Персефона наложила крем в миленькую коробочку, украшенную жемчугом и перламутром — символами Киприды, родившейся из морской пены и прибывшей к берегу в огромной раковине.

— Вот, возьми.

Психея радостно обняла её и спросила:

— В чём секрет твоего крема, что даже сама Афродита захотела его?

— Я добавляю туда по капельке своей красоты, — лукаво заметила Персефона.

Психея хихикнула:

— Это сколько же её у тебя, если ты становишься только краше!

— Тсс! — Персефона приложила палец к губам. — Афродите смотри не проболтайся.

Психея посерьёзнела и кивнула: они обе в полной мере испытали на себе, что значит кому-то тягаться красотой с Прекраснейшей.

Персефона проводила новую знакомую до самого входа в Подземной царство, и тут девушка замерла, поражённая красотой цветка, росшего каменистой скудной почве. Огромный, алый, как кровь, венчик сиял изнутри тысячами тычинок-звёзд, изящный стебель, покрытый волосками, грациозно клонился. Казалось, цветок тихонько звенит.

— Это твоё создание? — спросила Психея, завороженная красотой растения.

— Нет, — покачала головой Персефона, — он вырос из слёз чудовища, обретшего душу.

— Разве чудовища плачут? — удивилась Психея.

— Верно, не плачут, но глаза у них — кровоточат. На самом дне. Там, где в зеркалах внутреннего мира отражается сердце. Вот из этой крови и рождаются такие удивительные цветы.

— Можно мне взять его? — спросила Психея.

— Конечно, — сказала Персефона. — Мне кажется, чудовище было бы радо, узнав, что он у тебя. Береги его, как душу.

Психея осторожно сорвала прекрасный цветок и унесла с собой.

Больше они с Персефоной не виделись.

Говорили, Психея вполне счастлива с Эротом, и у них даже родилась дочь. Психея стала бессмертной — сам Зевс принял её в пантеон.

Тот брак, скреплённый узами Гименея, был в буквальном смысле заключён на небесах.

А ещё говорили, что в спальне Психеи стоит в простой вазе удивительный неувядающий цветок, алый, как кровь, и мерцающий, как мириады звёзд, печальный и прекрасный, рождённый из слёз чудовища, обретшего душу…

______________________________________

[1] Смерть не означает физическую кончину, а свидетельствует о завершении определенного этапа в жизни, переходе на новый уровень. Вероятно, подобное изменение скажется на мировоззрении, заставит иначе смотреть на многие ситуации.

[2] Стикс (др. — греч. «чудовище») — в древнегреческой мифологии — олицетворение первобытного ужаса и мрака, из которых возникли первые живые существа, и персонификация одноимённой мифической реки в Подземном мире.

Те события проносятся в голове, как на очень быстрой перемотке. Так, что начинаю хватать ртом воздух, цепляясь за рукав Аидова пиджака.

Нынешняя же невеста тихо взрыкивает, дематериализует своё оружие и шагает к непрошеной гостье, которая сейчас опасливо прижимается к стене, с ужасом оглядывая всех нас.

— Ой, я не вовремя, — бормочет она. — Простите… не знала…

И как-то совсем скисает, сильнее прижимая к себе пресловутую коробочку из-под крема.

— Сегодня моя свадьба, — говорит, наконец, Афина, приближаясь к ней, — и я не потерплю больше постных мин. Мне хватает и двух, — она кивает себе за спину, где маячат шкафоподобные фигуры Гефеста и Геракла.

Приобнимает Психею за плечи и ведёт в пиршественную залу, точнее, в обычную столовую научного института, временно переоборудованную в оную.

Мы все следуем за ними.

Я отмечаю, что Психея сейчас похожа на испуганную земную библиотекаршу: строгий серый костюм с прямой юбкой до колен, простая белая с чёрную полоску блуза и туфельки-лодочки. Прическа — узел на затылке, из которого выбилось несколько русых локонов. Вид совсем не праздничный.

Афина усаживает её по правую сторону от себя, рядом со мной, и Психея даже осушает одним махом бокал вина, отчего её и так огромные глаза становятся и вовсе размером с блюдца.

Мы всё смотрим на неё, явственно понимая — празднику пришёл конец. Хорошо, что Афина не злится. Мудрая, она всегда правильно расставляет акценты.