В другом месте Цезарь упоминает о собраниях галлов, которые он сам созывал; он присутствовал при их совещаниях: «Principibus cuiusque сіvitatis ad se evocatis» [24] .

Несомненно, что это не были общенародные галльские веча. Здесь идет дело, наоборот, об обычае чисто римском. У римлян было общим правилом, чтобы провинциальный наместник собирал два раза в год «conventus» или «сопсіliит рrоviпсiаliит» – собрание жителей провинции [25] ; на нем он принимал жалобы, разбирал споры, распределял налоги, объявлял предписания республиканского правительства и свои собственные распоряжения. Этот-то именно римский обычай Цезарь и перенес в провинцию Галлию. Два раза в год он созывал к себе начальников племен; в весеннем собрании он назначал количество людей, лошадей и провианта, которое каждый народец должен был доставлять для похода, в осеннем – распределял зимние стоянки своего войска и устанавливал долю каждого в тяжелой повинности содержания его легионов [26] . В таких собраниях принимали участие уполномоченные одних союзных или подчиненных Цезарю племен. Автор говорит это сам: в 53 году «он созвал, по своему обыкновению [27] , собрание Галлии; все племена прибыли туда, исключая сенонов, карнутов и тревиров, отсутствие которых могло быть принято за начало возмущения» [28] .

Мы должны непременно представлять себе римского полководца в роли руководителя этого собрания, созванного по его же приказу; он восседает на высоком помосте, возвещает свои требования – «ех suggestu pronuntiat»; он переводит собрание, куда захочет; объявляет его открытым или закрытым, по своему произволу [29] . Иногда с высоты того же трибунала, в то время как галлы толпятся y его ног, Цезарь чинит суд и расправу и произносит смертные приговоры [30] . Подобные сборища ничем не походят на общенародные веча.

Есть примеры, что Цезарь сам иногда призывал представителей всех галльских государств, чтобы дать им общие указания на то, чего он ждет от них. Так, например, когда он раз готовился перейти Рейн и нуждался в содействии галльской конницы [31] , или в другой раз, когда, являясь уже господином почти всей Галлии, хотел назначить зимние квартиры для своего войска, он собирал сопсіliит Gallorum в Амиэне (Samarobriva Атbiапоrит) [32] . Ho такие факты доказывают лишь повиновение галлов победителю, a не подтверждают того, чтобы собрания такого рода были их постоянным обычаем. Сходки вождей всех галльских народцев, которые устраивал Верцингеторикс, чтобы организовать сопротивление римлянам, также еще не обнаруживают, что союзный совет действительно был народным учреждением y галлов [33] .

Не следует, впрочем, полагать, будто галльские государства никогда не обращались друг к другу с посольствами и не прибегали к общим совещаниям. Так, в 57 году до н. э. народы Бельгийской Галлии держали совет (concilium), чтобы сговориться, как противостоять Цезарю; но этот concilium вовсе не является правильным и обычным собранием всей земли: ремы, которые принадлежали к белгам, не принимали в нем участия и знали только понаслышке, что там происходило [34] . Другой раз [35] Амбиорикс говорит y Цезаря, что образовался союз и заговор – coniuratio, к которому примкнули почти все народцы, и что было постановлено в таком смысле общее решение – «esse Galliae commune concilium». Ho все эти собрания не носят характера постоянного и общепризнанного учреждения: «они происходили ночью, в уединенных местах, в глубине лесов» [36] . Собрание воинов, состоявшееся в 52 году до н. э. в стране карнутов, на котором участвующие приносили священную клятву над боевыми знаменами [37] , равным образом не изображается Цезарем, как общенародное вече; никогда не видно, чтоб и Верцингеторикс действовал от имени какого-нибудь собрания.

Словом, Цезарь совсем не упоминает о каком бы то ни было учреждении, которое являлось бы органом федеративной связи между галльскими племенами, и чувствуется, что, если бы такое учреждение действительно существовало, оно должно бы было проявить себя много раз в определенных действиях или, по крайней мере, протестах против врага во время завоевания.

Скажут, может быть, что сам Цезарь мешал ему функционировать? Но в том месте его сочинения, где он, как историк, описывает учреждения Галлии, он во всяком случае не мог не указать именно на то, которое в его глазах должно было бы представляться самым важным. Страбон и Диодор, наверно, также отметили бы его; оно обнаружило бы себя до подчинения Галлии римлянами, хотя бы, например, по случаю столкновения с гельветами. Между тем ни один писатель не говорит об общегалльском народном собрании, никакое событие не открывает нам его [38] .

Народы Галлии воевали между собой или заключали союзы друг с другом и с чужестранцами, как самостоятельные государства. Нет примера, когда для осуществления какого-нибудь предприятия им пришлось бы обращаться к санкции или поддержке общего собрания или получать от последнего инструкции. Никакая высшая власть не принимала на себя руководство войною и миром в их среде. Иногда друидическое жречество брало на себя роль посредника, как позже будет делать христианская церковь по отношению к государям Средних веков [39] . Но влияние его было, по-видимому, малодействительно, так как войны почти не прекращались. Самым обычным результатом этих кровопролитий, ежегодно терзавших страну [40] , было то, что более слабые народцы попадали в зависимость от более сильных [41] . Могло случиться иногда, что ряд удачных войн ставил один из этих народцев во главе всех остальных; но такого рода непрочная гегемония, которая являлась лишь следствием военных успехов и перемещалась вместе с ними, не могла никогда создать y галлов национального единства.

При описании общественного строя гальских народов должно быть прежде всего установлено, что Цезарь нигде не упоминает о коленах или кланах в Галлии. В его сочинении не встречаются эти два термина или какое-нибудь другое слово, равнозначащее с ними по смыслу; нет также в его описаниях ничего, что бы напоминало клановую жизнь. Можно сделать подобное же замечание и по отношению к тому, что говорят о галлах Диодор и Страбон.

Настоящей формой политической группировки y них в эпоху, предшествовавшую римскому завоеванию, было то, что Цезарь определяет словом «сіvіtas». Это слово, которое повторяется более ста раз в его «Комментариях», не обозначало непременно город. Оно, собственно, не вызывало представления о материальном пункте оседлости, a соответствовало понятию о коллективной (нравственной) личности. Идея, соединявшаяся с этим словом на языке Цезаря, вернее всего может быть передана на современный язык словом «государство». Оно служило для наименования политического тела, организованного народа, и в этом именно смысле надобно его понимать, когда данный писатель применяет его к галлам [42] . Можно было тогда насчитать около 90 самостоятельных государственных единиц в стране, которая тянулась между Пиренеями и Рейном [43] . Каждое из этих государств или народов образовывало довольно многочисленную группу. Многие из них могли выставить по 10 000 воинов, другие – по 25 000, некоторые – даже по 50 000 [44] . Белловаки были в состоянии вооружить до 100 000 человек вообще или выдвинуть до 60 000 отборных бойцов [45] . Можно предположить, что народонаселение каждого такого государства колебалось между 50 000 и 400 000 душ. Галльский народец обыкновенно являлся более крупным целым, чем какая-нибудь городская община Древней Греции или Италии.