Шрифт:
– Берите пример! – шутил старшина, показывая на него. – Сержант будущий – сразу видно!
Затем нас повели на наши первые строевые занятия на плац. Там нас распределили по отделениям по пять человек. Первым отделением поставили командовать Игоря Левицкого, славившегося у нас впоследствии своей любовью к табаку. Вторым отделением командовать назначили Ваньку Осокина, который между делом был ещё и художником. На третье отделение поставили меня и на четвёртое Лёшку Багрицкого, любителя подраться.
Старшина объяснил нам наши обязанности и обучил первым строевым командам, коими мы и так худо-бедно уже владели. Дальше рассказал, как надо управлять отделением, что проверять, зачем следить и так далее. В сущности, это всё было интересно, но пока как-то непонятно из-за чего многие были в некоторой прострации.
В итоге наши первые строевые занятия прошли на «кол», как выразился, наблюдавший за ними, Екименко, ибо никто из нас, естественно, не умел ходить строем и в ногу, да и вообще пока что никаких строевых элементов толком не знал, а лейтенант при всём этом ещё зачем-то на нас матом кричал. Плюс ко всему этому некоторые ребята, в том числе и в моём отделении сбили себе ноги, ибо портянки завязывать не умели, и ноги их превратились в кровавое месиво из мозолей и больших волдырей. В эти мгновения я мысленно поблагодарил своего папу, который научил меня это делать и подумал, что надо будет ему, потом написать в письме моё «спасибо».
– Что ж ты, Василич не научил своих ребяток-то, а? – обратился ко мне старшина после занятий, осматривая ноги бойцов.
– Виноват, товарищ старшина. Не знал, – ответил я.
– А надо было…, – с усмешкой ответил старшина и на своём примере показал, как правильно завязывать портянки. – Ну, ничего, это у вас по неопытности. Вам ещё полгода привыкать к этой обстановке.
Однако раны у парней ещё долго не заживали. К тому же, некоторые не сразу научились завязывать портянки. Так, например, один парень у нас просто пластом клал её на сапог, засовывал ногу и шёл. Конечно, после этого нога превращалось в непонятно что.
Надо так же сказать, что за всё время строевых, Осипов ни разу не повысил на нас голоса, когда же лейтенант всё время орал и довольно часто срывался на мат, за то, что ногу не тянули и прочее…
В следующие дни нас учили обращению с оружием: как правильно держать в строю, на стрельбах, как носить и прочие основные вещи, которые потом были у нас на автоматизме, и за каждым закрепили автомат, а за Захаром Скобовым – пулемёт, ибо он был самым крепким и сильным из нас.
Отдельно стоит сказать про первую ночь. Мы разделись, уложили форму и прыгнули по койкам. Честно говоря, я спал не очень хорошо. То ли сказывалось волнение от прибытия в новую обстановку, то ли из-за того, что большая часть ребят перешёптывались о Екименко и иных вещах насущных, то ли из-за того, что Захар, мгновенно уснув, захрапел на всю казарму, но никто не решался ударить его подушкой, ибо боялись получить в ответ, только уже кулаком.
Из кладовой, которая так же служила своего рода, кабинетом для Осипова, горел свет свечи…
Солдаты Родины
«Дорогие мама и папа!
У нас в полку всё хорошо!
Отдельно должен сказать, папа, спасибо тебе, за то, что научил меня завязывать портянки, ибо я один из немногих во взводе, да и в роте кто остался целёхоньким!
Меня назначили командиром отделения.
Ротный у нас добрый, хотя бывает, строг, но мы на это не пеняем, ибо это не бывает без причин.
Взводный, откровенно говоря, нехороший… Постоянно матерится.
Старшина у нас отличный! Добрейшей души человек, очень заботится о нас.
Живём мы хорошо, хотя ночью порой бывает сложно уснуть из-за отдельных товарищей…. А так, вообще хорошие ребята, дружные…
Скоро у нас будет Присяга – станем настоящими военными!
Что ж, время не ждёт, надо идти.
Пишите о вас и ваших делах.
Всех обнимаю!
Ваш В.
07.1949.»
***
Наступил день принятия нами Присяги.
Мы все к нему тщательно готовились. Начищали бляхи ремней, как минимум до «пятого класса блеска», сапоги, форму, учили текст Присяги. Короче, готовились как артисты к представлению, хотя, если посмотреть на всю церемонию с определённой точки зрения, то это и было представление, только военное.
И вот, утро важнейшего для нас дня.
Всё по распорядку: подъём, зарядка, завтрак, строевые. Однако было во всех этих повседневных делах что-то… необычное, особенное. Всё мы делали с каким-то непонятным удовольствием. Мы были взволнованы, как маленькие дети перед днём рождения. Даже воздух казался нам каким-то другим…
Присяга была назначена на послеобеденное время.
Мы отобедали, пришли в казарму, ещё раз отгладили форму, взяли автоматы и построились.
Из своего кабинета-кладовой вышел Осипов в такой же, как мы форме, только на погонах были жёлтые лычки в виде буквы «Т». Увидев его, мы прямо вытянулись, как будто перед нами стоял генерал, а не старшина. На груди его светились боевые награды: медали за Москву, Сталинград, Будапешт, Германию и три ордена, точнее говоря, два из них были в одном ряду с медалями, а третий – Отечественной войны второй степени, был справа, а над ним располагался жёлтый знак ранения. Надо отметить, что награды его висели с ювелирной точностью ровно, как будто колодка.