Она задумалась, насколько малую сумму прилично будет потратить на будущую свадьбу старшей дочки, и удалилась с мужем в кабинет, чтобы обсудить этот вопрос.

Конечно, семья мисс Таработти сильно опережала события. Намерения Алексии относительно мистера Макдугала были исключительно платонического характера. Она просто хотела выбраться из дому и поговорить с человеком, любым человеком, у которого, чисто для разнообразия, имеется работоспособный мозг. Намерения мистера Макдугала, возможно, были не столь чистыми, но он вел себя достаточно робко, чтобы мисс Таработти легко могла игнорировать любые его попытки свернуть разговор в романтическое русло. Она задала тон беседе с самого начала, спросив о его научных изысканиях.

— Когда вы заинтересовались измерением души? — вежливо спросила она, радуясь тому, что покинула дом, и настроенная быть любезной с человеком, подарившим ей эту свободу.

День был неожиданно хорошим, теплым, с легким и приятным ветерком. Парасоль мисс Таработти действительно использовался по назначению, потому что верх коляски был опущен, а коже Алексии определенно не требовалось много солнечного света. От одного-единственного лучика она становилась цвета мокко, отчего матушка впадала в истерику. Но при наличии у Алексии шляпки и зонтика одновременно матушкины нервы были в полной безопасности — во всяком случае, с этой стороны им ничего не грозило.

Ученый чмокнул губами, и лошади лениво двинулись вперед. Господин с хитрым лицом и рыжеватыми волосами, одетый в длинный плащ, отклеился от фонаря напротив главного входа в дом Аунтвиллов и на почтительном расстоянии последовал за ними.

Мистер Макдугал посмотрел на свою спутницу. Она была не из тех, кого принято называть светскими и хорошенькими, но ему нравились ее решительное лицо и целеустремленный блеск темных глаз. Он питал слабость к волевым барышням, особенно если они вдобавок обладали твердым подбородком, большими темными глазами и хорошей фигурой. Ученый решил, что Алексия кажется достаточно закаленной, чтобы узнать истинную причину, по которой он хотел освоить измерение душ, и ей можно поведать премилую драматичную историю.

— Полагаю, сейчас мне стоит признаться в том, — начал он, — что у себя дома я не говорю на эту тему. Вы должны меня понять, — у мистера Макдугала была некоторая склонность к театральности, не очень сочетавшаяся с залысинами и очками.

Мисс Таработти сочувственным жестом коснулась его руки:

— Мой дорогой сэр, я вовсе не хотела быть излишне любопытной! Вы сочли меня чересчур назойливой?

Ученый покраснел и нервно поправил очки:

— О нет, конечно, нет! Ничего подобного. Просто мой брат был обращен. Понимаете, в вампира. Мой старший брат.

Ответ Алексии был типично британским:

— Мои поздравления с удачной метаморфозой. Пусть он оставит свой след в истории.

Американец печально покачал головой:

— Здесь, как следует из вашего комментария, обычно считается, что это нечто хорошее. Я имел в виду — в вашей стране.

— Бессмертие есть бессмертие, — Алексия не хотела проявлять черствость, но так уж вышло.

— Нет, если ради него приходится жертвовать душой.

— Ваша семья придерживается старой веры?

Алексия удивилась. В конце концов, мистер Макдугал — ученый, а они обычно не склонны придавать много значения религии и редко происходят из набожных семей. Американец кивнул:

— Пуритане до мозга костей. Прогрессивных в их среде нет, и слово «сверхъестественный» для них означает нежить. Джон пережил укус, но семья все равно отреклась от него и лишила наследства. А потом дала три дня, после которых затравила его, как бешеную собаку.

Мисс Таработти печально покачала головой. Какая же это узколобость! Она знала историю. Пуритане некогда покинули Великобританию ради Нового Света, потому что королева Елизавета Первая легализовала присутствие сверхъестественных на Британских островах. Колонии и по сей день оставались безнадежно отсталыми: отношение к вампирам, оборотням и призракам диктовала религия. Поэтому Америка была очень суеверной страной. Одному Провидению известно, что там подумали бы о такой, как она. Удивленная тем, что человек из настолько консервативной семьи мог решиться на метаморфозу, она спросила:

— Почему, ради всего святого, ваш брат вообще обратился?

— Все произошло против его воли. Думаю, королева роя сделала это, чтобы доказать свою правоту. Мы, Макдугалы, всегда голосовали против перемен, до последнего вздоха оставались консервативными и имели большое влияние в правительстве.

Мисс Таработти кивнула, заподозрив, что влияние его семьи обусловливалось деньгами, которыми она, очевидно, обладала. Одной рукой Алексия дотронулась до сиденья коляски, обитого приятной на ощупь тонкой кожей. Этот ученый не нуждался в том, чтобы его опекали. Странное место эта заморская земля, где правят бал религия и богатство, а история и эпоха почти не играют роли. Мистер Макдугал продолжал:

— Мне кажется, в рое подумали, что обращение старшего сына может изменить образ мыслей Макдугалов.

— И это сработало.

— Нет, если не считать меня. Понимаете, я любил брата. И встретился с ним один раз после его обращения. Он остался тем же человеком, хоть и стал сильнее, бледнее и перешел на ночной образ жизни. Его сущность не изменилась. Думаю, он голосовал бы за консерваторов, если бы ему дали право голоса, — он слегка улыбнулся, но его круглое лицо тут же снова стало невыразительным, будто пудинг. — Вот я и переключился с банковского дела на биологию и с тех пор изучаю сверхъестественных.