9 ноября 1941 г. фон дем Баху присвоили звание обергруппенфюрера СС133. Зелевскому подчинили 1-ю пехотную бригаду СС – еще одно соединение карателей, уничтоживших с июля до декабря 1941 г. 17 000 евреев Украины134. Бах готовился к новому витку геноцида на Востоке, но обстановка на фронте изменилась. Две подчиненные ему бригады войск СС передали вермахту, а полицейский полк «Центр» бросили закрывать образовавшиеся в обороне бреши под Калугой135.

В начале января 1942 г. в подчинении у Зелевского находилось не более 500 человек, выполнявших в основном охранные функции136. Бах уже несколько месяцев пребывал в состоянии психического выгорания, поддерживая свою жизнедеятельность инъекциями опиума. На нервной почве у него обострились болезни кишечника и почек, так что он был вынужден оставаться в Могилеве и днями лежать в кровати137. С помощью наркотиков генерал снимал жуткие боли, мучавшие его грузное тело, но самое главное – таким образом он пытался уйти от гнетущих его душу воспоминаний, связанных с казнями евреев. В дневнике он признался, что был готов принять ампулу с ядом, чтобы не попасть в советский плен138.

28 января 1942 г. у Баха началось сильное кишечное кровотечение. Он чувствовал постоянную усталость, которая, сочетаясь с физическими недугами, вызвала у него утрату душевного пыла и силы воли. Состояние Зелевского ухудшилось настолько, что Гиммлер срочно направил в Могилев личный самолет, чтобы немедленно эвакуировать больного в Берлин. О дневнике пришлось забыть на три месяца139.

Зелевский не любил вспоминать период, проведенный им на больничной койке. В те дни произошло настоящее крушение его образа всемогущего человека. За годы службы в СС Бах привык позиционировать себя мужчиной, устойчивым к стрессам и нервным срывам. Во всех сложных ситуациях он старался сохранять жесткий каркас своей личности, отгораживаясь от внешних импульсов и помех. Несгибаемый образ мужественности привел его к отказу от чувствительности. Только твердость и внутренняя дисциплина являлись для него добродетелями. Но весь этот набор императивных поведенческих компонентов, воспринятых в «Черном ордене», в одночасье рухнул под давлением невроза, страхов и боли, переполнявшей его душу и тело.

Лечением Зелевского занимался имперский врач СС, группенфюрер Эрнст-Роберт Гравитц, информировавший Гиммлера о состоянии больного. 4 марта 1942 г. врач сообщил рейхсфюреру: «Обергруппенфюрер СС фон дем Бах голодал из-за своего геморроидального недуга, который беспокоил его в течение многих месяцев боевых действий на Востоке. Я уже неоднократно отмечал, что пациент пришел на лечение с большим опозданием и в состоянии тяжелого физического, нервного и психологического истощения, из-за чего процесс выздоровления проходит с большим трудом. Теперь, когда он физически чувствует себя лучше, его мучают определенные представления о неполноценности (чрезмерная чувствительность к боли, распущенность, отсутствие концентрации воли) и беспокойство о том, что ему вскоре вновь придется служить Вам, рейхсфюрер»140.

Гравитц диагностировал у Баха острую форму внутреннего геморроя. Во время хирургического вмешательства, которое осуществлялось без анестезии, Зелевский оказался очень восприимчивым к боли и едва не скончался на операционном столе (о чем он позже написал в дневнике: «Я пережил тяжелый кризис из-за плохого обращения врачей. Речь шла о жизни и смерти»141). Реабилитация проходила медленно. Гравитцу вновь пришлось взять в руки скальпель. При этом врач не побрезговал в деталях описать Гиммлеру, как удалял из организма генерала «затвердевший кал»142.

Но больше всего Гравитца волновало душевное состояние Баха. Под воздействием обезболивающих средств у больного появились галлюцинации в виде явления призраков замученных и расстрелянных людей. У Зелевского начались истерики и конфликты с медицинским персоналом госпиталя СС143. На вопрос доктора о причине его поведения Бах пробурчал: «Чему тут удивляться? Разве вы не знаете, что происходит в России? Ведь там ликвидируют весь еврейский народ»144. Гравитц подготовил на имя рейхсфюрера доклад, указав в нем на проблемы с психикой у высокопоставленного пациента145.

Гиммлер был крайне недоволен подобными выходками и потребовал от врачей скорее поставить его подчиненного на ноги. С Бахом рейхсфюрер решил переговорить лично. Когда Зелевский, еще не до конца отошедший от опиума, обратился к нему с вопросом, нельзя ли положить конец всей этой дикой истории на Востоке, Гиммлер закричал на него: «Это приказ фюрера! Евреи – носители большевизма. Попробуйте только отдернуть свои пальчики от еврейского вопроса, тогда увидите, что будет с вами»146.

Бах, очевидно, был очень смущен этим инцидентом. 31 марта 1942 г. Зелевский отправил Гиммлеру покаянное письмо. Осознавая свой проступок, генерал заверил шефа, что во время отпуска в санатории окончательно придет в себя, исправится и делом докажет в наступившем году, на что он способен147.

Готовясь к нападению на Советский Союз, военно-политическое руководство Третьего рейха учитывало возможность возникновения партизанской войны. Неслучайно для защиты коммуникаций действующей армии в составе вермахта были созданы охранные дивизии148, личный состав которых еще до начала вторжения прошел специальные курсы по прочесыванию лесных районов и обороне железных дорог149. Кроме того, немецкое командование успело к тому времени накопить определенный опыт в проведении операций против нерегулярных формирований, состоявших из бывших военнослужащих польской армии. В основном этот опыт был позитивный и свидетельствовал о большом потенциале вермахта и СС при выполнении контрпартизанских задач150. Однако в целом в высших военных кругах господствовало убеждение о быстрой нейтрализации советских «народных мстителей», что было продиктовано концепцией «блицкрига», практически не учитывавшей возможность появления массового партизанского движения151.

При анализе приказов военного руководства нацистской Германии становится очевидно, что почти все они в той или иной степени были направлены на то, чтобы сразу же, путем превентивных мер, уничтожить силы сопротивления в зародыше152. Понятие «партизан» при этом трактовалось довольно широко; под него попадал любой советский гражданин, нелояльный оккупационным властям153.

Этот подход повлиял и на немецкую тактику борьбы с партизанами летом – осенью 1941 г. Она включала в себя одновременное использование небольших мобильных подразделений спецслужб, – которые проводили рейдовые военно-полицейские операции, оставляли на маршрутах небольшие отряды для поддержания локальной безопасности, – и войсковых соединений, нацеленных на очищение территорий и уничтожение лиц, представлявших потенциальную опасность для «нового порядка»154.