Эндрю захотелось выйти на поле и поиграть с мальчишками. Он разделся, надел пару старых бутсов, которые лежали у дальней стенки стенного шкафа. Старые брюки едва налезли на него. Жир. Если он не будет поддерживать форму, то раздуется, как воздушный шар. Если он заболеет и ему придется лежать в постели и долго выздоравливать... Может, у Дасти в рукаве спрятан нож... Вроде бы, неплохая идея. Плата за квартиру, еда, учитель музыки, люди в "Саксе", которые продают платья его сестре, девушки, которые раскрашивают жестянки в мастерской его отца, отцовские зубы, врачи, врачи, все живут на слова, которые должны родиться в его голове. Берегись, Флекер, теперь я знаю, что ты задумал. Звуковой фон: выстрел. Стон. Поторопись, надо успеть, пока поезд не пересек границу. Смотри! Он нагоняет нас! Поторопись! Он сумеет? Обгонит Дасти Блейдс банду фальшивомонетчиков и убийц? Успеет первым добраться до яхты? Смогу я выдерживать такой темп? Не год - годы, многие годы... Ты толстеешь, под глазами появляются мешки, ты пьешь слишком много и переплачиваешь врачам, потому что смерть все ближе, а остановиться ты не можешь, не можешь уйти в отпуск от жизни, нет у тебя никакой возможности сказать: "Я хочу посидеть, отдохнуть, прошу меня извинить".

Его мать открыла дверь.

– Звонит Марта.

В бутсах, держа в руке старую, порванную перчатку полевого игрока, Эндрю направился к телефону. Закрыл за собой дверь столовой, тем самым показывая матери, что разговор личный.

– Привет, - поздоровался он.
– Да, - пауза.
– Нет, - пауза.
– Пожалуй, что нет. Прощай. Удачи тебе, Марта.

Он постоял, глядя на телефонный аппарат. Мать вошла, когда он уже двинулся к входной двери.

– Эндрю, я хотела тебя кое о чем попросить.

– О чем?

– Можешь ты выделить мне пятьдесят долларов?

– Господи!

– Это важно. Ты знаешь, я бы не попросила на пустяки. Они для Дороти.

– Зачем ей понадобились деньги?

– Она идет на вечеринку, очень важную для нее вечеринку, там будут большие люди и они, конечно, попросят ее сыграть...

– Приглашения стоят по пятьдесят долларов?
– Эндрю уже вышел на крыльцо, стукнул бутсой по верхней ступеньке, очищая от засохшей грязи.

– Нет, Эндрю, - заискивающе ответила мать.
– Деньги нужны на платье. Она говорит, что обязательно должна пойти в новом платье. Там будет мужчина, который ей нравится.

– Она его не охмурит, в платье или без, - отрезал Эндрю.
– Твоя дочь простушка.

– Я знаю, - мать всплеснула руками.
– Но пусть она сделает все, что в ее силах. Мне ее очень жалко, Эндрю...

– Все идут ко мне!
– внезапно Эндрю сорвался на крик.
– Меня ни на минуту не оставляют в покое! Ни на минуту!

Он уже плакал и отвернулся, чтобы скрыть слезы от матери. Она удивленно посмотрела на него. Покачала головой, обняла.

– Делай только то, что ты хочешь, Эндрю. Не делай ничего такого, чего тебе не хочется.

– Да, - кивнул Эндрю.
– Да. Извини. Я дам тебе деньги. Извини, что накричал на тебя.

– Не давай их мне, если не хочешь, Эндрю, - его мать, похоже, верила в то, что говорила.

Он с горечью рассмеялся.

– Я хочу, мама, хочу.

Она похлопала его по плечу, и он зашагал к бейсбольному полю, оставив ее, в недоумении, на ступеньках крыльца.

На бейсбольном поле светило солнце, дул приятный ветерок, и на час он отвлекся, но двигался медленно. И рука болела в плече, когда он бросал мяч. А мальчишка, который играл на второй базе, называл его "Мистер", чего не было в прошлом году, когда Эндрю исполнилось двадцать четыре.

Перевел с английского Виктор Вебер