Они лежали в постели, только что оторвавшись друг от друга и тяжело дыша. Откинувшийся на груду подушек Макс, поглаживая длинными пальцами худенькую Наташину спину, спросил:

– Малыш, а ты выйдешь за меня замуж?

Она замерла.

– Ну что ты молчишь? – он повернулся на бок и, опершись на локоть, принялся с ласковым нажимом перебирать на узенькой спине позвонок за позвонком, спускаясь пальцами под взбитые их страстью складки простыни, прикрывавшие Наташу ниже пояса. Она, решив держать паузу, старалась даже дышать неслышно. Ужасно хотелось немедленно согласиться, но не слишком ли все быстро происходит? А главное, ведь это, может быть, единственное в ее жизни предложение, и оно закончится свадьбой, и потом будет большая, наполненная событиями жизнь, и эту маленькую остановку на пороге этой жизни так хотелось запомнить…

Еще через час изнемогшая от его напора Наташа согласилась на все – и замуж, и омлет на завтрак, и на вечер в кино.

А месяц спустя он исчез.

Она проснулась в такое же беззаботное утро выходного дня, потянулась всем телом и, перекатившись на спину, цапнула с тумбочки новенький айфон, подарок Макса. Свадебное платье уже было заказано и оплачено, кольцо тоже, но ей не надоедало снова и снова просматривать картинки, вглядываясь в мельчайшие подробности кружевной, атласной, шелковой роскоши, подбирая и отвергая штрихи и детали, которые должны были сделать их с Максом свадьбу идеальной. Вопрос с гостями пока подвис, но Наташа была решительно настроена познакомиться с семьей и друзьями жениха в самое ближайшее время.

Обычно он приносил ей кофе в постель – на небольшом удобном подносе с ножками, с цветком в маленькой вазе, и от каноничности этого романтического ритуала ей каждый раз становилось невероятно хорошо. Ей очень хотелось этого и сегодня, но минут через двадцать она вдруг осознала, что Макса нет и никаких звуков в квартире нет тоже.

– Макс? Макси-им? – Наташа встала и, не обнаружив у кровати обычно брошенной там рубашки будущего мужа, которую всегда сразу надевала, не заботясь о нижнем белье и не застегивая, растерянно пошла в ванную. Она еще надеялась услышать шум воды – бывало, что Максим застревал в душе надолго. Но там было тихо и пусто. Наташа сняла с крючка тонкий вафельный халат, надела его, нервно крутанула длинные волосы в подобие жгута, перебросила их на спину и крепко обхватила себя руками.

В кухне-гостиной и коридоре тоже не было никаких признаков жизни. Быстро скользнув в спальню, она взяла телефон и набрала его номер. Недоступен.

Еще раз. То же самое.

Выглянула в окно. Машины, которую вчера так удачно удалось припарковать прямо под окном, нет.

Наташа еще с полминуты в задумчивости постояла у кровати и медленно прошла к кухонному уголку, оформленному в элегантном, модном и вызывающе неаппетитном стиле минимализм.

Рядом с кофеваркой лежала небольшая стопка цветных купюр. Машинально пересчитав их (пять тысяч евро) и пошарив глазами вокруг в поисках записки, Наташа во внезапном изнеможении опустилась на стул.

Утро пришло неожиданно хмурое, небо над Кратовом пухло клубилось и недовольно брызгало теплой изморосью. Запланированный пленэр пришлось отменить, и дети, то ли из-за перспективы просидеть весь день в доме, то ли из-за туманной серости за окном, сидели за завтраком мрачные.

Надя специально по случаю непогоды надела яркое персиковое платье и теперь старалась расшевелить компанию, оживленно и ласково обращаясь то к одному, то к другому воспитаннику, предлагая запеканку, мюсли, чай и кофе. Она не разрешала себе сердиться на непонятно почему отсутствующую Свету.

Вообще-то Надя здесь воспитатель и художник, и кормить воспитанников – не ее обязанность. Обычно она будила детей, а Света в восемь утра уже ждала их с завтраком и руководила всем застольным процессом. Наде утром было просто необходимо хоть немного помолчать и спокойно выпить кофе, чтобы настроиться на длинный день, заполненный занятиями, прогулками, разговорами и рисованием. Но сегодня ей пришлось накрывать круглый стол на веранде вместе с детьми. «Ладно, потом обсудим», – подумала она и хотела было хоть ненадолго погрузиться в свои мысли, но ее окликнула худенькая Лиза:

– Надежда Юрьевна, а в этом доме ведь правда есть привидение?

Надя аж поперхнулась.

– Лизонька, ну что ты, – она рассмеялась весело, но огромные глаза девочки были прозрачнее обычного – от грусти или страха? Черт знает что такое, ведь ребенок правда нервничает.

Надя нацепила учительскую гримасу и сказала внушительно, глядя прямо в глаза ребенка:

– В этом доме нет никаких привидений.

– А что же тогда каждую ночь шуршит, и стукает, и ходит? Пол в коридоре скрипит по ночам, – возразила Лиза слабым испуганным голосом, нервно теребя кончик русой косы.

– Лизка, ну какие привидения, ты что? – румяная Соня сверкнула круглыми глазами. – Раз Надя Юрьевна говорит, что их нет, значит, нет.

– Вообще в старых домах часто обитают духи, – поправляя очки, сообщил солидный маленький Авенир. – Вот, например, в книге Оскара Уайльда «Кентервильское привидение» рассказано как раз об этом. И я тоже слышу по ночам таинственные звуки. Правда, я их не боюсь.

Лиза уже почти плакала, и хотя другие дети не проявляли признаков паники, Надя решила, что нужно успокоить всех.