Играй артист, играй. Её даже позабавило такое преображение сурового командира чёрной гвардии. А воины его – благодарные зрители. Есть чувство юмора у нанголов, да ещё какое! И она сыграет свою роль, да ещё как, в этом блаженном спектакле, поставленном дерзким (иного слова и не подберёшь) ханом неведомой земли. Она сыграет, да так, что не рад будет сам режиссёр. И она решила одарить оппонента такой улыбкой, какой бы она одарила придворного шута.

Ага, искры замешательства блеснули в глазах его… Не всё идёт по сценарию?

Матери, королеве Кранции, дар преподносил лично сам хан. Ох-хо. Вот это да! Сама вершина галантности, проявление истинного благородства и искренности настоящей! От матери-королевы так и исторгалась улыбка душевности и самой доброты. Это был ответ, повторный удар. Ну что ж, он обходил её на этом вираже.

Не было у Алинии таких противников в королевстве, да и не могло быть. Но что же там дальше за этим виражом по наклонной ситуации?

Дар для отца повергнул тронный зал в настоящий шок. «Синяя звезда» очаровывала немыслимым гипнозом всех, подобрав ключи ко всем беспокойным душам. И отец-король в их числе. Такой тишины в тронном зале она и представить не могла. Но только она, и больше никто, увидела истину, сокрытую от всех. Истина эта, которая шокировала её сначала, но затем, что было неожиданно для неё самой, вызвала такой настоящий прилив уважения к этим нанголам, заполнив всю её сущность, была в том, что глаза (окно души) нанголов источали лишь презрение к «синей звезде», как к пустому блестящему камню, да и только. Не больше, не меньше. Стоило ли это ей усилий? Стоило, да ещё каких. Но возобладало в ней то, что давал ему в своём учении учёный-философ, говоря всегда, что истинный драгоценный камень – это гранит познания, что истинное богатство лежит не в карманах, а в душах и умах людей, но, к сожалению его, многим это и невдомёк.

Что ж, она – старшая дочь короля Кранции, она – принцесса Алиния, всегда была усердной ученицей. Она будет выше этого. Она не уронит флаг! И это будет её ответ, очередной ответ поистине дерзкому хану, благородство которого она всё же успела оценить. Но вот этот вызов. Не все принцессы – дочери короля выросли в изнеженности да в избалованности. Он увидит истинный дух великой Кранции!

Но всё, же, не догнать ей противника, обошедшего её и на этом вираже.

Ещё не заиграли победные фанфары в душе его, ещё не салютовали победе беснующиеся искры в глазах его, но близки были они к этому, близки.

Было ли это уготовано самой судьбой? Сжала ли она всю волю в кулак? Нет, что-то было здесь не так, что-то было другое, идущее, может быть, издалека, с незапамятных времён, когда и не было различий на народы, но точно с самого лона природы, что предопределило навсегда сущность мужчины и женщины.

Нет, не учили её этому, и не знала она это, не подозревала. Но силы природы всегда сильны. Но было ли это оружие? И было ли это ответным ходом? Может, это был истинный смысл, дремавший, но давший волю крыльям сейчас, и исторгнувший, взлетевший над ситуацией таким вершителем полновластным. Но был ли это порыв души девичьей, юной, кристальной и чистой? Но игривое кокетство, таким салютом беснующихся искринок, сыграло свою роль, определяющую роль. Вот вам и лоно природы, сила его!

Она одарила его улыбкой, той улыбкой, идущей от того огня благородной нежности, что растопила наконец-то ледяные доспехи сердца. И пошатнулись победный настрой и признаки торжествующих огней в ясных глазах благородного хана.

Он уходил. Воин-переводчик передал его слова о том, что цель визита он изложит королю наедине.

Он уходил. И вместе с ним уходили его верные воины. Но поколебался он на миг и оглянулся на миг, что совсем не приличествовало протоколу. Блеск, победоносный блеск преследовал его. То была холодная дочь короля. Но был ли холод?

6

– Ну, как тебе король? – спросил хан Аурик у Джэндэ, когда они направились в покои для иноземных послов.

– Два разных человека. Один надменный, другой жадный, – с изрядной долей презрения ответил командир чёрной гвардии.

– Ты имеешь в виду до и после «синей звезды»?

– Точно так, мой хан.

– Будет ли сопутствовать нам успех?

– Тяжёлыми будут переговоры, тяжёлыми. Нет у нас такой силы, каким располагал твой дед.

– Король понимает этот расклад. Да, есть представление, что нас ждёт.

– Был ли среди знати твой дед по материнской линии?

– Кажется мне, я не видел там деда по материнской линии.

– Скажи мой хан, почему ты доверил мне такую почётную миссию, как преподнести сей дар принцессе, думаю, старшей дочери короля, – вроде спросил ненароком Джэндэ, будто в надежде свернуть с наезженной мысленной колеи.

– Мне показалось, что она полностью разделяет линию отца и потому надменна. И так хотелось ей преподнести что-то такое памятное, так, что пусть сердце закипит от досады, – говорил хан, вдаваясь всё больше в задумчивость.

– Я старался и ты видел это, мой хан. Но добился ли ты своего?

– Пожалуй, нет.

Было от чего задуматься хану. Неизвестно что проникло в его сердце, осталось занозой и отдалось тупой болью, покрытой тайной неведомого состояния. Так и повис перед глазами образ её в разных проявлениях, которые обозначила она на торжественном приёме, торжественном ли. Но ведь начинала партию не она? Но вот конец остался за ней. Но какой? В век не забыть эти глаза. Что было в них? Превосходство? Или же…? Не понять, не узнать. И почему-то против воли своего, может, изнываемый внутренним желанием, как-то неподвластным ему, захотел он какого-то подобия реванша. Но почему?