– Это несколько примитивный взгляд на бизнес, – возразила Стелла, но в ее голосе зазвучали неожиданно солидарные нотки. – Савва – человек необычный. Уверена, что вам будет интересно с ним пообщаться. Ближе к воскресенью я вам дам точные координаты нашей воскресной встречи.

– Еще хотелось бы понять, какое отношение ко всему этому имеет бессмертие… – вовремя спохватилась София, дабы не мыкаться полторы недели в ехидном недоумении.

К Стелле вернулась строгость руководителя – этакая подчеркнутая тщательность персоны, которая отродясь ничего не умела, кроме как руководить.

– Тема бессмертия – пятый, высший уровень нашего многозадачного проекта. Вы пока лишь подошли к первому.

На этом женщина в шляпке дала понять, что аудиенция закончена.

Про аванс пока ни слова.

Впрочем, по ходу разговора Соня и без того распрощалась с этой светлой мечтой.

…Все-таки она сегодня потревожит Агапыча. Взмолится. Он ей прилично задолжал за всю проделанную работу. За все эти годы! А ведь Соня давненько не взмаливалась – какая-то копеечка у бедолаги должна была накопиться по ее душу.

Ирония судьбы не знает пределов: старинный дружище, благодетель-нахлебник и немного плут – Агапыч с успехом воплощал в себе все эти ипостаси – тоже интересовался темой бессмертия. Хотя использовать столь обыденное слово «интересовался» – обидеть лучшую часть многогранной натуры Агапыча, апостола непровозглашенного кибер-Бога, застрельщика идеи хранения души на электронных носителях. Он много лет писал отчасти научный, отчасти богословский, отчасти мистический и отчасти, конечно, бредовый труд о том, что человеческое предназначение в том и есть, чтобы найти способ консервации частицы Божьей. Пока человечество с дикой свирепой кровожадностью уничтожает самое себя, миллиарды уникальных и, как мы знаем, неповторимых микрокосмов – разве может оно быть достойно лучшей участи, чем имеет сейчас?! Нет, конечно. Создатель ждет от нас прорыва. Не местечковых всхлипов типа «Я Нотр Дам» – это же часть от целого… Save anima [2] – вот что достойно воплощения!

Вместе с тем синхронную и конгениальную задачу, а именно бессмертие физической оболочки, Агапыч пока не наделил стройной теорией. Тут были сильные колебания. Пока он остановился на том, что в будущем, в этом пока непредставимом и грандиозном киберфантазме, не всем понадобится габитус. Особо продвинутые обойдутся без него. А кому будет необходимо по старинке облачиться в кровь и плоть – тот прибегнет к помощи нанотехнологий.

– Разве в теле не живет память? Разве любовь не пронизывает каждую клеточку? Так что прости за трюизм, но отделима ли анима от своего домика в солнечном сплетении и от сердечных флюидов? – лениво вопрошала Соня.

– Вот из-за этих-то древнейших предрассудков мы и не движемся вперед! Отделима, неотделима… Никто еще не разрабатывал идею сохранения человеческой индивидуальности как ментального ядра или так называемого духовного тела. Мы – первопроходцы! Естественно, на данном этапе есть непроработанные направления. Это пока теория. И комплекс вопросов биосейвера… строго говоря, это уже не моя задача. А то некоторые умники начинают меня терзать насчет перенаселения планеты в случае, если смертность будет сведена к нулю… Космическая незрелость! Ведь мы сейчас еще только намечаем перспективы на будущие столетия. Кто знает, что будет с человечеством ко времени внедрения нашей доктрины? Может, пол-Земли уже переселится на Луну или в параллельные вселенные! Сверлить меня узкопрактическими вопросами – то же самое, что спрашивать Парацельса о побочных эффектах пенициллина, то есть плесени из фамильных склепов, целебные свойства которой ему открылись в шестнадцатом веке… а собственно пенициллин был синтезирован лишь в двадцатом.

– Почему же ты обо всем этом не напишешь? Ты же в издательстве работаешь…

– Пока все в очень сыром виде! – сокрушался апостол Агапыч. – И… что значит в издательстве? Ты предлагаешь мне изложить доктрину такого масштаба в серии вроде «Лечимся на дому» или «131 способ победить инсульт»?.. А сделать внесерийное грамотное издание на должном уровне… да кто ж мне это даст?! И кишка тонка у нашей конторы. Уровень позорный! Они ж запоют своего привычного Лазаря: мол, где коммерческий потенциал и все такое. Ты же сама все знаешь…

Когда Соня ему звонила, чтобы попросить свои честно заработанные деньги, приходилось помнить, что доктрина всегда на первом месте. Доктрина, затем четверо детей, и только потом уже – старинная подруга в числе других внештатников. Агапыч по ряду причин придерживался мнения, что человек «за бортом», вне корпоративной паутины, работает лучше. Поэтому он своих свободно плавающих наемников ценил, хотя и задерживал им оплату. Но старательно обновлял и, можно сказать, апгрейдировал их надежду.

Однако сегодня не взял трубку. И Соня привычно его оправдывала. Злиться себе дороже. Агапыч подчеркивал, что она осталась единственным человеком в его когорте, не имеющим специальной квалификации. Его заповедь о том, что книгу – например, о кораблестроении – должен писать, редактировать и корректировать только кораблестроитель, нарушалась ради Софии. Она же, в свою очередь, не то чтобы благодарила его… это было другое, куда более важное для Агапыча. Некое глубокое внутреннее допущение, что его шизоидная компонента бессмертия – и впрямь когда-нибудь будет признана искрой гения. А почему нет? История знала немало таких примеров. Просто Агапыч – бедный, чокнутый, дешево одетый, социально не защищенный. А есть богатый преуспевающий Савва Лёвшин, у которого в голове – те же тараканы. Их воображаемый тандем может горы свернуть. София усмехнулась и заглянула в холодильник в поисках духоподъемной краковской колбасы. Мечтать и бредить лучше на сытый желудок. Тем более – возвращаться с небес на землю. Похоже, что пока надежда лишь на папенькино вспоможение с мучительными побочными эффектами…

Миша Камушкин терпеть не мог, когда ему мешали думать. А это происходило постоянно, хотя он считался лучшим специалистом по продвижению продукта в своем офисе. Лучше, конечно, умолчать о том, что он был единственным специалистом, кроме новенького, поступившего на работу недавно и гордившегося какими-то смехотворными успехами по продвижению лечебных наушников. Нет, вы только подумайте – резина с каким-то особенным покрытием, воздействующим на выработку эндорфинов! А вдобавок сказочный бонус в виде улучшения слуха в случае постоянного использования… как там он их окрестил… чудо-наушников «Морская раковина»! Услышав это, Миша взорвался едкими аплодисментами и предложил парню переименовать свое подшефное детище в «Лечебную лапшу на уши». Пацан оказался без фанаберий, и вскоре они были если не закадычными друзьями, то приятельствующими коллегами, взаимно не вторгавшимися на чужую территорию.