Шрифт:
– Для начала я сделаю тебе короткую стрижку, а если не заговоришь и тогда, твоя голова станет голой, как у Юла Бриннера!
Женщины все одинаковы: как бы они ни любили своих мужиков, а собственная красота им дороже!
Вот и эта воет, будто с нее сдирают кожу:
– Нет! Нет!
– Где живет Джо?
Она снова колеблется. Я хватаю следующую прядку ее косм, отрезаю покороче и прилепляю отрезанные волосы себе под нос.
– Ну как, похож я на Тараса Бульбу? Это переполняет чашу.
– Вы найдете его в «Баре Друзей» на улице Ламарк!
– Когда его можно там застать?
– Он приходит около часа...
– Ты обычно присоединяешься к нему там?
– Только вечером.
– Ладно... Надеюсь, ты не лепишь мне горбатого, а, воинственная девственница? Если да, я лишу тебя не только ботвы, а сниму весь скальп... У меня есть дружок индеец. Большой спец по этому делу.
Тут я влепляю ей парочку прямых в челюсть, усыпляющих ее на некоторое время.
Выйдя из номера, спускаюсь к дежурному администратору. Там стоит старый лакей, опирающийся на щетку в ожидании прихода своей смерти.
Он останавливает на мне восхищенный взгляд.
– Вы умеете получить за свои деньги полную программу! – говорит он.
Это заставляет меня вспомнить, что я забыл взять свои бабки.
– Можно позвонить?
– Пятьдесят сантимов!
Пока я набираю номер своего кабинета, лакей пытается подтолкнуть меня к исповеди.
– Ах, какая прелесть эта Мари-Жанна, – говорит он. – Я слышу в ее адрес одни только комплименты... Она милая, послушная...
– Это верно, – соглашаюсь я. – Надо только найти к ней подход!
На том конце снимают трубку. Узнаю блеющее «алло» Пинюша.
– А, это ты, – произносит он. – Есть что-нибудь новенькое?
– Немного...
Я советую ему прислать пару парней, способных устоять перед щедро выставленными прелестями Мари-Жанны, чтобы забрать ее из гостиницы.
– Пусть не забудут взять ее сумочку, – прошу я. – В нее вложена часть моего капитала.
– Что делать с девицей?
– Одеть, потому что она голая, как статуя, и засунуть в секретную камеру. Потом ты вскочишь в тачку и в темпе полетишь за Берюрье, который должен мариноваться на улице Ланкри. Опять-таки не теряя времени, вы оба поедете в «Бар Друзей», где буду ждать я... Ведите себя так, будто мы не знакомы. Понял?
– Понял!
Я кладу трубку. Мойщик раковин выглядит совершенно одуревшим.
Я меряю его взглядом.
– Что происходит? – спрашивает он.
– Заглохни, шестерка!
– Но, месье!
– Закрой хлебало, сказал. Будешь возникать, я сломаю твою щетку, а поскольку только она и поддерживает тебя в вертикальном положении, ты шлепнешься на пол, как коровье дерьмо!
Бросаю взгляд на часы. Они мне говорят: полдень. Самое время поехать повидать Турка.
Глава 8
«Бар Друзей» не отличается от других заведений того же типа. Это типично парижская забегаловка со стойкой, несколькими мраморными столиками и стеклянной клеткой, в которой очкастая дама продает табачные изделия, лотерейные билеты и блеклые почтовые открытки, прославляющие Эйфелеву башню.
Когда я захожу в данное питейной заведение, народишко пьет у стойки свой аперитив, обсуждая будущие налоги. Налоги – это то, что больше всего занимает людей в нашей стране в наше время.
По утрам, пожимая пятерню приятеля, каждый спрашивает, что нового в этой области придумал министр финансов. Он, как вы помните, малый изобретательный!
Его конек – налоги! Чем больше он выдумывает, тем сильнее худеет чулок со сбережениями француза.
Осматриваю выпивох, но Турка не видать. Меня охватывает тревога. А вдруг этот достойный господин сделал ноги? Может, он подхватил коклюш и врач порекомендовал ему сменить климат?
Покупаю первый на сегодня выпуск «Франс суар», но о деле там пока ничего нет. Чтобы убить время, читаю "газетку, потягивая скотч.
Проходит четверть часа. Клиенты отваливают домой есть антрекот.
Скоро остаются только две молоденькие продавщицы, которые жуют сандвичи в глубине зала. Я ощущаю, как по ногам у меня начинают бегать мурашки. Только бы эта падла Турок не прослышал о моем приходе...
Мои тикалки показывают час десять... Заказываю второй скотч, и тут являются звезды Службы, то бишь Пинюш и Берю... Два добрых черта!
Как мы и договаривались, они делают вид, что не знают меня, садятся на два столика дальше, заказывают беленького с сиропом и просят принести им доску для «421».