— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Его громкий смех следовал за ней в ярко освещенный дом. Кремовые стены и темная крепкая деревянная мебель не соответствовали вкусу Аканы, но Эйлин и Шон Данн прекрасно вписывались в эту обстановку. Им удалось сочетать раннюю Америку с рядом предметов, привезенных из Ирландии, что делало это место уникальным. Гравюры в рамках с изображениями Ирландии висели вперемешку с семейными портретами. Темно-зеленая ткань предметов мебели оттеняла мягкие, жизнерадостные желтые тона, которые Эйлин разбросала по комнате в виде подушек и цветов. Единственной странной нотой была аметистовая ваза, подаренная Лео Данном своей матери, которая стояла на почетном месте на каминной полке. Акана глубоко вдохнула и почувствовала, как внутри нее что-то сжалось от теперь уже знакомых запахов сырой земли, полированного дерева и семьи.

Она удивленно моргнула.

Семья? С каких, черт возьми, пор?

Она тихо забурчала и направилась на кухню, зная, что Эйлин Джолун Данн не обрадуется, если Акана не зайдет поздороваться, прежде чем отправится в свою комнату. Она отмахнулась от мыслей о «своей» комнате, ради Эйлин нацепив на лицо улыбку.

— Боги, дитя, ты выглядишь измученной. Садись, а я приготовлю тебе чашечку хорошего чая, — в мягком ирландском акценте Эйлин было что-то британское, говорящее о том, что женщина вышла из семьи ирландских завоевателей. Тот факт, что Эйлин Данн считала себя ирландкой до мозга костей, не имел никакого значения для тех, кто намеревался уничтожить все британское во времена расцвета ИРА3. Возможно, именно поэтому Шон Данн перевез свою семью в Америку.

— Ты святая, Эйлин, — Акана сердито посмотрела на Шейна, который вошел в комнату, одарив свою мать поцелуем в щеку. — В отличие от некоторых моих знакомых.

Звонкий смех Эйлин наполнил комнату.

— Ах, понятно. Вы что, опять поссорились? — ее волосы ниспадали до талии прямым сияющим занавесом пылающего красно-золотого цвета чуть темнее, чем у ее сына, а слегка раскосые глаза цвета изумрудов были обрамлены самыми длинными и пышными ресницами, которые Акана когда-либо видела. Подбородок Эйлин был изящно заострен, нос тонок и аристократичен, а губы — полные и розовые. Акана видела сходство между дочерью и матерью, Мойрой и Эйлин, тещей Джейдена, но не сумела найти ничего схожего ни с одним из ее высоких сыновей.

— Чудесный звук, означающий возвращение домой, — Шон Данн, чья шерстяная куртка была такого же зеленого оттенка, как и глаза его жены, зашел в комнату. Он выступил вперед, получая свой поцелуй от Эйлин. Если Шейн целовал Эйлин как сын, то Шон отмечал свою территорию.

Теперь Акана видела, на кого похож Шейн. Ох, Шейн взял от матери цвета, но когда дело дошло до размера и формы, то он точно был сыном своего отца. Высокий и сильный Шон Данн с блестящими темными волосами и глазами цвета летнего неба был на голову выше своей изящной жены. Глаза Шейна соответствовали отцовским, но были более насыщенные, более глубинные, будто какая-то часть Шона усовершенствовалась и перешла к старшему сыну.

Акана повернулась и увидела, как Шейн изучает ее, наблюдая за ее реакцией на поцелуй его родителей. Она выгнула брови и откинулась на спинку стула, давая ему возможность высказаться.

Когда Шейн так ничего и не произнес, а лишь одарил ее понимающей, раздражающей улыбкой, Акана снова повернулась к его родителям.

— Как поживают Руби и Лео?

Плечи Эйлин на мгновение напряглись.

— С ними все в порядке. Хорошо устроились. Лео на время оставил бизнес, пока не разгребет все дерьмо, связанное с ребенком Даннов.

Акана чуть не поперхнулась. За весь месяц знакомства Эйлин ни разу не выругалась, по крайней мере в приличной компании. Как настоящая воспитанная леди Сидхе.

Она заметила встревоженный взгляд Шона. Эйлин, должно быть, была расстроена больше, чем думала Акана.

— Я все улажу. Даю слово, — она действительно собиралась выполнить обещание. Если не считать Шейна, семья Даннов была добра к ней.

Эйлин улыбнулась.

— Я знаю, что ты делаешь все возможное, Акана, и мы благодарны тебе за это, — перед Аканой поставили кружку с чаем, подслащенным именно так, как она любила. — Думаю, после чая ты захочешь принять ванну?

Она кивнула. Акана так устала, что не могла четко видеть, но будь она проклята, если позволит Джетро прознать об этом.

— Ага. Ванна звучит неплохо.

Раздражающая ухмылка исчезла с лица Шейна.

— А потом сразу спать, — приказ в его голосе соответствовал вызову на лице. Он практически заставлял ее ослушаться.

Если бы Акана не была так утомлена, то приняла бы вызов.

— Шейн, — предупреждение в голосе его отца позабавило бы Акану, если бы не ее истощение.

— Па, я знаю, что делаю.

Мужчины обменялись загадочными взглядами, но, к удивлению Аканы, Шон отступил первым.

— Тогда ладно, — Шон коснулся коротким поцелуем макушки Аканы, удивив ее. — Пойду переоденусь. Сегодня ночью в доме будет тихо, Акана. Отдохни немного, — и он неторопливо вышел из комнаты. Глаза Эйлин были прикованы к спине ее пары.

Вскоре ее взгляд был обращен на Шейна, который поднял руки с выражением полной невинности на лице.

— Что?

Эйлин сощурила глаза.

— Хм.

Когда Шейн лишь улыбнулся, Эйлин покачала головой и повернулась к плите.