И Тухачевский придумал великолепное лекарство против этого страха еще больший страх перед Советской властью и Рабоче-Крестьянской Красной Армией. В "Инструкции по искоренению бандитизма" он так объяснял поставленные задачи командному составу:

"Работа милиции вместе с впечатлением непоколебимой мощи Красной Армии, которое обязательно должно быть внушено крестьянам нашими войсками, создает то устойчивое, успокаивающее настроение, которое должно быть затем закреплено советской работой ревкомов. Для внушения вышеупомянутого уважения к силе Советской власти и Красной Армии необходимо провести следующие меры:

1) никогда не делать невыполнимых угроз;

2) раз сделанные угрозы неуклонно до жестокости проводить в жизнь до конца;

3) переселять в отдаленные края РСФСР семьи несдающихся бандитов;

4) имущество этих семейств конфисковывать и распределять между советски настроенными крестьянами - это внесет расслоение в крестьянство, и на это может опереться Советская власть;

5) советски настроенные крестьяне должны прочно и надежно охраняться нашими силами от покушения бандитов:

а)вообще, проведение успокоения сразу создаст много сторонников Советской власти, так как бандитизм и утомителен, и разорителен для крестьянской массы;

6) советски настроенных крестьян надо всячески втягивать в советскую работу, в организацию разведки против бандитов и пр., - это поставит между этими крестьянами и бандитами непреодолимую грань..."

Тамбовскую губернию, землю исконно русскую, Тухачевский рассматривал как оккупированную Красной Армией территорию. Так и писал: "...военные действия по проведению оккупационного метода борьбы против бандитов"; "этот период борьбы мы называем обыкновенно - оккупацией". Но крестьяне всё никак не хотели расслаиваться и становиться опорой Советской власти, не выдавали повстанцев, их семьи и имущество. А угрозы-то надо было выполнять, иначе какое может быть уважение к власти и армии. И 11 июня вышел самый грозный приказ No171, подписанный председателем Полномочной комиссии В. А. Антоновым-Овсеенко, командующим войсками М. Н. Тухачевским, председателем губисполкома А. С. Лавровым и секретарем губкома партии Б. А. Васильевым. Теперь от слов перешли к делу:

"...Дабы окончательно искоренить эсеро-бандитские корни и в дополнение к ранее изданным распоряжениям, Полномочная комиссия ВЦИК приказывает:

1. Граждан, отказывающихся назвать свое имя, расстреливать на месте без суда.

2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссий и райполиткомиссий объявлять приказы об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.

3. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.

4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в семье расстреливается на месте без суда.

5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитские и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.

6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома разбирать или сжигать.

7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно".

И проводили, ещё как проводили. Одних только высланных в другие губернии насчитывалось более 70 тысяч человек. Среди них было особенно много женщин, детей и стариков. Несчастных морили голодом в концлагерях, в том числе и под Москвой. Оборванные, исхудавшие дети лазили по помойкам в поисках хоть чего-нибудь съестного. Старая народоволка Вера Фигнер, одна из руководительниц Политического Красного Креста, в сентябре 1921 года писала в Ревтрибунал Республики, что из 364 крестьян, высланных в подмосковные лагеря в качестве заложников за родственников, находящихся в бандах, 29 человек - старики старше 60 лет, а 158 - несовершеннолетние, треть из которых моложе 10 лет, пятеро же - вообще грудные младенцы.

"Все эти люди, - ужасалась Вера Николаевна, - прибыли в Москву в самом плачевном состоянии - оборванные, полуголые и голодные настолько, что маленькие дети роются в выгребных ямах, чтобы найти себе какой-нибудь кусочек, который можно было бы съесть... Политический Красный Крест ходатайствует о смягчении участи... заложников и о возвращении их на родину в свои деревни..."

Но это был глас вопиющего в пустыне. Сколько высланных умерло от голода, холода и болезней, никто и никогда не узнает. Как и то, сколько народу было замучено в самой Тамбовской губернии. Позднее Тухачевский в одной из статей, анализируя опыт подавления Антоновского восстания, отмечал:

"Когда распавшиеся банды после столкновения с красными частями возвращались к себе в деревню, то здесь они наталкивались на чистку и попадали в руки оккупационных частей. Круговая порука, которая была проведена вдобавок к этому, а именно - заключение семей не явившихся бандитов в концентрационные лагеря, быстро повлекла за собой разложение среди крестьян - как только они увидели методичность и точность работы Советской власти, непрерывно сопровождаемые уничтожением всё новых и новых банд и извлечением бандитов из деревень, настроение их начало колебаться. Они начали становиться в оппозицию к бандитизму и даже поддерживать Советскую власть путем указаний на скрывающихся бандитов и предупреждений о налетах банд. Для того чтобы ещё сильнее оформить это расслоение, чтобы создать в деревне непримиримую среду для бандитизма, была введена разведывательная крестьянская служба, которая должна была организованно предупреждать красные войска и милицию о надвигающейся опасности... Постепенно под влиянием чистки волостей и их советизации, под влиянием разгрома бандитов и суровых кар упорствующих, а также под влиянием примеров освобождения бандитов, явившихся и сдавших добровольно свое оружие, начинается разложение бандитизма. Число убитых, раненых и пленных бандитов уменьшается по сравнению с бандитами, вылавливаемыми чекистским порядком в деревнях и добровольно сдавшимися".