Опять я осталась одна. Денег хватило на несколько месяцев. И вот я снова перед выбором. А выбор-то у меня был небольшой.

Я вернулась к своему старому ремеслу. Снова клубы, казино, дискотеки. Вновь опостылевшие клиенты. Но другого выхода я не видела. Я не смогла себя заставить пойти работать на какую-либо фабрику или завод. Работу же с приличной зарплатой подыскать трудно. И вот я опять на панели. Как говорится, каждому свое. «Пахарю пахарево, а кесарю кесарево» — как гласит старая поговорка.

Глупо надеяться, что судьба снова подарит мне шанс. Что я вновь встречу своего принца. Как хотелось бы иметь семью, детей, свой домашний очаг. Но, увы, жизнь полна разочарований. Это только со стороны кажется, что если у человека привлекательная внешность и какие-никакие мозги, то ему постоянно будет везти. Но любому человеку, а особенно, я считаю, женщине хорошенькой и неглупой, как воздух, необходима удача. Подарок судьбы. И главное, она должна суметь этим правильно воспользоваться…

Вот сейчас, рассказывая о своей жизни, я вижу перед собой замечательного молодого человека, который внимательно меня слушает, и у меня сам собой напрашивается вопрос. Может, это и есть тот самый случай, которому суждено снова круто изменить мою жизнь? Если бы у меня появился такой человек, как ты!.. С трудом в это верится… Но если бы это было так, я бы могла быть очень преданной, послушной и заботливой… Не важно кем. Подругой, любовницей или просто близкой знакомой. Я тебя так мало знаю, но мне почему-то этого бы очень хотелось. Наверное, все это глупость, сущий вздор. И я, думаю, не нужна тебе ни в каком качестве. Так ведь?

Грустно улыбнувшись, Рита вопросительно взглянула на Германа. Он ей ничего не ответил. Герман лежал на высокой подушке, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. Слева, уткнувшись ему в бок, мирно посапывала Лина.

Издалека, из гостиной глухо слышались пьяные возгласы и хохот резвящейся компании. У участников оргии явно открылось второе дыхание, так как уехавшие по заданию Германа ребята вернулись — слышно было, как подъехал джип. Судя по их бодрым голосам, а громоподобный бас Комода сложно было не узнать, очередной выезд закончился успешно. Герману следовало спуститься и поинтересоваться подробностями проведенной разборки, но ему не хотелось это делать, и он отложил эту миссию на утро. Ведь и так было понятно, что у них все в норме.

Герман не ошибся. На самом деле приехали люди Феликса, посланные им по просьбе директора ночного клуба. Помимо Комода и Гоши, на дачу Люберецкого подтянулся еще Сергей с веселой кличкой Кипиш. Он получил свое погоняло за безудержную экспансивность. Где бы он ни появлялся, везде начинались суматоха и движение. Невысокий и худощавый, по темпераменту он был холерик и вся натура его была живой и неутомимой.

Год назад он заработал титул чемпиона Москвы по боксу в среднем весе и тоже являлся членом бригады Феликса.

Чикаго, доселе дремавший в одной из комнат, услышал, что прибыли его ребята, и вышел к ним.

— Ну что, бродяги, как прошло мероприятие? — поинтересовался он.

— В общем-то, как обычно, босс, — улыбнулся Сема Комод. — Как и рассказывал Диего, малолетние кавказские отморозки в дупль оборзели. Облюбовали наш клуб и каждый вечер стайкой прибивались там. То девчонок грязно домогаются, то драку учинят. На сотрудников клуба наезжают, хамят в полный рост. Главное, пару недель назад Кипиш подъезжал в клуб и предупреждал их о последствиях. Так ведь, Кипиш?

— Было дело, шеф. Заезжал, предупреждал, объяснил по-русски, что к чему. Да видно, неруси плохо поняли, — подтвердил Сергей слова своего кента. — Продолжали быковать. Оборзевшие хари. Но сегодняшняя ночка им надолго запомнится. В клубе они больше не покажутся. Ну пусть Комод расскажет.

— Ну, короче, подъехали мы к клубу на трех машинах. Кроме меня было еще десять человек. Трое остались около машин, а остальные взяли бейсбольные биты и поднялись в клуб. Беспредельные нарушители спокойствия сидели в ресторанном зале клуба, сдвинув три стола. Было их около дюжины. Они нагло себя вели и что-то громко орали на своем языке. Церемониться мы с ними не стали. Ворвавшись, как ураган, мы пустили в действие наши добрые биты. Отмолотив всех, мы стали партиями выволакивать их на улицу. Разговаривать с ними было не о чем. Какого хрена с ними разговаривать, если они не понимают русского языка или делают вид, что не понимают, или наглые такие. Кто был более борзой, того успокоили дополнительными ударами.

Но тут произошел неожиданный случай. Один из кавказцев, который возбухал меньше своих товарищей, тихонько поковылял к своей машине и вытащил из бардачка пистолет. Я в этот момент стоял шагах в пяти от него. Кавказец, недолго думая, попытался разрядить в меня обойму. Он несколько раз выстрелил, но то ли был сильно обкуренный, то ли просто Господь, надо мной сжалился… Ни одна пуля меня даже не задела. Я стоял ошарашенный и оторопело смотрел на беспредельного стрелка. А в это время Кипиш как ужаленный подскочил к кавказцу и со всего маху рубанул по руке, державшей пистолет. Потом, отбросив биту, он стал долбить моего убийцу-неудачника такими жесткими ударами, что превратил его морду в кровавое месиво. С трудом оттащили Кипиша от наглого чурбана, а то бы забил до смерти.

— Слушай, Сэмэн. Так ты сегодня заново родился! — удивленно и радостно воскликнул Феликс. — Вот так, не знаешь, где упадешь. Получается, что ты был на волосок от гибели. Это, видно, Господь дал тебе свое знамение. Надо будет сегодня в церковь съездить. Свечки поставить. И не куда-нибудь, а в Сергиев Посад. Ну а Кипиш — красавчик, молодец. Получается, и он поучаствовал в твоем воскрешении с того света. Ну слава богу, — Феликс перекрестился, а потом обнял Сережу Кипиша, Сему Комода, а заодно и Гошу. — Ну а теперь по рюмашке водочки. За успешное завершение мероприятия и второй день рождения Сэмэна, — промолвил Чикаго, разливая всем по рюмке водки.