Ничего похожего на прошлое, которое мы разделили.

Мысль заставила меня прижать ее к себе, когда она спала на моих руках.

— Я не хочу потерять тебя снова, — беспомощно шепчу я. Но утром я вернусь к своей пустой жизни и наполню ее отвлекающими факторами.

Отвлекающие факторы бессмысленны, окруженные одинаково бессмысленными людьми.

Я крепко держу ее перед собой. Она мой отвлекающий фактор сегодня. Идеальный вид.

Я мог пережить ее отказ, но не могу смотреть, как она полностью уходит от меня. Я не хотел, чтобы она влюбилась в кого-то другого.

Может быть, уже слишком поздно, и мои надежды бесполезны.

Может, все закончилось до того, как началось.

Поэтому я просто держу ее перед собой и делаю вид, что мы против всего мира. Сегодня она была моей, навсегда и всегда. И в каком-то другом измерении мы всегда существовали бы вот так, с ней на руках, дыша воздухом, заставляя чувствовать себя здоровым.

Это странно поднимает настроение.

10 лет назад

— Мне жаль, что я испортила твою гитару, — слезно говорит она мне.

Я сглатываю комок в горле и смотрю на нее, стоящую передо мной. — Все в порядке, мам.

Она садится рядом со мной на кровать, и я хватаю гитару отца. Она старая и пыльная, но играла, и я не хотел, чтобы она забрала ее от меня.

Она смотрит в глаза, мое тело напрягается, когда я прижимаю гитару к себе.

— Я не буду трогать ее, — успокаивает она меня. Я смотрю на нее, оценивая. Это мама, которую я любил? Или та, которая хотела уничтожить все вокруг?

— Тогда почему ты здесь? — Она не часто приходит. Она была в больнице пару недель, и папа сказал, что ей стало легче. Теперь ей стало лучше, но я знал, как быстро ее настроение может измениться.

— Папа говорит, что у тебя красивый голос, — тихо сказала она, кладя руку мне на спину, ласково прижимая меня. Она ко мене больше не прикоснется. В течение нескольких лет. Я не привык к этому, особенно после того, как увидел все разрушения, которые произошли от тех же самых рук.

— И? — Отвечаю, пожав плечами.

— Поэтому я хочу научить тебя петь.

— Ты умеешь петь?

Она кивает с улыбкой.

— Да, дорогой, умею. Так я познакомилась с твоим отцом. Я пела в баре, и однажды он подошел ко мне после моего выступления.

— Она была красивой, — вдруг перебил ее папа. Я взглянул за ее плечо и увидел, что он стоит в дверях, глядя на нее с любовью, сияющей в глазах. — Я не мог устоять. Знал, что если я не попрошу ее потанцевать со мной, то никогда больше не наберусь смелости.

Мама посмотрела на него, ее глаза блестели, словно они потеряли себя друг в друге. В такие моменты я знал, что они любят друг друга. Все эти уродливые драки ничего не значили, если бы у нас были такие дни, как сегодня.

Она сидела со мной весь день, и мы пели вместе. Я никогда раньше не сближался с мамой, но мы нашли, чем заняться вместе. Первая песня, которую она пела мне, — “Спасибо” от Led Zeppelin, и я никогда не забуду озноб, который почувствовал, когда слова лились из ее рта, будто они предназначены для этого. К вечеру она стала немного беспокойной и вдруг слезы полились из ее глаз. Она извинилась и исчезла в своей комнате.

— Ты ничего не сделал, — успокоил меня папа, когда позже пришел посмотреть, как я. — Мама просто немного больна, понимаешь?

Я нахмурился.

— Ей же станет лучше?

Он кивнул, с обнадеживающим взглядом на лице, когда отвечал:

— Если она продолжит принимать лекарства, она будет на правильном пути.

Существовал строгий режим приема лекарств. У него был ключ от шкафчика в ванной комнате, заполненной всеми ее предписанными лекарствами. Иногда, когда он знал, что остается на работе, он давал мне запасной ключ и говорил использовать его только в чрезвычайных ситуациях. Если она потеряет таблетку, я могу заменить ее.

— Никогда не отдавай ей ключ, — говорил он мне каждый раз, когда это делал. — Спрячь его где-то, где она никогда не найдет.

— Ладно, — отвечал я.

Обычно я прятал ключ в кроссовках или под ковриком где-то в доме. Иногда я держал его в кармане, чтобы убедиться, что он со мной. Она никогда, никогда не находила его, но опять же, она никогда не просила ключ.

Я сблизился с ней, когда она принимала лекарства. Она становилась яркой и веселой. Была ласковой и теплой. Она становилась такой, какой должна быть мать для своего маленького мальчика, и я любил ее. Сильно. Она так много значила для меня.