А она, взявшись за заранее запаренный веник, осторожными движениями стала охаживать меня, приговаривая:

— В высоком тереме, в горнице Перуновой

Сидит на дубовой колонне Орел, птица витязей.

Взор его ясен, когти остры, а крылья черней ночи.

Всем дарует он силу, кто телом крепок, да душой чист.

Всех лечит он силой рода, кто к дубу тому прикоснется.

Дуб, символ родовой силы, дуб, символ мужской силы.

Суть твоя могущественна, корни твои глубоки, ветки твои крепки.

Пусть же и добрый молодец будет крепок перед врагами своими,

пусть же будет он защищен от их козней и нападок!

Пусть хвори и тьма, что в теле его, уйдут по семи дорогам и развеются на семи ветрах.

Слово это не перебить! Так тому и быть! Да свершится!

Произнеся заговор двенадцать раз и столько же раз ударив меня по плечам веником, она взяла второй и снова принялась охаживать меня ими, не жалея сил.

Пребывая в полубессознательном состоянии, чувствовал я, как возвращаются силы, как с каждым ударом очищается тело, как свежеет голова и наливаются силой мышцы.

А она все била и била, и тело уже не чувствовало ударов, растекшись по лавке, подобно киселю.

Наконец, закончив меня избивать, она вновь подняла меня на руки и вынеся во двор, швырнула в небольшое озеро, что было за баней.

Ледяная вода так взбодрила меня, что я, матерясь на чем свет стоит, вылетел обратно и, ничуть не стесняясь наготы, забегал по кругу под громкий смех старушки. А она призывно махнула мне рукой и вернулась в баню. Вынеся большое мягкое полотенце, она укутала меня в него и повела в дом.

А там усадила за стол, который был уже накрыт, стала раздувать самовар.

На еду я набросился так, будто не ел вечность. Каша из печи с маслом, да с румяным хлебом, моченые грибочки, мясо какой-то птицы, тушеное с квашеной капустой. Я сметал все, и никак не мог наесться.

Мне казалось, будто я заново родился. Ушли все тревоги, сила вернулась. Нырнув внутрь себя, я удивлением обнаружил, что мой источник будто стал ещё больше, хотя куда уж дальше — непонятно. И он играл, переливался всеми цветами радуги. На пляже возились волки, играя с Валей!!! Она приняла форму!!! Неужели она наконец-то все вспомнила?!!

Увидев меня, девушка испуганно зажала рукой рот и, снова превратившись в сгусток мягкого света, поспешно скрылась в домике. Но я не мог скрыть радости. Раз вернулась форма, значит, и память скоро вернется.

Довольный, я вернулся в реальность и увидел, как бабушка смотрит на меня с улыбкой, не сводя с меня глаз. Я с удивленьем понял, что она знает, где я только что побывал, хотя, когда я ныряю во внутренний мир, время в реальности останавливается.

—Бабушка, а вы кто? — повторил я вопрос, который задавал до этого.

—А ты сам-то как думаешь? — усмехнулась она. — Да и ответ ты знаешь, просто признаться себе в этом не хочешь.

—Баба Яга? — с недоверием спросил я, решив, что раз есть лешие и русалки, то и она, возможно, существует.

—Угадал.

—А это значит, сейчас вы меня в баньке попарили, накормили, напоили, потом спать уложите и съедите, когда я засну?

—Ах-ха-ха-хах, — залилась она веселым смехом. — Вот прям сырым и съем! Хотя нет, лучше зажарю целиком, если печь подходящую по размеру найду… Совсем вы со своими сказками из нас монстров сделали!

—Тогда кто же вы?

—Не выкай, — строго попеняла она мне. — Не должно родовичу выкать. Отбрось обезличенное «вы» и обращайся строго на «ты».

—Но как же, — запротестовал я. — К старшему всегда на вы…

—На ВЫ, — передразнила она. — Забыли истоки языка родного, все переиначили. Уже и не думаете, что говорите. Выя-тьма, за пределами видимости. «Иду на ВЫ» — говорили русичи, собираясь на войну. А в обиходе всегда тыкали, невзирая на чины и звания. Назвать человека на вы считалось страшным оскорблением. Увы — у тьмы, ура — у света. А сейчас-то что?

Пользуетесь словами, не понимая их значения. Творите волшбу, сами себя загоняя в клетки неправильных слов. А потом удивляетесь бедам, что на вас обрушиваются. Вот скажи ты мне, задумывался ли ты хоть раз о том, что говоришь? Знаешь ли ты истинное значение слова? Из чего оно состоит?

—Приставка, суффикс, окончание, — попытался пошутить я.

—Балбес ты, а не суффикс, — усмехнулась она. — Ладно, объясню тебе суть, невелика тайна, глядишь, и пригодится когда. А потом уже о серьезном поговорим.