Труднее будет с базой подскока в самих индонезийских водах, где у малайцев уже всё схвачено. Островов-то небольших там хватает, но во-первых, все давно заселены, а во-вторых, высока вероятность, что уже подвластны тому или иному из индо-малайских раджей. Государственность индийского типа под влиянием индийских эмигрантов там и на Суматре уже складывается, и на Малакке, да и не охваченные ей малайские племена в какой-то аналогичный примитивным государствам порядок тоже организованы. Пустых и бесхозных островов там нет, купить как Манхеттен голландцы купили у чингачгуков тоже не вариант, хрен продадут, а быкануть и аннексировать, это же маленькую победоносную войну надо с хозяином приглянувшегося острова провести, для которой понадобятся силы поболе штатных экспедиционных. Пока цейлонская база в Говномбе не закабанеет, нехрен и мечтать о быковании в Индонезии. Разведка на светлое будущее, сперва через знакомых индусов, а затем и своя собственная, это само собой, но и это ещё не в самые ближайшие годы. Индийскую торговлю надо для начала наладить, развить и довести до ума, но это уж генерал-гауляйтеру будущему предстоит, когда разберётся в обстановке получше, чем мы второпях успели. Задел ему первоначальный мы подготовили, а теперь – до дому, до хаты. Ага, с сознанием честно выполненного долга. Ведь сделали же то, за чем и попёрлись на этот Восток? В лучшем виде сделали, без базару, как говорится. Дальше – справятся уже и без нашего прямого и непосредственного участия.

А у нас же дома столько дел понадкусано, но не догрызено, что за башку впору хвататься. Хоть и выдаёт теперь кадетский корпус каждую весну новые обученные кадры, не на всё ещё их хватает, да и поручить им можно пока ещё не всё. Дизель, допустим, мы с Володей только простой однорядный сваять успели, так его по имеющемуся прототипу поручить масштабировать кому-нибудь из молодняка в принципе можно, контролируя и наставляя лишь в самых общих чертах. Но это ведь прототип судового дизеля, а нужен-то ещё и авиационный. Ну, в смысле, пригодный для мотодельтаплана в малом типоразмере и для дирижабля в большом. А это уже многорядный, ряда четыре напрашивается, потому как удельную мощу подымать надо, а это почти с нуля проектировать придётся, и это пока только самим. А потом ведь вес ещё снижать надо. Экспериментальный-то картер у нас и бронзовый прокатит для наземных испытаний и отладки конструкции, но если на судовой и чугуний годится, то на лётный люминий подавай. А с ним у нас пока-что и конь ещё тот не родился, который должен там поваляться. На эксперименты-то мы его и первобытным способом получим, то бишь заместим натрием, который получим электролизом расплава соли. Для разработки люминистых бронз в качестве замены оловянистых, для дюраля, для силумина в нужных для исследований лабораторных количествах – почему бы и нет? Для люминевых диодов до кучи. В принципе и картер для малого мотодельтапланного движка в одном экземпляре, но для серийного выпуска это разве вариант? Товарный люминий на металлоёмкую серийную продукцию – это уже промышленная технология нужна. И хотя понадобится она в первую очередь на Ямайке с её бокситами, разрабатывать её – нам. Ага, простой движок для дирижпомпеля, кто понимает. И так – до хрена в чём ещё…

– Кыш, кур проклятый! – выстрел из рогатки у Паримы вышел не убедительным из-за тяжеловатого камешка и детских ещё силёнок, но дронтоохреначником она махнула так, что птиц – видимо, уже учёный – обгадился и ретировался подобру-поздорову.

Вот что значит счастливое детство! Добрые три четверти всех тех проблем, над которыми мы тут репу чешем, для шмакодявки если и существуют, то сугубо в принципе, то бишь в каком-то параллельном для неё измерении. После обеда и с Иркой поболтала о своём, о женском, и на черепахе тутошней здоровенной, но по её мадагаскарским меркам очень небольшой, эдакой черепашьей пони, верхом покаталась, теперь вот дронта решила хорошим манерам поучить. Типа, на экскурсии с развлекательными аттракционами.

