Шрифт:
– Она просто ребенок, – сиплю я, – почти младенец. Пожалуйста, отпусти ее.
Сирена наклоняет голову. Ее глаза мерцают.
– Что ты предлагаешь в обмен на ее жизнь?
У меня сжимается сердце. Я занимаю сидячее положение, не позволяя себе отшатнуться из-за ее близости. От нее пахнет глубокой землей и новыми растениями. И фиалками.
– Свою жизнь.
Она презрительно кривит губы.
– Нельзя отдать душу за душу.
– Это все, что у меня есть.
Мой взгляд сосредотачивается на маленьком тельце Авелы, ее грудь неизменно вздымается и опадает. Каким-то образом она уснула посреди кошмара и мрака Гвиденского леса.
– Кто ты? – требовательно спрашивает сирена. – Почему преследуешь меня?
Я удивленно смотрю на нее, все еще чувствуя прикосновение рук, сжимавших мою шею.
– Я не преследовал тебя. Я шел за Авелой.
Она прищуривается. Ветер быстро усиливается, взметает волосы вокруг ее лица и рывком поднимает мертвые листья, что с шелестом проносятся мимо нас.
– Ты был там. В лесу. Последняя душа с железной машины. – Ее лицо ожесточается в серебристом свете. – Я отпустила тебя, хотя не следовало. Больше это не повторится.
Страх колотится с такой силой, что мне трудно дышать.
– И не надо. Отпусти мою сестру. Позволь мне отвести ее домой к отцу. А затем делай с моей душой все, что угодно.
Она окидывает меня холодным взглядом.
– Не стоило тебе приходить сюда.
Внезапно из лесной чащи доносится музыкальная трель – песня, что оплетает мой позвоночник и заставляет сесть прямо… еще одна сирена. Я неосознанно встаю и поворачиваюсь в сторону, откуда слышится песня.
Древесная сирена шипит и хватает меня за запястье грубыми пальцами.
– Ты слаб, – фыркает она. – Как и все они. Легкая добыча для моих сестер.
Я вырываюсь из ее хватки, но она берет меня за вторую руку и дергает на себя. Сирена выше меня почти на тридцать сантиметров и облачена в листья, которые сшиты вместе прозрачной нитью.
– Я думала, что ты сильнее других, – шипит она мне в волосы. – Но ты полетишь к моим сестрам, как мотылек к пламени, и не важно, что оно сожжет тебя.
Сердце бешено и прерывисто бьется, пульсирует в шее и на запястьях, на которых сомкнуты ее древесные пальцы.
– Так что, отпустить тебя к ним? – Сирена наклоняет голову, открывая вид на изгиб странной серебристой щеки, блестящие ресницы, резкую линию губ. – Они, не мешкая, вырвут душу из твоего тела, и из ребенка тоже.
Я борюсь со страхом, но он с голодным ревом проносится по моему телу.
– Так чего же ты мешкаешь? – спрашиваю я дрожащим голосом.
Ее лицо становится суровым.
– Я еще не получила новую сферу от матери. Мне некуда спрятать ваши души. Придется тащить вас к ее двору, а он далеко, и я устала.
Что-то в ее тоне выдает ложь и подталкивает меня к действию.
– Сестре ты сказала другое.
Она снова шипит и швыряет меня на землю. Я приземляюсь на правое плечо.
– Тогда испытай удачу с моей сестрой!
Музыка плывет по ветру, манит меня, поднимает рывком на ноги. Я неуверенно шагаю в ее сторону против воли. Борюсь с ней изо всех сил, но этого недостаточно, и я делаю еще один шаг.
– Пожалуйста, не трогай Авелу. – Из груди вырывается всхлип, музыка заставляет меня идти вперед. – Не забирай ее к своей матери. Умоляю, отпусти ее. Она всего лишь ребенок и не заслуживает смерти в темноте. Пожалуйста. – Невольно делаю еще один шаг. – Пожалуйста.
Боже мой… Я все же умру в лесу. Я не избежал смерти, а лишь отсрочил ее.
Музыка тянет меня к себе, как рыбу на крючке. Деревья покачиваются, смеются и пляшут, аплодируя моему концу.
Я больше никогда не увижу отца и Авелу. Даже не попрощаюсь с ними.
В руку впиваются грубые пальцы и оттаскивают меня от высоких деревьев и завораживающей музыки. Древесная сирена наклоняется, и мы оказываемся лицом к лицу.
– Не двигайся.
Она тянет меня к месту, где лежит Авела. Я обнимаю сестру рукой и крепко прижимаю к себе. Все мое тело содрогается от рыданий, пока я целую ее в щеки.
– Авела, Авела!
Но сестра спит.
– Закрой уши.
Это единственное предупреждение, которое дает мне сирена, прежде чем открыть рот и запеть.
Глава десятая. Монстр
От мальчишки разит страхом и солью.
Он дрожит, как кролик на снегу.
Его душа трепетная,
но горит так ярко…
Я пою и пою
музыку, что заглушит сестер.
Они услышат.
Подумают, что жертва, пойманная их песней,