Я же залез на скалу, засел в удобной ложбинке, которую мы облюбовали в качестве наблюдательного поста, и принялся скучать, не забывая периодически осматривать окрестности.

А еще я сканировал частоты на трофейной рации, но обнаружить переговоры на других каналах не удалось. Я заскучал.

Вот тут-то меня и накрыло.

Я никогда не видел, как убивают человека. Не убивал и сам. И вот это случилось. Лицо мертвого мара постоянно всплывало из памяти. И я даже начал сожалеть о том, что убил его. Зачем было это делать? Могли связать и оставить там. Его бы нашли другие. Зачем убил? В тот момент я просто отреагировал на слова, сделал все автоматически, толком даже не осознав, что именно делаю. Теперь до меня дошло…

Конечно, я понимал башкой, что мары – те еще паскуды. И если бы встретили где-нибудь меня одного, наверняка или убили бы и ограбили, или погнали бы в Шахты в качестве раба. Я все это понимал, я помнил рассказы других колонистов, но на душе все равно было паскудно.

А насколько бы было паскудно, если бы тот мар убил кого-то из нас? И только потому, что я бы замешкался? Ведь могла быть такая ситуация? Да легко!

Уж не знаю, как живут с этим другие люди, но я не уверен, что сам могу так же. Когда действуешь по наитию, когда тебя вынуждают обстоятельства – ты можешь выстрелить в живого человека. Но только в такой момент. А хладнокровно, просто так, как это сделал я, наверное, не смогут многие. Или я себя накручиваю?

Хрен его знает. Но ведь сегодня погиб человек. И я принимал в этом участие. Я был прямым виновником его смерти и теперь меня съедает совесть…

Полностью погрузившись в эти свои мысли, я не заметил, как в лагерь вернулись Литвин и Кийко.

Обнаружил я это лишь тогда, когда неподалеку от того места, где я засел, послышалось тяжелое дыхание и, наконец, появился Литвин.

– Сидишь? – спросил он.

– Сижу, – кивнул я.

– Вот, решил тебя подменить.

– А ужин?

– Да я уже все нарезал, подготовил и оставил Кийко приглядывать за готовкой.

– Прислал бы Кийко на подмену.

– Шендр сказал его к дежурству не допускать.

– Ну, я понимаю, что он у нас новенький. Но прямо настолько не доверять… – хмыкнул я.

– Береженого бог бережет, – философски заметил Литвин, – и я согласен с Шендром. Парень пока не вселяет доверия. Вдруг он задрыхнет на посту? Или вообще решит сдать нас марам?

– Да не, не думаю…

– Я тоже, но зачем давать повод?

– Так что, будешь сидеть на посту? – спросил я.

– Ну, пока ужин не приготовиться. Дальше ты меня подменишь.

– А Шендр?

– Шендр что-то совсем плохой, – тяжело вздохнул Литвин, – или рану обработали плохо, или наниты не работают как положено, или еще чего, но что-то ему не лучше, а только хуже.

– И что думаешь делать?

– Не знаю, – пожал плечами Литвин, – может, придется завтра все бросать и тащить его в город.

– Думаешь, все так плохо?

– Угу. Помрет еще, и штука кредов в никуда. Так дотащим его и, глядишь, врачи помогут. Лучше пару сотен за лечение отдать и неделю в городе посидеть, пока его на ноги поставят, чем штуку потерять.

– Ну, как сказать… – протянул я.

– Короче, утром видно будет! – подвел итог Литвин.

Пару минут мы просидели молча.

– Слушай, можно спросить? – поинтересовался я у Литвина.

– Чего?

– Тебя вообще не беспокоит чувство вины, что ты маров убивал? – спросил я.

– О-о-о…– улыбнулся Литвин. – Да у тебя тут самобичевание в самом разгаре, да?

– Не сказал бы, – ответил я, стараясь, чтобы ответ звучал как можно более убедительным.

– Да ты не переживай. Все через это проходят. Поверь, этого урода надо было грохнуть, и я ни капли о содеянном не сожалею. И ты не вздумай.

– Не скажу, что такого же мнения…

– Ты просто не видел, что такие как он могут натворить. Не видел и не сталкивался. Поверь – пару раз увидишь, и муки совести тебя изводить не будут. Ты с радостью нажмешь курок, если будет такая возможность, готов будешь размозжить изгою голову, чтобы такие уроды не топтали землю.

– Что же такого я должен увидеть?

– Мы с Шендром, когда ходили на охоту одни, нашли труп…Женский труп, относительно свежий. Готов поспорить, что она одна из нашей волны. Так вот, ее не просто убили, над ней измывались как могли. Я не могу тебе описать всего того, что мы там увидели…– Литвин тряхнул головой, словно пытаясь прогнать возникшую в памяти картинку. – И это я молчу о рассказах других колонистов. Была группа из трех колонистов, одного из них поймали мары и пытались, угрожая пленному, выманить остальных. Те, естественно, не повелись. В результате пленному просто перерезали глотку. Причем так, что бедолага не умер сразу, мучился, пока мары, наконец, не ушли и двое товарищей бедолаги не решились вернуться и добить его. Мары – это мразь и сволочи, которых нужно уничтожать, как паразитов. Это не люди. Запомни это.

Я кивнул.

– Просто не люди, – повторил Литвин, – ты уничтожаешь опасных, хитрых и крайне коварных животных, не более того.

– Я все понимаю, но… – начал было я.

– Со вторым убитым маром все будет легче, – внезапно заявил Литвин, – ты должен прикончить следующего и убедиться, что ничего особо страшного и не произошло. Ты просто очистил мир от паразита. Причем выбор стоял так: либо ты, либо он. И тогда никаких мук совести. Это был бой, и ты его выиграл, вот и все. Мы попали в такой мир, где либо тебя сожрут, либо жрешь ты.