Врач-индиец двумя удивительно мягкими пальцами помассировал Даниэлю руку на сгибе локтя, а затем воткнул в вену иглу. Было и вправду всего лишь немного щекотно и в то же время тепло, пока кровь сбегала в маленькую пробирку, что держал доктор Калпак.

К моменту возвращения доктора Фишера темной, едва ли не черной кровью было наполнено уже несколько пробирок, выставленных рядком в небольшой стойке. Индиец аккуратно запечатал пробирки, перевязал Даниэлю руку и со сдержанным поклоном удалился.

— Доктор Калпак — мой личный хирург. Просто гений в своем деле. А его сестра играет первую скрипку в Лондонском симфоническом оркестре, — сообщил Фишер.

— А другой кто? — поинтересовался Даниэль.

— Вы про мистера Джонса?

— Да. Он тоже врач?

— Это один из крупнейших спонсоров Химмельсталя.

Даниэль сел на кровати. Таблетки наполнили его спокойствием и бесстрашием.

— Он ведь американец, верно? Ходят слухи, будто он из ЦРУ.

— Мало ли какие слухи ходят по долине, — пожал плечами доктор Фишер.

— Вот только большинство из них потом оказываются в той или иной степени правдивыми. Что это за место? Что вы собираетесь делать со всеми запертыми здесь людьми?

— Помогать им.

— Помогать?

— Именно. И не только этим людям. Моя цель — помогать всем людям.

Даниэль с трудом сдержал смех. Определенно, доктор Фишер окончательно и бесповоротно спятил.

— И каким же образом?

— С удовольствием все объясню вам, Даниэль. Но для начала предлагаю пройти в мою скромную келью. Теперь, когда доктор Калпак взял у вас кровь на анализ, вам можно и позавтракать. Я и сам, кстати, не успел с утра подкрепиться. Как насчет чая с тостами у меня в гостях?

Даниэль только рад был убраться из вонючей камеры, пускай даже ненадолго, и потому с благодарностью принял предложение.

В своей уютной комнате доктор Фишер включил свет и задернул бархатную занавеску перед стальной дверью. Коридор со всеми его герметично запираемыми камерами тут же показался Даниэлю совершенно нереальным, пускай они только что и проходили по нему.

По настоянию хозяина он устроился в том же вольтеровском кресле, в котором сидел и накануне вечером. И пока Фишер готовил тосты и накрывал столик, Даниэль чуть ли не поверил, что он просто уснул в этом вот кресле и все события прошлого вечера и сегодняшнего утра всего лишь привиделись ему в кошмарном сне. Вот только черно-белый тренировочный костюм да повязка после забора крови доктором Калпаком утверждали обратное. Несмотря на принятые препараты, его потихоньку начала охватывать нервная тревога, и глотать приготовленный доктором Фишером тост с ревеневым джемом ему удавалось лишь с трудом.

— Мне нравится приглашать к себе пациентов на беседу за чашкой чая. Не всех, естественно. Пациентов вроде вас, друг мой.

Даниэль покосился на занавеску в левой стороне комнаты, которая, если ему не изменяла память, скрывала за собой дверь. Через нее-то прошлым вечером они и вошли в эту комнату, и именно за ней раскинулась официальная система тоннелей. Или же он опять ошибается?

— Я очень ценю разговоры с умными людьми. Но ешьте же, друг мой, ешьте. Вас что-то беспокоит? А, та дверь. Чтобы выйти через нее, необходим код и магнитный ключ. Вдобавок обычно неподалеку дежурит охранник. Так что оставьте эту затею. Вы ведь предпочитаете чай без молока, насколько я помню?

Доктор Фишер плеснул себе немного молока и помешал.

— В нем ничего нет, — указал он на чашку Даниэля, к которой тот так и не притронулся. — Все необходимые на данный момент препараты вы уже приняли. Надеюсь, я правильно выверил дозы. Фармакологически уравновешенный и совместимый состав, в то же время вполне сохраняющий ясность ума для поддержания разговора.

Затем, словно бы доверяя своему собеседнику некий секрет, Фишер подался вперед и тихонько проговорил:

— Я, знаете ли, не особенно жалую психотропные препараты. Слишком примитивные и грубые. В будущем мы будем использовать гораздо более тонкие методы.

Даниэль осторожно пригубил чай.

Врач удовлетворенно кивнул, прочистил горло и продолжил:

— Что ж, как вы поняли, в Химмельстале ведется множество различных исследовательских проектов. С самого начала идея заключалась в работе по нескольким направлениям с целью скорейшего выявления причин психопатии и оптимальных способов ее лечения. Вам известно об одном из таких проектов, основанном на модели «Пиноккио» доктора Пирса, согласно которой психопат рассматривается эдакой деревянной куклой, почти, однако не совсем являющейся человеком. И, как вы тоже наверняка уже поняли, я не отношусь к числу приверженцев «кукольной» теории доктора Пирса. Действительно ли психопат менее человечен из-за отсутствия совести? Очевидно, ответ на этот вопрос зависит от того, как определять концепцию человечности.

— А над каким проектом вы работаете в том коридоре? — перебил его Даниэль, сейчас менее всего желавший выслушивать какие бы то ни было определения.

Доктор Фишер откинулся на спинку кресла и невозмутимо заметил:

— Думаете, меня чересчур понесло в философию? Но дело в том, что философия, медицина и психиатрия сближаются друг с другом все больше и больше. Итак, почему же эволюция снабдила человека совестью?

Даниэль не понял, был ли это риторический вопрос, или же от него ожидался ответ. Желая, однако, поторопить события, он попытался дать нужное толкование.