Все первые дни своего пребывания в училище курсант Константинов не переставал радоваться тому, что попал в четвёртую роту, а не в первую. Четвёртая рота шла в столовую спокойно, чуть ли не вразвалочку. Первая рота нарезала круги на плацу. Кто бы её ни вёл, сам командир роты или кто-то из командиров взводов – все добивались, чтобы и строевой шаг был на высоте, и песня звучала задорно, весело. А ведь учебный год ещё не начался, и курсантам казалось, что можно бы и не спешить с муштрой, как они сразу окрестили то, что происходило с первой ротой.

То же самое и на вечерней прогулке. В первой роте прогулка была не прогулкой, а внеочередным занятием по строевой подготовке. Для не посвящённого человека может показаться, что вечерняя прогулка – это свободное гулянье на свежем воздухе, что-то типа личного времени только обязательно на улице. Но в армейском распорядке вечерняя прогулка имеет совершенно иной смысл. Это прогулка строем, со строевой песней. Нередко для таких прогулок даже определялись задачи, к примеру, потренироваться перед смотром, закрепить вновь разученную строевую песню.

Впрочем, в четвёртой роте в первые дни после прибытия Николая Константинова, прогулки всё же были ближе к свободному гулянию, хоть и гулянию строем. Во всяком случае, проходили они спокойно, строевой подготовкой никто не занимался.

Но в первой роте всё было иначе.

Через два дня прибыли в училище все суворовцы. Калининцы крайне удивились: «Академик» – так дразнили направленных в академии – Константинов и вдруг в Московском ВОКУ.

Николай же быстро освоился в роте, успел подружиться с поступившим в училище год назад на первый курс Валерой Бурениным, с выпускником Московского СВУ Павлом Гончаровым.

А вот друзей-приятелей своих, попавших в первую роту, ещё и повидать не успел ни разу, разве что мельком, издали. Те с завистью смотрели на него и всех, кто попал к «доброму ротному».

Вот тут и возникает вопрос, отчего же так?

Казалось бы, выбор сделан, впереди офицерская служба. Так что ж тут рассусоливать? Там лучше – там хуже? Тогда уж лучше вообще забыть об армии.

Нет, не так. Выбор выбором и даже пусть этот выбор подразумевает готовность к испытаниям, а всё же каждому человеку хочется, чтобы испытания были, по крайней мере, в разумных пределах. И многим в годы учёбы кажется, что педантичная строгость – это уже пределы не разумные.

За время учёбы и службы Николаю Константинову не раз придётся задуматься над таким, в общем-то простым вопросом. Казалось бы, все офицеры одинаково состоят на службе, все носят офицерскую форму, все получают звания. Словом, со стороны разницы не видно. А ведь это не так. У одних служба проходит в купных городах, рабочие места в кабинетах, после окончания обычного, как на гражданке, рабочего дня, закрыл кабинет и домой. А у других – учебные поля, полигоны, занятия на морозе или на жаре. Все праздники на службе, даже Новый год дома не встретить.

Ещё удивительнее условное равенство офицерское – да и не только офицерское – на войне. Возьмём простой пример. Воины гвардейских миномётных частей наносили противнику колоссальный урон. Но такой ли они подвергались опасности и таким ли лишениям, как воины стрелковых или танковых подразделений и частей? Жизнь расставляла всех по своим местам, не слишком в итоге равным. Моряки-подводники, уходя в боевой поход, не знали, вернутся ли, поскольку не всё зависело только от боевой слаженности экипажа. Зависело, порой, и от непредсказуемых вещей.

Словом, примеры можно приводить бесконечно. У Николая Константинова было всё гораздо прозаичнее. Конечно, с точки зрения курсанта, лучше быть в роте, где командир мягче, добрее, даже, можно сказать, требователен не так, как в другой. А что лучше? Сегодня, возможно, лучше именно так. Сегодня, допустим, нелегко учиться в условиях жёсткой дисциплины, не очень нравится жёсткий распорядок, строгие командиры. Тем более, по общему мнению, в Московском ВОКУ всё на ранг твёрже и жёстче.

Не случайно ведь полковник, решивший вопрос о направлении Николая в Московское ВОКУ прямо в кабинете начальника Калининского СВУ, задал вопрос: «А не сбежите из Московского?»

Думал ли обо всём этом он, становясь в строй роты, когда услышал команду на построение? Вряд ли. Построения могли объявлять по самым различным причинам.

Встал в строй. Прозвучала команда:

«Смирно, равнение на средину».

Из канцелярии вышел командир роты, махнул рукой, мол «вольно», докладывать не надо, и, развернув листок бумаги, стал называть фамилии:

– Курсанты …

В конце списка Николай услышал и свою фамилию, насторожился: «Куда-то на работу что ли отправят?»