Курсанты 1-й и 4-й рот присягу приняли уже год назад. Суворовцы в СВУ присягу не принимают, им это предстоит уже в стенах училищ и академий.

Разумеется, командир роты капитан Бабайцев и тренировки на плацу организовал, и требовать не уставал, чтобы текст Военной Присяги от зубов отскакивал.

И вот наступил торжественный день. Всё училище построилось на плацу. Под звуки встречного марша внесли Боевое Знамя, на котором всё ещё значилось «Московское Краснознамённое пехотное училище», хотя наименование с момента вручения этой воинской святыни сменилось уже дважды. Теперь училище именовалось: «Московское высшее общевойсковое командное, ордена Ленина Краснознамённое училище имени Верховного Совета РСФСР. Но Боевые Знамёна по таким поводам, как правило, не заменяются.

На плацу по флангам – роты первого и второго батальонов. По центру, перед трибуной – в развёрнутом строю недавние суворовцы, а ныне курсанты 1-й и 4-й рот.

Перед шеренгой – столы, покрытые красным кумачом. На столах красные папки с надписями, сделанными золотом: «Военная присяга». Там же списки новоиспечённых курсантов, где каждый, принявший священную клятву, должен поставить свою подпись.

У столов командир роты, командиры взводов. Курсант Николай Константинов оказался в строю прямо перед столом, за которым – командир роты капитан Бабайцев. Вот тут-то и родился отчаянный план…

По очереди выходили курсанты к столам, брали папку с текстом, раскрывали её и чётким, громким голосом, как и учили, зачитывали текст.

Настала очередь Николая:

– Курсант Константинов! – произнёс своим твёрдым, чуточку скрипучим голосом командир роты.

– Я!

– Ко мне!

Да, такая вот команда: «Ко мне!»

Николай вышел чётким строевым шагом, остановился перед столом и доложил:

– Товарищ капитан, курсант Константинов для принятия Военной Присяги прибыл!

И ответ:

– Курсант Константинов, к принятию Военной Присяги, приступить!

– Есть! – чёткий поворот кругом, уже с папкой в руках.

Теперь её надо раскрыть. Но что это? Курсант Константинов опускает руку с папкой по швам, вытягивается в струнку и начинает говорить громким, ясным голосом:

– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.

Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся».

И снова чёткий поворот к столу, доклад о том, что принятие Военной Присяги закончил, и подпись возле своей фамилии, рядом с подписями своих товарищей.

– Становитесь в строй! – голос командира роты с недовольными нотками, взгляд строг.

Наконец до Николая Константинова дошёл смысл – если бы требовалось читать текст наизусть, то и папку бы не давали. Несколько перестарался.

А потом торжественное прохождение торжественным маршем, праздничный обед и… выход в город, первый выход в город, правда не самостоятельный, не по увольнительной, а во главе с командиром взвода. Выход в кино. Билеты взяли заранее. Нужно было поторапливаться.

Причём, кто-то догадался взять эти билеты не в кинотеатр, расположенный где-то поблизости, в Кузьминках, а именно в центре. Ну что ж, хотелось и на метро проехать, и по Москве походить.

А путь в ту пору от училища до центра был совсем не близким. Правда, недолго уже оставалось быть такому долгому пути. Через несколько месяцев после поступления Константинова в училище открыли метро Кузьминки, но это позже. Почти до самого Нового года приходилось ездить на том же, что и теперь, знаменитом курсантском 79-м автобусе до станции метро Автозаводская. А это и тогда было далеко, а теперь, наверное, и вовсе не реально было бы добраться из-за жутких пробок.

Построились, вышли за ворота училища, ну а дальше организованной гурьбой. То есть не строем, но и не отрываясь далеко от командира взвода. Виктор Александрович Минин – человек начитанный, грамотный, уже тогда в нём, младшем офицере, ощущалась внутренняя культура.

Шли, разговаривали, потом, перейдя в ту пору ещё неширокую окружную дорогу – по две полосы в каждом направлении – ждали автобуса.

Автобус шёл ужасно долго. Казалось, шёл целую вечность. Наконец, метро Автозаводская.