Остановил побоище наряд. С криком: «Прекратить!» – ворвался в барак и автоматной очередью в потолок отрезвил дерущихся.

Утром на построении бойцы выглядели не лучшим образом – мало у кого на физиономиях отсутствовали следы ночного боя. Они так и не могли взять в толк: кто затеял свару. Грешили на азеров – азербайджанцы отнекивались:

– Зачэм мы? Савсэм нэт!

И тут вышли зачинщики. Артём узнал в одном из офицеров того, с кем провёл короткий бой ночью, кого достал по печени. Позже выяснится, что это командир разведгруппы второй роты их батальона лейтенант Павел Корчака. Артём смотрел на офицеров с недоумением: с какой стати они затеяли ночную драку? Лейтенанты были одеты в афганку – форму, которую солдаты видели впервые, такую в Союзе не носили. Они пошли вдоль строя, выбирая бойцов: ты, ты, ты. Те в ответ на «ты» делали пять шагов вперёд.

Павел Корчака остановится напротив Артёма, весело подмигнёт ему и укажет рукой:

– Ты.

Артём сделает пять шагов вперёд.

Служить с Корчакой будут в разных ротах. При встрече здоровались крепким рукопожатием. В апреле 1987 Артём придёт с боевых и узнает о гибели Корчаки в Абчаканском ущелье. Тот пойдёт с бойцами досматривать кишлак. Духов выбили, но всё может быть. На пороге дувала Корчака отстранит сержанта и первым шагнёт во двор, а навстречу из пристройки к дому автоматная очередь…

Про их ускоренный курс учебки говорили, будто генсек Горбачёв где-то в присутствии военных поумничал: можно-де не полгода тратить на подготовку спецназовца, а в разы меньше. Брать спортсменов, которые ещё до призыва стали бойцами на ринге, борцовском ковре. Из таких физически готовых к любым нагрузкам парней создавать в сжатые сроки элитные подразделения. Ты ему покажи, как из автомата стрелять, остальное по ходу дела доберёт. Военные взяли под козырёк на мудрые речи.

Их привезли в Черчик, в учебку спецназа. И стали готовить по ускоренной программе. Сжали её – дальше некуда. В этой же учебной части готовили пополнение спецназа по шестимесячной программе. В случае Артёма, к двум месяцам новороссийской учебки добавили три недели для освоения спецназовской специфики. Армейский дружок Артёма Никита учился там же в Чирчике по классическому сценарию – полгода.

– Мы удивлялись, – рассказывал Артёму, – за что вас гоняют как собак. Нас везут на стрельбище на ГАЗ-66, вы туда же бегом. Мы катим на машине, вы по жаре пыхтите. И обратно бегом. Думали: в вашу команду залётчиков собрали и дрочат почём зря!

Даже Артём – сибиряк, таёжник, спортсмен – измотался от ткого напряга. Стрельбы, прыжки с парашютом, марш-броски на измор. Один раз погнали в сверхмарафон – сто пять километров туда и обратно с полной выкладкой. В два дня уложились. Никакой горячей пищи – сухпай. И тот на ходу ели.

Учёба проходила в сумасшедшем ритме. Спать некогда – три-четыре часа в сутки отводилось на отдых. Причём, в эти короткие часы не только на сон, успей помыться и привести себя в порядок. Попробуй не подшей подворотничок.

Попал в ВДВ – гордись, не попал – радуйся. Оставалось радоваться. Тем паче: попал даже не в ВДВ, а в спецназ. Был случай, торопясь скорее постираться, помыться, подшиться, дабы ухватить на сон лишние пять-десять минут, Артём первым прибежал из умывальника и начал подшиваться. И уснул. Да так крепко, что во сне, указательный палец левой руки насквозь пробил иглой. Это нисколько не повлияло на мирное течение сна. Сержанты увидели картину крепко почивающего бойца с торчащей из пальца иглой и сделали вывод:

– Если уж сибирячок скапустился, значит, переборщили мы.

Тридцать человек из учебки Чирчика прилетели в Баракинский батальон (668-й отдельный отряд специального назначения Главного разведывательного управления, провинция Логар) вечером третьего августа, накануне был день ВДВ. Как праздновал батальон неизвестно, но комбат вышел к новобранцам в трусах. Не потому что потому, а потому, что жара. Командир батальона под два метра ростом посмотрел оценивающим взглядом на пополнение и остался доволен:

– Крепкие ребята! Нам такие нужны!

Потом повернулся к Артёму:

– А ты как сюда попал?

В воине, который, можно сказать, дышал ему в пуп, комбат не разглядел спецназовца.

На что старший лейтенант Коломиец доложил, что десантник Дося проверен, настоящий боец, который навяляет любому.

– Тогда в боевую, – определил судьбу Артёма комбат.

Так с благословения командира Артём попал в боевое подразделение. В батальоне имелось три разведроты (первая, вторая и третья), разведгруппы которых снова и снова уходили на операции, действуя под девизом спецназа: «Врага надо увидеть, уничтожить, а результат доставить в ППД». Не всё получалось так браво, враг тоже умел держать оружие, но воевать против спецназа не любил.

Первый бой запомнился Артёму ароматом манго и ранением. Проходил вблизи знаменитого каньона Мухамед Ага, по которому шла дорога Кабул – Гардез. Сержант-дембель на вопрос: «Что такое Мухамед Ага?» – глубокомысленно изрёк: «Это, брат, ага!» То, что «ага», читалось по количеству сгоревшей и подбитой военной техники по обочинам дороги. Валялись десятки наливняков, или того, что осталось от них. Ржавели бээмпэшки, изуродованные взрывами фугасов, сожжённые кумулятивными гранатами. Советская военная техника и через тридцать лет после войны продолжала оставаться красноречивым свидетельством того, каким горячим местом был участок дороги. Случалось, всю колонну разбивали в пух и прах. С появлением спецназа положение изменилось. Спецназ старался работать на опережение, не давая возможность духам занять позиции перед прохождением колонны.

Конец ознакомительного фрагмента.