Спустя десять минут её привели в нашу с Гором комнату. Верхнюю одежду она сняла внизу и в спальню вошла уже без пальто.

— Зарема! — прижала я к себе родного человека. — Дорогая! Боже, как же я рада тебя видеть!

— И я тебя, — она утирала слезы с таких же, как у меня и у нашей матери, зелёных глаз. — Я так скучала, Ясь…

Мы снова обнялись и постояли молча, прямо на пороге комнаты. Так тепло, хорошо, не хотелось обрывать этот миг. Словно я вдруг оказалась дома.

— Здорово, что он позволил, — сказала негромко сестра. — Я так боялась, что больше не увижу тебя.

Я хотела её подбодрить. Мягко улыбнулась и взяла её за руки. Не нужно, чтобы страшно было не только мне, но и ей. Хватит только моих страданий.

— Ну что ты, глупенькая? — Сказала я, тоже смахивая с ресниц непрошенные слезы. — Конечно, увидела бы!

— Я была уверена в обратном, — сказала Зарема и глянула на меня со страхом.

— Подожди, — нахмурилась я. — Ты что-то знаешь?

Я потянула её за руку к креслам.

— Рассказывай, чего ты так испугалась?

— Я слышала разговор отца и Самира. После похищения, — подняла она глаза на меня.

— И что? Что он сказал?

— Что Гор угрожал тебя убить, если он не заплатит. Сказал, что раз ты не нужна им, то он тебя просто вывезет в лес и там бросит. Пусть, мол, волкам тогда достанется ваша принцесса.

Ком в горле встал. Страшно ли это слышать? Адски. Но я не покажу этого сестре.

— Наверняка он просто пугал отца.

— Может быть, — задумчиво сказала Зарема. — Но раньше за ним не было замечено такой щедрости, как сохранение жизни того, против кого он совершил преступление. Похитив тебя, он ясно дал понять, что ты для него добыча, а не человек.

Он мне до сих пор не устаёт о том напоминать…

— Он теперь твой муж? Папа сказал, что Горский везде представляет тебя как будущую супругу.

— Да, получается, так. Скоро у нас свадьба.

— Хотела бы я поздравить тебя искренне, но я же понимаю, что всё это значит для тебя… — спрятала она глаза.

— Да, — глухо отозвалась я. — Это не то замужество, о котором я мечтала.

— Он такой страшный… В смысле, страшный человек. Как ты его не боишься? — спросила моя юная наивная сестра.

— Я стараюсь с ним договориться. Видишь, с тобой он разрешил повидаться.

В мозгу тут же заиграла картинка, где Гор пол ночи выбивается в меня и имеет как остервенелый, чтобы насытить свою похоть. Договорились так, что до сих пор боль неимоверная в теле. Но по факту так и есть — мы договорились.

— Он красивый. Только очень взрослый… Я бы с таким не смогла.

— Где ты его могла видеть? — насторожилась я.

— В интернете, где ещё? — Ответила сестра. — Лицо такое мужественное, тело красивое, но очень взрослый.

— Я не могу выбирать, — вздохнула я. — Я привыкла. Хотя между нами пропасть во всем — в возрасте, вкусах, интересах.

— Он тебя обижает, да? — тихо спросила она.

Я поняла, о чем она говорит. Зарема имеет в виду постель и принуждение к ней. Да, бывает и обижает. Например, грубый утренний поцелуй или минет шантажом. Но ей опять же я этого не скажу.

— Он снисходителен ко мне, — ответила я осторожно.

— Ты ему понравилась, наверное, Ясмин.

— Да, — подняла я брови вверх. — Это очевидно, если он оставил меня здесь и собирается на мне жениться.

— Я не об этом, — посмотрела Зарема на меня.

— А о чем же? — снова я вытянулась в струну в ожидании ответа.

— Папа собирал деньги, — смахнула она с юбки невидимые пылинки и принялась рассказывать мне. — Продал акции компании за бесценок. Всё продал, кроме нашего дома. А когда приехал сюда, Гор неожиданно отказался отдавать тебя, заломив цену в несколько раз выше. Поэтому отец вынужден был оставить тебя… С ним.

От этой новости стало холодно. Словно снега за шиворот закинули. То есть, это он решил мою судьбу? Когда у меня была возможность уйти, он просто меня… Не отдал? Оставил как куклу, поиграться?

Задумчиво уставилась на Зарему.

— Это ты тоже от папы лично узнала?

— Да, — кивнула она. — Он мне рассказал это после разговора с Горским. Расстроен был, пил потом долго… Ты понимаешь, Ясь? Он оставил тебя сам. Может, он успел к тебе… Проникнуться?

— Не знаю. — У меня больше не получалось держать себя в руках. — Я ничего уже не понимаю… Ублюдок, он все решил сам! Ненавижу его! Ненавижу…

Я долго плакала на плече сестры, и она плакала со мной вместе. Только помочь ничем не могла. Она уйдёт, а я останусь. На забаву мужчине, возомнившим себя Королём. На растерзание Хищника. На усладу Зверю.