— Сергей Федорович! Я халаты в прачечную сдаю, а вы в кармане опять что-то забыли, — и она протянула ему, скатанный в рулон шелковый лоскут.

«Хорошо же ты держишь слово, нечего сказать…» - с возрастающим чувством недовольства собой, подумал Сергей, сунув рулон в карман.

— В прошлый раз вы ручку шарикову забыли, весь халат мне испоганили! Теперь опять что-то подсунули! Где я вам стоко халатов напасусь?! Работай тут, блин, за копейки, а они еще в карманах все оставляют! — входя в раж, надрывалась ему вдогон Захаровна.

Сергей удвоил шаг, пронзительность воплей Захаровны отдаляясь, стала затухать. Судя по вполне цензурным выражениям, сегодня у нее было хорошее настроение. Этой фурии все прощалось, если Захаровна рассчитается, убирать на подстанции будет некому. Недавно, пойдя навстречу настоятельным требованиям эпидемиологов районной санэпидемстанции об обязательной маркировке емкостей для дезинфекционных растворов, на своем ведре для мытья полов она написала белой краской: «Ведро».

За всем этим из-за угла наблюдала Мирра Самойловна.

Она хотела и дальше идти следом за Сергеем, и уж было пошла, как толстая девочка за играющим на дудочке Крысоловом, но, то ли одумалась, то ли передумала. Мирра Самойловна остановилась на площадке у припаркованных возле подстанции машин и начала говорить по мобильному телефону, прикрывая для лучшей слышимости свободное ухо. Однако предмет разговора до такой степени ее возбудил, что говорить спокойно она не могла и уже не прикрывала «свободное ухо» рукой, а размахивала ею, как ветряная мельница. Срываясь на крик, она стонала, завывала и в исступлении топала неправдоподобно кривыми ногами.

— Нет! Та, нет же! Я ж тебе сказала, нет! Ни, боже мой!.. Та ты ш-о-о? Никто ничего не узнает, я те ручаюсь! Та, я тебе клянусь! Моня, я своими ушами слышала, как он перед смертью говорил… Да-да, касательно ювелирных магазинов своего отца! А после, отдал нашиму Рябоштану записку и на коленях умолял ее сберечь. Она похожа на белую ленту, но прочесть на ней ничего нельзя, думаю, там шифровка. Да! Ну, да! Да, конечно же, да! Тот самый Полежаев! Та я тебе отвечаю… Нет, Рябоштан ничего не понял, сунул ее в карман, и забыл про нее. Ты шо, совсем ку-ку?! Кому б я про это разболтала? Шо ж я не понимаю! Так так бы и дала по дурной башке! Я шмулем к тебе приеду и все расскажу. Та я тебе гарантирую, там точно золото…

Слово «золото» Мирра Самойловна выговорила с таким придыханием, что никто бы не усомнился в том, что «там точно золото». Мирра Самойловна разговаривала со своим братом по фамилии Вернер. Ее девичья фамилия тоже была Вернер. Когда общими усилиями ее многочисленных родственников год назад Мирру Самойловну выдали замуж, она перешла на фамилию мужа — Зейгермахер, так было больше шансов для получения наследства.

Мужа ей сосватали весьма состоятельного. К сожалению, он был на двадцать лет старше ее, да к тому же горбатый. К слову сказать: годы хоть какую красоту исказят. Но не в красоте дело, гораздо хуже было то, что он оказался скупердяем, и близко не подпускал Мирру Самойловну к своим деньгам. Брата Мирры Самойловны звали Михаил, но Мирра Самойловна называла его Моней, а когда рядом никого не было, то Мойшей.

Услышав слово «золото», Бунимович сделал стойку. Все так же лежа на сидении в кабине машины скорой помощи, он неслышно приспустил дверное стекло и напряженно прислушался к разговору, стоящей в метре от него Мирры Самойловны. У собак «стойка», это вытянутый вперед нос и поднятая передняя лапа, у Бунимовича — это растопыренные уши и изготовленные к хватанию две «передние» руки.

Насколько все это было серьезно, представить себе сей же час трудно, но сразу надо отметить, что страсть Бунимовича к золоту была всепоглощающей. Больше всего на свете Бунимович любил деньги, а еще больше — золото. Он, лучше, чем кто-либо, разбирался в том, что собой представляет желтый металл. Он знал, какую власть дает золото его владельцу, исполняя любые его желания, покупая тела, мозги, а то и души людей.

Бунимович слышал, что на вызове у Рябоштана умер старик и безошибочно реконструировал ситуацию. Не обязательно обладать исчерпывающе полной информацией, кое-кому (кто на том понимает), достаточно и косвенной, надо только знать, как ее оценить. А такой умелец, как Бунимович не мог не попытаться извлечь выгоду из полученной информации. Он не стал дожидаться своего опаздывающего, застрявшего в пробке сменщика. Соврав диспетчеру, что тот звонил и через пять минут будет, Бунимович без труда получил у него номер мобильного телефона Мирры Самойловны. На собственных «Жигулях» Бунимович примчался к себе домой.

Непростительно много времени (каких-то десять секунд!) потерял, пока отпирал расположенные один над другим три очень дорогих замка: торопясь, не сразу отыскал в связке на кольце нужные ключи. Оставшись один, Бунимович держался и двигался несколько иначе, чем когда был на людях. Он становился более поспешным и менее собранным, и в каждом его движении чувствовалась угроза. Странная гримаса непроизвольно искажала его губы, зубы обнажались в оскале, то ли в пугающей кривой ухмылке, а глаза из-под сурово сведенных бровей, смотрели так, словно он готов был наброситься на всех и каждого.