Шейн глубоко вздохнул, увидев выражение лица своего отца.

— А я?

— А ты взял лучшее от нас обоих, — отец наклонился и прошептал ему на ухо: — Но не говори об этом своей сестре. Не думаю, что смогу справиться с этим щенячьим взглядом.

Шейн закрыл глаза и сглотнул.

— Спасибо, па.

Шон отпустил его, и Шейн открыл глаза.

— Она нуждается в тебе, Шейн. Она нуждается в нас.

— Знаю, — Шейн прислонился к столу. — До нас ее жизнь была холодной, — он позволил видению, которое заставило его создать скульптуру «Акана», появиться перед мысленным взором. — Нет места для полета, нет места для свободы…

Шон нахмурился. Он был таким невероятным отцом, готовым защищать супругу своего сына от всех.

— Но ведь Акану не обижала мать, правда?

Шейн отрицательно покачал головой.

— Нет, не совсем. Она старалась изо всех сил, но может ли кто-нибудь по-настоящему понять потребности молодого дракона, кроме другого дракона? — Шейн перешел на родной язык своей матери, разговаривая с отцом на диалекте Сидхе, как они часто делали, когда обменивались секретами. — Ее отец умер, защищая провидицу и пожертвовав собой, чтобы она могла сбежать с маленькой Аканой, — Шейн сглотнул. Он мог только представить опустошение провидицы, когда она бежала, зная судьбу своего супруга и свою собственную. — Она знала, папа. Знала, когда встретит его и что произойдет, но все равно позволила себе любить.

— В этом проявилась ее сила.

— Да. С тех пор она делала все возможное для Аканы, но даже дар предвидения не сумел раскрыть то, что было на сердце ее дочери.

— А ты справишься?

Он тяжело вздохнул.

— Я буду стараться.

— Возможно, ты видишь ее лучше, чем большинство других.

Шейн был доволен, что не вздрогнул. А еще он был в равной степени доволен тем, что это сделал его отец. После дискомфорта от их предыдущего разговора это послужит Шону уроком.

Только Робин Гудфеллоу мог подкрасться к лепрекону на его собственной земле. Связь между лепреконом и землей, на которую тот заявлял права, была невероятно сильна. Шон мог чувствовать каждого человека, ступившего на территорию, слышать шепот за милю, открывать дыры в земле шириной едва ли в булавку, которые доходили до самого ядра Земли. Нужно было быть каким-то божеством с определенной долей удачи, чтобы подкрасться к Шону.

Робин сделал это даже не напрягаясь.

— Добрый день, Робин.

Рыжеволосая угроза вошла в комнату, одетая в самую яркую западную рубашку, которую Шейн когда-либо видел. Если бы Робин заглянул в какой-нибудь приличный бар в Небраске, то каждый деревенщина на много миль вокруг попытался бы надрать ему задницу только за одну эту рубашку. Добавьте к этому супер-узкие джинсы, блестящие ботинки из крокодиловой кожи и черную ковбойскую шляпу с обернутой вокруг банданой в фиолетовую клетку, тогда у вас получится самый чудаковатый фейри.

— И тебе доброго дня, Шейн Данн, — Робин прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди и упершись носком ботинка в исцарапанный деревянный пол. — Акана опять доводит тебя до припадков?

Шейн окинул взглядом наряд Хоба.

— Это твой способ сказать, что она вскружила мне голову?

Робин ухмыльнулся и материализовал предмет. Серебряно-золотое изделие блестело на свету, сложные линии и завитки были выгравированы так, что копировали узоры кожи Шейна.

— Как по мне, то ты прекрасно понимаешь ее.

— У меня не было возможности подарить ей это вчера вечером.

— А она знает, что за подарок внутри?

— Нет, и я не собираюсь раскрывать тайну, — Шейн ухмыльнулся. — В этом же все удовольствие, не так ли?

Робин непринужденно рассмеялся и бросил ему коробку с головоломкой. Шейн легко поймал ее.

— Сегодня вечером она встречается за ужином с Тристаном Малмейном, — Хоб поднял руку, услышав недовольный рык Шейна. — Успокойся. Доверься ей, не говоря уже обо мне. Этим вечером никто не причинит вреда твоей паре.

Шейн провел рукой по волосам. Было трудно держаться от нее подальше, особенно зная, что она с другим мужчиной. Мужчиной, который прикасался к ее коже и обнимал ее теплое тело.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Хорошо. Потому что это часть ее сути, и если ты попытаешься отнять это, то твоя маленькая птичка улетит.

Оставив Шейна гнить в горе от болезни пары.

— Ясно, — он бросил быстрый взгляд на своего молчаливого отца, прежде чем снова переключить внимание на Робина. — Ты видел это?

Жуткая зеленая вспышка мелькнула в глазах Робина.

— Да.

— И ты все понял?

Робин усмехнулась, и Шейн вздрогнул.

— Да.

Урчащее предвкушение в голосе Робина предупредило Шейна, чтобы он держал свои опасения при себе.

— У тебя было видение?

Шейн повернулся к отцу, на лице которого не было ничего, кроме одобрения.

— Да.

Шон коротко кивнул и повернулся к Хобу.

— Ты помог нашей семье после того, как долг был выплачен. Если мы понадобимся тебе, то позвони.