— Свиток Ананки, — догадалась Персефона.

— Точнее, Скрижаль Мироздания, — мягко поправили её. Говоривший выступил из-за кафедры, и Персефона смогла его рассмотреть.

Молодой — по меркам смертных лет тридцати пяти — высокий почти, как Аид, стройный и весьма изящный, несмотря на бугрящиеся мышцы гладкого тренированного тела, этот бог являл собой образец утончённой и одухотворённой красоты. Его узкие бёдра охватывала белая схенти[10], имевшая широкий золотой пояс. Светлая полоска ткани резко контрастировала со смуглой кожей. Тёмно-рыжие короткие волосы — слегка взъерошены, а в золотисто-янтарных глазах, опушенных длинными каштановыми ресницами и подведённых синими стрелками, светились лукавство, ум и лёгкая печаль.

— Позволь тебе представить, моя Весна, — начал Аид, — старинного приятеля. Тот, книжный червь и зануда.

Тот улыбнулся и вернул шпильку:

— Сказал повелитель мертвяков.

Затем перевел взгляд на Персефону, и она заметила, как в его глазах мелькнуло искреннее восхищение.

— Я много слышал о твоей красоте, царица, — с лёгким поклоном сказал он, — но теперь с уверенностью могу сказать: нет слов во всех языках мира, чтобы описать твою несравненную прелесть.

Несмотря на пафосность комплимента, Персефоне он оказался очень приятен, она раскраснелась и ослепительно улыбнулась ему.

Но когда, испугавшись, не перешла ли грань в своём кокетстве, бросила взгляд на мужа, то, к удивлению, не увидела в его глазах искр ревности. И скоро поняла почему.

Послышались лёгкие шаги, и в зал вошла девушка. Тоненькая, изящная, стройная, словно драгоценная статуэтка. По её узкой спине струились чёрные, отливающие серебром и перламутром, волосы, нежная кожа имела лёгкий золотистый отлив, а глаза — чернильная синева. Высокий лоб перехватывал обруч, на котором, — словно диковинный цветок на тонком стебле, — вздымалась звезда.

Простые белые одежды дополняли образ, и ничуть не портили нежной красоты. Она подошла и стала рядом с Тотом, вежливо поклонившись гостям.

Тот положил узкую длиннопалую ладонь на плечо девушке и представил:

— Моя жена Сешат. Вот кто настоящая зануда.

Несмотря на эти подначки, Персефоне казалось, что она попала к старым добрым друзьям. Среди блестящих обитателей Олимпа Персефона всегда чувствовала себя так, будто оказалась в комнате со стигийскими чудовищами, надевшими маски красавцев и красавиц. Все юлили, интриговали, строили козни и ненавидели друг друга, скрывая ненависть за высокопарными фразами высшего придворного этикета и ослепительными улыбками.

От Тота и Сешат Персефона не ждала подвоха.

Аид приобнял её за талию и сказал:

— У моей жены недавно был день рождения. Можешь ли сделать ей подарок и позволить выбрать книгу в твоей библиотеке?

Тот повел рукой:

— Все полки в твоём распоряжении, прекрасная царица. Сешат поможет тебе.

Богиня Письменности мягко взяла Персефону под локоть и повела вглубь библиотеки. Богиня Весны поняла — от неё сейчас вежливо избавились, но она не обиделась. Пусть Аида сюда и привело дело, но он показал ей удивительный мир, и сердце юной богини переполняла благодарность.

— Какие тексты интересуют тебя, сестра?

От Сешат веяло мудростью старинного фолианта, а голос её походил на шелест страниц.

— Я хочу знать, может ли зародится жизнь среди мрака и небытия?

Сешат улыбнулась:

— Жизнь и рождается из них. Посмотри.

Тонкий палец указал наверх, и Персефона взглянула на хрустальный свод библиотеки. Там, в абсолютной космической тьме, притягиваясь друг к другу, спрессовываясь, округляясь, крутились частички пыли. Пройдут миллиарды лет — и она станет планетой, на которой потекут реки, вырастут леса, взметнуться горы. И всё это — явится из мрака и небытия.

Но Сешат всё-таки подвела Персефону к одной из полок и достала объёмный свиток.

— Вот, надеюсь, это поможет тебе, сестра. — И прижала узкую ладонь к плоскому животу Персефоны.

Та густо покраснела и тихо проговорила:

— Спасибо.

Ей так редко доводилось произносить это слово.

— Мне нужно вернуться к записям, если ты не против, — сказала Сешат, указывая на высокое бюро, где были разложены папирус и письменные принадлежности.

Персефона кивнула, уселась в кресло в углу, развернула свиток и… потеряла счёт времени.

Сешат мягко коснулась плеча и сообщила: Аид спрашивал её, потому что им пора уходить.

Персефона поднялась, свернула свиток и направилась к выходу.

Но Сешат остановила её:

— Ты должна приложить ладонь сюда, — она указала на панель на стене, где был изображен большой круг и пять кругов поменьше, — чтобы унести эту книгу.