Генри молчал, и я видела, как он до побелевших пальцев сжал кулаки.

— Я напоминаю, Генри, что мы обсуждали это тысячу раз. Ты клялся, что уверен в ней. Убеждал меня, что Теана способна принять правду. Я устраивал ей проверки при каждой встрече, и каждую она проваливала, но ты был влюблен — и мне хотелось, чтобы ты был счастлив. Однажды ты возглавишь семью, Генри, и я тебе доверял. То, что произошло — целиком и полностью твоя вина. Вместо того, чтобы особенно бережно отнестись к жене, сделать так, чтобы она чувствовала себя как дома, окружить ее любовью, через которую Теане будет сложно переступить, ты надрался, как последняя скотина, обвинил ее в измене и выпер прочь!

— Я ее не выгонял!

— Знаешь, я бы тоже не стал спать в одной постели с похмельным животным.

— А что насчет тебя?! Не пробовал запирать дверь во время ритуала?!

— Это мой дом, Генри, и я не собираюсь прятаться. Достаточно и того, что мы делаем это за его пределами. Ты должен был заботиться о безопасности семьи на время, пока Теана не стала бы неопасна. Как оказалось, я переоценил тебя. Ты еще ребенок, неспособный принимать решения. Но…

Он прошелся по комнате, сосредоточенно меряя шагами расстояние от шкафа до стола.

— Если ты продолжаешь настаивать, что новоявленная леди Гримвелл, в девичестве Морнингблум, не заслуживает смерти, то я не стану перечить. Хватит Сибиллы, которая считает меня злодеем и убийцей. Теана будет жить, Генри, если ты примешь такое решение, но осознавай, пожалуйста, последствия. Лотнер найдет тех девушек и у него появятся против меня улики.

Генри вскинул голову.

— Тебе придется быть очень хорошим актером, чтобы убедить законников, что вся семья и не подозревала, какой злодей стоит в ее главе. И ты займешь мое место. Вряд ли Теана будет с тобой, но она будет жива. Вот такая вот цена ее жизни. Готов ты ее заплатить?

Если бы я могла дышать, я бы непременно затаила дыхание.

Генри… парень, в которого я неосторожно влюбилась, казался мне принцем, а превратился в проклятье.

— Я так и думал, — холодно откликнулся Габриэл в ответ на молчание племянника.

Все вдруг погасло — как будто разом потухли все свечи, и я провалилась в темноту, в беспокойный сон без сновидений, который закончился резкой болью сразу во всем теле. Открыв глаза, я обнаружила себя лежащей в огромной постели. Отблески заката раскрасили белый потолок в розово-золотые оттенки.

Во рту ужасно пересохло, я отдала бы душу за глоток воды, но никого не интересовала моя душа. Попробовав пошевелиться, я поняла, что делаю это с трудом. Тело едва слушалось, а еще нещадно болело. Голова раскалывалась, нога неприятно ныла, а рука, зафиксированная в запястье жесткой манжетой, выглядела так, словно ее драли дикие кошки.

С огромным трудом, до боли стиснув зубы, я поднялась. Опустила ноги на холодный пол и закашлялась от накатившей тошноты.

Что случилось? Где я и что происходит?

Попыталась вспомнить события, предшествующие пробуждению, но это получилось с огромным трудом. Я словно продиралась через густой туман, крупица за крупицей восстанавливая день свадьбы. Ссора с Генри… по телу пробежали мурашки — обрывочные воспоминания-картинки о темном ритуале и обнаженной рельефной спине в красных отблесках свечей. Разговор с Сибиллой, холодный ночной воздух, череда портретов молодых девушек… красивых, ярких… мертвых. Харальд Лотнер, показания, авария…

Был ли тот случайно подслушанный разговор Генри и Габриэла сном? Или я действительно умирала и лишь каким-то чудом сейчас очнулась?

Но ведь это значило, что я в доме Гримвеллов? Нет! Нет, нет, только не это! Как я могла здесь оказаться? Он же всего лишь колдун! Да, опасный убийца, маг, богатейший человек Чармерда, но ведь не бог! Так быстро узнать, что я дала показания, выследить воид законников, что должен был отвезти меня в безопасное место, подстроить аварию и привезти меня обратно в дом? Да ни одному колдуну, даже самому сильному, не хватило бы на это времени и сил.

Разве что у Гримвеллов среди законников были свои люди, осведомители… в этом есть определенный смысл, потому что редко какие богатые семьи не водят дружбу с представителями власти. Магия магией, но золотым родам порой приходится скрывать самые разные вещи, и лучше бы среди законников был кто-то лояльный.

Я потерла глаза. Какая же я дура! Нужно было бежать без оглядки, продать кольцо или как-то добыть денег, изменить внешность — и бежать на край света, в Эйнгорию, подальше от проклятых Гримвеллов, предателя-мужа, подписавшего мне приговор, его полоумной сестрички и дяди-колдуна.

В шкафу, с внутренней стороны дверцы, обнаружилось зеркало. Я с ужасом рассматривала себя: ссадина на лбу, разбита губа, запястье перемотано бинтом и жестко зафиксировано, коленки разбиты, а одно бедро красное и припухшее от огромного ушиба. Похоже, я чудом осталась жива и ничего себе не сломала.