокая, статная, красивая женщина с темно синими волосами, непринужденно держа идеальную осанку, монументально восседала за огромным полированным столом из драгоценных пород темно-красного дерева в своем рабочем кабинете, стены которого были обшиты панелями из не менее дорогой древесины. Ее невероятной глубины и изумительной выразительности глаза, насыщенно синего цвета, с некоторой озабоченностью и даже строгостью, что выражалось положением идеальной формы бровей и небольшой складочкой между ними, взирали на лист дорогой ароматной бумаги, который еще недавно был сложен и запечатан в плотный конверт фельдъегерской службы, а сейчас тщательно изучен и в данный момент осмысляем.

Наконец, изящно поправив неосознанным и очень органичным жестом, выбившийся из строгой прически, локон блестящих волос, женщина протянула руку к колокольчику и позвонила. Спустя некоторое время в помещение вошла адъютант и вытянувшись перед главой безопасности Зеленого Дома, приготовилась выслушать указания ее сиятельства.

— Катин, срочно послать самый быстрый наш курьер в Предлесье и на доклад сюда тамошнего исправника, живо. Исполняй.

А когда дверь за стремительно удалившейся подтянутой красоткой закрылась, грозная хозяйка кабинета решительно встала, одернула полы строгого темно-зеленого мундира с минимумом золотого шитья и прочих немыслимо наверченных шнуров, и направилась в потайную дверку за тяжелой бархатной портьерой, что неприметно располагалась позади, в углу. Миновала со вкусом обставленный коридор, со стен которого на графиню Зеленовежскую взирали её славные предки, некоторые из которых, даже побывали главами Дома, но увы, вели Зеленичей к краху, и поэтому свою мать и бабку, ее сиятельству графине пришлось собственноручно «отставить» от княжения. Наконец, спустя несколько переходов и помещений, яркая, высокая красавица оказалась в оранжерее, где предстала перед полной своей противоположностью.

— Что у тебя, Любушка? — приторно сладко обратилась к ней аж до оскомы домашняя и милая невысокая, стройная женщина с невыразительного цвета едва розоватыми волосами, убранными сейчас под косынку, одарив при этом нежной улыбкой чуть не дрогнувшую собеседницу.

— Письмо от дочери получила. С Розин всё в порядке, — поспешила уточнить глава безопасности Дома.

— Что пишет Виолетушка? — продолжила тем же невероятно располагающим и успокаивающим тоном, эта некогда нереальной красоты женщина, что стала во главе Дома, когда ее лучшая подруга и самый верный соратник упокоила своих родителей, после того как те убили всех Зеленодальских, из которых остались лишь дочка-грудничок Розин и сама, ныне княгиня, Розалия Зеленодальская, с тех пор ставшая такой себе «неопасной» серой мышкой и до ломоты в костях милой «мамочкой».

— Синичи. Они начали! В игре за Пустоши они сделали свой первый ход.

— Надо же? Ты уверена, свет мой? — видимо потроллила ее светлость собеседницу всё таким же ласковым голосом с материнскими интонациями.

— Вчера они подослали ряженного. Якобы дикаря. Опасного. Скользкого. Он отыгрывал дурачка и спровоцировал местную шваль на конфликт. Мастерски, прямо скажем, видимо всё четко спланировал и изрядно подготовился. Один тамошний душегуб, после провокации этого вот с виду простака, взорвался словно накопитель Желтичей, ну и кинулся, — вызвав понимающую улыбку у княгини, синеволосая продолжила. — «Дикарь» же, разыграл все так, чтобы умертвить того… из пистолета. Того, что под защитой — из пистолета! Каково?

— Занятно, девочка моя, занятно. И он конечно же до этого терся рядом с девочками и мог бы ухлопать любую из них без всяких проблем? — уже нейтральным голосом поинтересовалась такая милая тётушка в простом сером платье и переднике для садовых работ, что аж заставило передернуть плечами докладчицу.

— Совершенно верно. Их охранные амулеты не были готовы к такому. Да и ни у кого бы не были. Кому, Магия побери, придет в голову таскаться с этой древней вонючей хлопушкой? — распалилась графиня, едва не потерявшая ребенка, а то и наследницу всего Дома. — Как, скажите на милость, охранным амулетам учуять полностью немагическую смерть, да еще и без колюще-режущих частей или ядов? Лазуричи, ведь, не закладывали подобного в свои охранители. А Беличи, которым всё и досталось от канувших Лазуричей, поговаривают, утратили секрет изготовления, а только и могут что продолжать штамповать амулеты старого образца. Так что, не видать нам обновленных охранителей. Да ты и сама всё это знаешь, Розали.

А пройдясь туда-сюда, провожаемая при этом успокаивающим материнским взглядом всё такой же спокойной Зеленодальской, Зеленовежская восстановила дыхание и продолжила:

— Ну а дикарь с пистолем — это вызов и пощечина нам от Синих. Более ведь, кричаще-дикарского оружия и выдумать-то невозможно было. Теперь молва пойдет, как Зеленичи, что носятся со своими ненаглядными дикарями и опекают Пустоши, едва наследницы не лишились от рук одного из них. Молва о том, что распустили мы диких, что один бешеный хорёк вырвался из загона и… ПОЩАДИЛ наследницу Зеленых(задыхаясь от ярости)! Уже пошла. Там так всё переиначили(обреченно вздохнула). Я доклад от Зеленохолмской читала, только тогда еще не могла понять откуда ноги растут. Знать, не самые у нас быстрые корабли, раз доклад от дочки позже слухов ко мне попал, — раздраженно подитожила графиня, а чуть подышав и опять успокоившись, продолжила. — Протекторат-то над Пустошами, правящий Дом(поёжившись) в раз у нас отберет и передаст более достойным(поморщилась). Ну а Синегорская спит и видит, как бы под себя перетянуть воздушные камни от туда. Надо, ой, надо было тогда оттеснять Синих от южных границ Пустошей, чтобы окромя нас никто с кочевниками сношений не имел. Да и сейчас нужно, иначе плакали наши корабли без их камней.

— Остынь, лапушка. Ты не ответила. Ты уверена, что это не просто, Магия нас всех рассмеши, случайность?

— Проверяем, Розали. Завтра прилетит тот, кто подорожные выдает в Предлесье, а «дикарь» только оттуда мог попасть в Зеленополье. Тогда-то всё и прояснится, — повинилась за поспешность самая верная из людей главы Зеленого Дома, её сиятельство графиня Любара Зеленовежская.

— Хорошо, Любушка, ступай, а мне розочки нужно рассадить, — до невозможности по родному напутствовала ее светлость княгиня Зеленого Дома Розалия Зеленодальская, спровадив свою много лет уже как безнадежно влюбленную подругу детства.

****

Допрос Сутулого, который дрожа всем телом спустился с дерева и на негнущихся ногах побрел ко мне, многое прояснил. Очень много.

Итак, сии пейзане — шайка Косого, который сам, месяц как сканал от чего-то инфекционного, судя по тем мерзким симптомам, что живописал мне плененный Сутулый. Но ребрендинг коллектив лесных тружеников с большой дороги отверг, поэтому занявший вакантную должность Сиплый, не отважился на переименование их организации, так как авторитет уже был наработан.