В свое время Анатолий Казаков, работая следователем, повидал немало казенных судебных учреждений. Но то было давно, да еще и в Казахстане. Поэтому сейчас он с интересом изучал недавно построенное здание районного суда.

С крылечка двинулся по длинному коридору с пронумерованными дверями. Шел, пока не обнаружил нужный зал.

Место судилища было достаточно просторным и удобным. В противоположной от входа стороне имелось небольшое возвышение, на котором стоял огромный стол, а за ним – черное кресло с высоченной спинкой. На стене за креслом алым пятном висел герб. Двуглавый орел с коронами и распущенными когтями.

«Хищная птица, – подумал Казаков, – такой не попадайся».

Все остальное в зале было попроще. Стены желтоватого теплого цвета. На полу ламинат под паркет. Массивная мебель – судя по всему, белорусского производства.

Справа от судейского стола стояла металлическая клетка. Внутри нее – скамья подсудимых. Клетка, прочная, сваренная из арматуры и покрашенная в черный цвет, выглядела пугающе. И как-то абсолютно дико.

Рядом с клеткой два массивных коричневых стола – для адвокатов.

Посреди зала, как дуля, торчала деревянная полутрибуна. Место, откуда свидетели оглашают свои показания.

В самом зале – несколько деревянных скамеек для зрителей.

В общем, все прилично и казенно-функционально. Никаких тебе изысков и модерна.

Хотя новшества были. Везде стояли микрофоны, и, судя по всему, шла видеозапись.

«А вот это хорошо! – отметил он про себя. – В старые времена секретарь вел протокол и мог что-то изменить в показаниях, что-то пропустить. Теперь фальсифицировать труднее».

Осмотревшись, отец Анатолий увидел в зале знакомое лицо. Это был Григорий Пантелеевич – старенький гид-смотритель из музея станицы Новосоветской.

Он быстро прошел к нему. Поздоровался. И спросил разрешения присесть рядышком.

Народ подтягивался.

Смотритель шепотом называл отцу Анатолию имена и степень участия в деле входящих людей:

– Это сват генерала Водолазова. Он от обвинения.

– Это свидетель от потерпевших. Видел драку.

– Это теща!

Тут в зал в сопровождении то ли будущей, то ли уже настоящей свекрови вошла виновница всего этого дела – Дарья.

Отец Анатолий опытным взглядом определил по ее округлившемуся животу, что «плод любви несчастной», судя по всему, зреет успешно. А в остальном Дарья была все той же девой, юной и цветущей. Только не улыбающейся, как тогда, когда он впервые встретил их с Романом в придорожном кафе.

Зал заполнялся. И по тому, как люди рассаживались на левой или правой половине, можно было понять, от кого они.

Из судейских первым пришел прокурор. Статный, видный добрый молодец в синем форменном мундире с блестящими пуговицами. На его интеллигентном с бородкой лице хорошо смотрелись большие очки в золотой оправе. Белые холеные руки держали тоненькую папочку и айпад.

Он неторопливо, по-хозяйски устроился на своем месте, поправил галстук и принялся за чтение бумаг.

«Вполне себе современный прокурор! Интересно, на какой машине он приехал?» – подумал отец Анатолий. Но не успел додумать эту ценную мысль, как увидел, что сбоку в стене открылась дверь, и в проеме показался толстенный мент. Он оглядел помещение и, судя по всему, удовлетворенный осмотром, буркнул куда-то:

– Заводи!

И в дверях появился похудевший, остриженный налысо Роман, в наручниках и клетчатой рубашке.

Конвоир, сняв с него наручники, запустил его в клетку.

Казаков посмотрел на это действо и с горечью подумал: «Еще никто не знает – виноват человек, не виноват, а его уже в клетку. Как какого-нибудь закоренелого врага рода человеческого! Злая все-таки система, тупая. Как-никак, двадцать первый век, а у нас…» – он не нашел подходящего слова и переключил внимание на другую дверь. Потому что молодая женщина-секретарь произнесла буднично и устало:

– Прошу встать! Суд идет!

Вошел суд. Под словом «суд» скрывался молодой, розовощекий мужчина в щегольской черной, похожей на рясу, судейской мантии со стоячим воротом и белым подворотничком. От него, прямо как с рекламного плаката, веяло здоровьем и благополучием.

Казакову невольно подумалось: «Это уже какое-то новое поколение. Наверняка из чьих-то родственников. Сейчас, говорят, в милиции, суде, адвокатуре полно сынков и внучков, которые тепло пристроились под крылышком у пап-генералов!» Но думай не думай, а вставать в знак уважения к суду приходится.

Дальше все тоже шло по накатанной.

Судья объявил судебное заседание открытым и сообщил, что рассматривается дело по обвинению Ефремова Романа Михайловича по статье…

Из чего Казаков понял, что Романа обвиняют в нанесении тяжких телесных повреждений.