На Капщине не то ещё увидит. И на ишаке покатается, и на лошади, и жизнь на ней другая. Не Нетонис, не Оссоноба, не Тарквинея, даже ещё не Гаста Горгадская, но уже на уверенном пути в том же направлении. Да, будет скучать по родокам и соплеменникам, будет мечтать поскорее с ними повидаться, а вполне возможно, даже о том, чтобы наши её вернули обратно вообще с концами. И – ага, чтобы приблизить момент исполнения мечты – будет старательно учиться языку, а чтобы не было тоскливо, будет общаться с нашими и вживаться в их образ жизни, который неожиданно окажется интереснее, как и сами люди. И вполне возможно, что совершит она это открытие лишь тогда, когда сбудется её мечта. Прибудет с очередной экспедицией к соплеменникам, порадуется встрече с роднёй, но и сравнит ведь невольно. Там родные, но друзья и подруги уже в другом месте, интересная и уже привычная жизнь тоже, и это место – дома, на Капщине. Неделя, две, может три – и потянет туда, до дому, до хаты.

Вот и нас тоже тянет домой. Хоть и получаем основные новости по радиосвязи, да и сами передаём наиболее важное по ней же, но настоящая жизнь – там. И задачи наши основные тоже там. Сюда ведь зачем пёрлись? Чтобы дома свою жизнь улучшить, если по большому счёту. Восток не сам по себе нужен, а нужны его ништяки. В широком смысле, то бишь включая и подходящих для нашего социума людей, которых мало, и они нужны вообще отовсюду, где только отыщутся. Колонизация некоторых отдельных мест на этом Востоке – лишь вспомогательные мероприятия для обеспечения основной задачи и эдакий побочный эффект от её решения. Вырастет со временем в самостоятельную задачу или так и останется вспомогательной частью уже имеющейся основной – видно будет уже детям и внукам, а наше дело – заложить основу и для той возможности, и для этой на их выбор. А пока наш основной вариант – Атлантика, для которой мы и добываем восточные ништяки. Дом – на ней, и стараемся мы прежде всего для него.

Волний и ребята в Тарквинее отлично справляются, им только инструмент туда хороший нужен, да оборудование поновее, да кадров рабочих квалифицированных им ещё подбросить, и многое они там сделают и сами. Там и бакаут, и железо, даже нефть вблизи, и бокситы ямайские в шаговой по тамошним меркам доступности, а значит, и люминий в промышленных масштабах. Но надо будет и смену им туда толковую подготовить, потому как эти парни нужны мне на Азорах. Попробовали себя за океаном, набрались там опыта реального на географическом фронтире, так пусть и на фронтире хайтека применят свои мозги и свой драгоценный опыт. Для того же и служба на дальних рубежах нужна, чтобы практика нарабатывалась, знания теоретические закрепляющая и корректирующая, но уж применение им достойное и дома найдётся…

– Как Индия, только очень сухая, – заценила Парима в трубу южноафриканский ландшафт, – В Талахори тоже суше, чем в Тамманаве, но здесь совсем сухо. Вон там даже деревьев очень мало, – она указала на север, где виднелась саванна, – Там, наверное, жить совсем нельзя?

– Жить там можно, и даже не так уж плохо, – возразил я, – Ты же видишь и сама, сколько там пасётся животных. Есть трава – есть на кого охотиться и есть где пасти скот. Чтобы мяса пожарить, найдётся топливо и там. Там дальше вообще пустыня, где нет воды, совсем нет деревьев и почти нет травы и кустов, но даже там люди как-то живут. Правда, очень плохо по нашим меркам. А для того, чтобы жить так, как живут наши люди, нужен, конечно, и лес. Не обязательно такой, как у вас или на Тапробане, но вот такого, как этот – чем больше, тем лучше.

– Дядя Максим, а в вашей стране много леса?

– Меньше, чем на Тапробане, но побольше, чем здесь. Таких безлесных равнин, как вон та, у нас почти нет.

– А какие у вас там леса?

– Больше похожи вот на эти, чем на индийские, но деревья другие. Наши здесь ещё не выросли, их посадили не так давно. И животные тоже другие. Слонов и носорогов нет совсем, больших бегающих птиц тоже нет. Когда-то очень давно они все были и у нас, но наши предки охотились на них и не спохватились вовремя, пока не перебили всех. Не хватило ума, и теперь из-за них у нас нет ни слонов, ни носорогов, ни больших птиц. Мы даже знаем о них только по рисункам наших далёких предков на стенах пещер и по очень старым окаменевшим костям, а памяти о них не сохранилось – очень давно их истребили.