– По его словам, – недоверчиво заметил Откаленко.

– Ну, да, – согласился Лосев. – Еще знает, что зовут Сева. И номер телефона. Домашний. Я этого парня видел.

– И что? – поинтересовался Откаленко. – Ты ж психолог.

– Не понравился.

– Это уже кое-что, – Откаленко усмехнулся. – Вообще-то тебе все нравятся, как правило.

– Давай дальше, Лосев, – строго сказал Цветков. – Какие еще ниточки имеем?

– Еще две тянутся к тому самому Диме. Ну, который в шляпе был. Возможному Диме, я бы сказал.

– Почему «возможному»? – поинтересовался Усольцев.

– Слишком он легко себя назвал там, на заводе.

– А, просто трепач, – махнул рукой Шухмин.

– И это возможно.

– Что к нему тянется? – все так же строго спросил Цветков. – Вы, милые мои, не растекайтесь пока по сторонам.

– Тянутся к нему две ниточки, – продолжал Виталий. – Одна от «Березки», от администратора Нины. Она его знает, хоть и не призналась. Вот и Златова так считает. Она с ней говорила.

Лена тоже присутствовала на совещании, снова превратившись в «училку» к решительному неудовольствию Лосева. И при последних словах Виталия все посмотрели на нее.

– Да, – подтвердила Лена. – Она его знает. Но признаться в этом почему-то боится. И это странно.

Цветков кивнул.

– Верно. Значит это, будем считать, первая ниточка. А вторая? – он посмотрел на Лосева. – Она откуда к этому Диме тянется?

– Вторая, вроде бы, из театра, – с некоторым сомнением произнес Виталий. – Бывший помощник администратора. Его еще надо найти. Правда, адрес есть. Но тут вопрос открыт: знает он этого Диму или нет, неизвестно.

– Так, – кивнул Цветков и усмехнулся. – Значит, Сева, Нина, Дима. Детский сад какой-то! Все? – он посмотрел на Лосева.

– Пока все, Федор Кузьмич.

– Еще овощной магазин, – заметил Откаленко. – Там, считаю, надо тоже поработать.

– Экспертиза дала заключение по машине? – спросил Цветков.

– Так точно, – подтвердил Откаленко. – Тут кое в чем разобраться надо.

– Ладно. Это отдельно. А теперь послушаем наших коллег, – и Цветков повернулся к молчавшему до сих пор Албаняну: – Что вы нам скажете?

– Если Албанян молчит, значит, ему сказать решительно нечего, – засмеялся Виталий. – И у него плохое настроение.

– Точно, – грустно кивнул Эдик. – Ничего нового. Одно ясно: похищенный груз в Москве сдан не был. Теперь его везут куда-то.

– А куда, как ты думаешь? – поинтересовался Лосев.

– Кто знает, куда? Возможно, в соседнюю область, возможно, на Северный Кавказ и в любой пункт между ними.

Албанян выглядел расстроенным.

– Ну, ну, не хитри, – настаивал Лосев. – Ты уже, наверное, кое-что прикинул. А?

– Конечно, прикинул, – без всякого энтузиазма согласился Албанян. – Но пока самому не ясно. Надо, понимаете, встретиться с людьми, надо кое-куда позвонить, надо… – он посмотрел на Цветкова, и взгляд его оживился. – Надо дать указание по трассам. Груз – десять тонн лимонной кислоты. Не иголка. Можно увидеть, считаю.

– Уже дали, – кивнул Цветков. – Утром еще.

– Тогда все пока, – Эдик пожал плечами.

Цветков решительно смешал разложенные на столе карандаши и объявил:

– Что же, милые мои. Продолжаем работу. Мы, ведь, как бульдоги. Если вцепились, то не выпустим. А вцепились мы, считаю, крепко.

– И пути тут есть, – сумрачно заметил Откаленко.

– Именно что, – подтвердил Цветков, – пути есть. Значит, старшим по этому делу остается Лосев. Ты, Откаленко, ему помоги, – обратился он к Игорю. – Вот ты машиной занялся, теперь переходи на магазин. Каким, в самом деле, ветром ее туда задуло, интересно знать. Вот ты и узнай. Как считаешь, Лосев?

– Так и считаю, – бодро ответил Лосев. – Очень это интересно.

– Именно что, – снова подтвердил Цветков. – Теперь «Березка».

– Это бы за Леной оставить, – попросил Лосев. – Она уже объект знает.

– Не возражаю. Как, Златова? – Цветков посмотрел на Лену. – Очень бы вас попросили. С руководством вашего отдела договоримся.

С сотрудниками других отделов Цветков был всегда на «вы». Это свидетельствовало не просто о вежливости, но и о дистанции. К своим сотрудникам Федор Кузьмич привык, большинство из них знал не один год и смотрел, как на близких людей, на неизменных своих помощников, с которыми ежедневно делился мыслями, сомнениями, знанием и опытом, за которых к тому же всегда отвечал, а когда надо было, и защищал их. Все это, правда, не мешало ему ворчать на них, ни в чем не давать спуску, а иной раз и наказывать. Причем самым неприятным наказанием было, когда Кузьмич переходил с кемлибо из своих подчиненных на «вы», что свидетельствовало не только о допущенных сотрудником промахе, ошибке или нерадивости, но и о том, что Кузьмич лично этим обижен, даже оскорблен. И потому каждый из сотрудников воспринимал его обычное «ты» как признак близости и доверия, и никто еще никогда на это «ты» не обижался.

– Очень вас попросим, – повторил Цветков, обращаясь к Лене.

– С удовольствием, Федор Кузьмич, – улыбнулась в ответ Лена. – Мне самой интересно. К тому же это, ведь, приказ, как я понимаю?

– Нижайшая просьба, – церемонно ответил Цветков.

И все кругом заулыбались.

– Ну-с, а дальше, Лосев, ты решай сам, – Цветков прихлопнул ладонями по столу и посмотрел на часы. – После обеда, полагаю.

После обеда Лосев пригласил к себе Усольцева.

– Вот что, Витя, – сказал он. – Займешься этим театральным деятелем, своим тезкой. Встречаться с ним сразу не надо. Поработай сперва вокруг, только осторожно, чтобы не спугнуть в случае чего. Парень-то, как выразился его бывший шеф, приблатненный. Ну, интересно знать и его связи, конечно. Словом, все, что можно. А потом уж разговор с ним самим. Тоже аккуратно. О друзьях-товарищах, о делах, заботах и… о Диме, между прочим. Знает ли? Где он, что он? Ясно задание?