— Прекратите стоять, как истуканы! — почти рявкнул Павел. — Укрывайте ее, — и, больше не взглянув на них, покинул операционную.

Пройдя несколько шагов, он прислонился к стене и опустил голову, тяжело дыша. Пот продолжал литься. «Этим вечером можно будет обойтись без пробежки», — неожиданно подумал мужчина.

— Мы едва не потеряли ее, — следом вышел хирург, работавший в паре с Соболевым.

— Мы?! Ты ничего не перепутал, черт тебя подери?! — сейчас его мало заботило, что кто-то мог их услышать. — Ты был первым, Антон! Ты можешь объяснить мне, что случилось? Если бы не я, эта женщина умерла бы от кровотечения прямо на столе!

— Ну… — Кузьменко дернулся, отводя глаза, и его лицо потемнело.

— Если когда-нибудь повторится что-то подобное, я все расскажу. Тебе ясно?

— Послушай, Паш, — пробубнил хирург. — Каждый из нас может допустить ошибку…

— Ошибку?! — он ринулся к Антону, сминая тоже влажный от пота хирургический костюм на его груди. Мужчину тряхнуло от такой хватки, а в расширенных глазах отразился откровенный страх. — Ты это ошибкой называешь?! Ты человека чуть было не угробил! Я не говорю уже о том, что она может больше никогда не забеременеть по твоей милости!

— Но ведь все обошлось…

Ему на самом деле захотелось прибить этого идиота.

— Только потому, что я там оказался! Только поэтому, понятно?! Но если ты не сделаешь нужные выводы… — он приказал себе выдохнуть. Разжал руки, медленно отступая от Кузьменко. — Это последнее предупреждение, Антон. Если что, пеняй на себя. Ты мой друг, но я не позволю тебе калечить пациентов. Оставляй все свои проблемы за стенами больницы. Или ищи себе другое место работы!

Хирург повел плечами, словно сбрасывая напряжение, процедил в сторону сквозь зубы:

— Ты пока еще не заведующий, чтобы уволить меня.

— Вот именно: пока. Можешь не сомневаться, за этим дело не станет. А в своем отделении я не позволю ничего подобного!

— Мне показалось, что Ильина настроена весьма решительно.

— Тебе показалось. А если и нет, я с этим разберусь.

Антон хмыкнул в ответ, пристально рассматривая друга и явно довольный возможностью сменить тему.

— Собираешься пустить в ход собственное обаяние? Очаровать новую докторшу и таким образом устранить соперницу?

Павел бросил на него хмурый взгляд.

— Мы вообще-то о работе говорим. И о судьбе нашего отделения. А я — лучший специалист и самый подходящий претендент на эту должность. Тебе не хуже меня об этом известно.

— Но Ильина — красотка, — ухмыльнулся Кузьменко. — Почему бы не совместить приятное с полезным?

Соболев все еще злился на него из-за случившегося в операционной, да и обсуждать прелести новой коллеги был не готов. Он развернулся, направляясь в сторону ординаторской, и бросил на ходу:

— Оставь свои шуточки при себе. Подумай лучше, что ты скажешь родственникам Валуевой.

В кабинете никого не оказалось — на его счастье. Павел знал, что тишина продлится недолго, да и ему самому пора было на обход. Но мужчину по-прежнему трясло и градом лился пот. Почти рухнув на кушетку, Соболев опустил голову на руки.

Он понимал, что вел себя с Кузьменко слишком резко, но не ощущал раскаянья. Вряд ли оно было уместно сейчас, хоть дело и касалось лучшего друга. В подобных ситуациях для чувств места нет. Когда имеешь дело с человеческой жизнью, такая роскошь, как возможность ошибиться, недопустима. Чаще всего и вторых шансов не бывает.

Иногда нужно проявить непреклонность, чтобы добиться результата. Так учили когда-то Павла, и это же он требовал от тех, с кем работал. Пройдет время, он займет должность заведующего, и находящиеся под его руководством люди будут ему благодарны. А Антон все поймет. Должен понять.

Соболев выругался сквозь зубы, снова вспоминая, как испугался там, в операционной, когда понял, что жизнь пациентки висит на волоске. Несложная в общем-то хирургическая манипуляция едва не обернулась катастрофой. И все из-за того, что Кузьменко снова наплевал на работу и поддался слабости.

Наконец, удалось немного успокоиться, и Павел поднялся, направляясь к шкафу в углу кабинета. Надо переодеться и немного привести себя в порядок, прежде чем отправляться к другим пациентам. Стянув халат и насквозь вымокшую футболку, достал чистые вещи. Снова глубокий вдох, один, второй, третий, чтобы окончательно прийти в себя. Он лишь в одном готов был согласиться с Антоном: хорошо, что все обошлось. Иначе… Но об этом лучше не думать.

Павел любил свою работу. Любил помогать пациенткам, видеть в их глазах слезы радости, когда женщины узнавали, что их мечта забеременеть наконец-то превратилась в действительность.