В общем, временное логово мисс Эмили Бойер я покинул весьма довольный собой. А едва дверь у меня за спиной захлопнулась, вызвал Пахомова:

— Влад Алексу!

— На связи!

— Ведите бабёнку. Вздумает сдёрнуть со станции, пресечь. И бери её в разработку, грех упускать такого кадра.

— Принял. А тебе одного бойца на подстраховке хватит?

— А что, есть повод для сомнений? — хмыкнул я. — Отследили уже того придурка, что ли?

— Почти. Выяснили, кто такой, и локализовали с точностью до сектора.

— Дай угадаю… в Порт переться?

— Бинго! И лови досье, по пути глянешь.

— Окей…

Справился и впрямь быстро, даже половины свободного времени не убил. Соответственно, предстояло довольно долго скучать в лифте — как назло, попутчики попались, так что ещё и остановки промежуточные терпеть. А касательно загадочного типа… он и впрямь загадочный — Влад нарыл только общедоступные личные данные: Ник Быстров, мелкий торговец-коммивояжёр. Ну и прочие несущественные детали — возраст, рост, круг знакомств… ничего подозрительного. Кроме того, что в его личном владении старый и не поражающий размерами, но всё же вполне ещё живой грузопассажирский кораблик. Что-то типа моего «Кэрриера», превращённого в индивидуальную тюрьму для Айвена-суки-Готти. Маленький, незаметный, но достаточно дальнобойный — за один прыжок может свалить настолько далеко, что следов не отыщешь. И это хуже всего. Если Никки задумал похитить Машку… в общем, пусть лучше сразу вешается. Разбираться, кто виноват, не стану — пуля в лоб, и привет. Да, именно так. Потому что зол. Ну а как вы хотели? Мало мне с сестрицей повседневных забот, так её ещё и умыкнуть пытаются!

Ф-фух! Вроде отпустило. Надо держать себя в руках, а то, вон, сосед аж побледнел, случайно перехватив мой взгляд. И даже отодвинуться не постеснялся. Видать, я и впрямь из себя вышел на мгновение. Но меня можно понять и простить — уже почти год родная сестрица нервы мотает. Когда началось, спрашиваете? Да тогда и началось, вскоре после нашего возвращения на Картахену из спасательной миссии. Помните, я про настоящие проблемы рассказать собирался, но меня Влад прервал? Исправляюсь.

… целый месяц миновал, прежде чем мы кое-как, по кускам, собрали Машкину психику. И только тогда я решился показать её миру. Ну и мир ей, конечно же. Правда, в урезанной версии — пока ограничился Картахеной. И вроде бы даже дозированный доступ сработал: сестра не пыталась что-либо выкинуть, ходила, как пришибленная, с окружающими общалась по минимуму, отдавая предпочтение Степанычу и Лизке (последней, как я подозревал, в основном из-за Алекса-младшего), мало-помалу вникала в обстановку… и тут нарисовался дядя Герман. Да не один, а в компании нашей с Машкой родной тётушки — той самой, что детям и мужу предпочитала космические гонки. По этой причине она без семьи и обходилась до сих пор. И тут бы про нас не вспомнила, да долг позвал — мы дозрели до похорон родителей. Машке было всё равно, я же посчитал нужным поставить в известность как минимум дядю Германа — всё же о его единокровном брате речь шла. Родственников со стороны матери звать не стал, я с ними вообще никаких отношений не поддерживал, а теперь, после отречения и утери аристократического статуса, стал им по определению неинтересен. Короче, пригласил дядьку, а тот не придумал ничего лучше, как уговорить тётку подбросить его до Картахены. Да-да, на её личной яхте. План сам по себе более чем нормальный — все заинтересованные лица прекрасно знали, что «Вспышка» принадлежит Веронике Романовне Завьяловой, известной оторве и шатательнице патриархальных устоев Протектората Росс, и не обращали внимания на её закидоны. Как выразился тот же дядька в приватной беседе (уже после мероприятия, конечно), цитирую: «В данной ситуации лучшая защита — репутация твоей тётки, Алекс. В разы лучше режима секретности, и на порядок — флота поддержки». Ну вот приспичило ей наведаться в «золотой треугольник», и что дальше? А ничего. Приелись уже её причуды. Положа руку на сердце, «треугольник» ещё не самая глубокая задница Вселенной из тех, где она побывала. И ещё одно немаловажное обстоятельство: рассматривать тётку Нику в качестве объекта воздействия на Завьяловых уже давно не приходило в голову даже самым отмороженным врагам клана. Ибо убедились на собственном опыте, что попросту бесполезно. Да-да, тётушка в юности вляпалась в пару историй, из которых благополучно выпуталась с минимальными последствиями для себя и конкретным геморроем для похитителей. С тех самых пор она у потенциальных злодеев своеобразная персона нон грата. Идеальное прикрытие для дяди Германа. Вот только о нас с Машкой он тоже не подумал. Ну, как не подумал… я ему, конечно, сообщил, что его племянница выжила, но, такое ощущение, его куда больше мысли о собственном брате занимали. Тоже логично, что уж. Особенно если учесть, сколько он вытерпел из-за его безвременной кончины.

В общем, от Завьяловых прибыли только близкие родственники из числа наиболее… э-э-э, так скажем — незаинтересованных. А потому для нас с сестрой и неопасных. И числом всего двое. Бабку я в известность не поставил, решил предоставить эту сомнительную «честь» дядьке. Ему не привыкать. Да и потом, всё равно ему придется донести до клана печальное известие, вот заодно и ей скажет. К тому же ритуал я решил обставить предельно скромно, без помпы и репортеров — Деррик, как представитель местной власти, зафиксирует факт погребения, дядя Герман его засвидетельствует, а мы с Машкой… чёрт… эмоции душат. Короче, затягивать процедуру не стали, да и бередить лишний раз раны тоже — встретились в одной из литейных технического сектора, наскоро приспособленной под крематорий. Машке, кстати, я до последнего не говорил, куда именно её веду. Только у самой двери остановил, встал перед ней, положил руки на плечи и посмотрел в глаза:

— Маш, ты как?

— Как обычно, — безразлично буркнула та и попыталась разорвать зрительный контакт.

— Я понимаю, тебе тяжело… короче, у нас сегодня похороны.

— И ты так спокойно мне об этом говоришь?! — взорвалась сестрица.

Вырвалась из объятий, отступила на пару шагов и ожгла меня злым взглядом.

— Не хотел лишний раз расстраивать… я же понимаю, тебе гораздо тяжелей…

— Да по тебе вообще не скажешь, что ты хоть что-то чувствуешь! — ткнула в меня пальцем Машка. — Сухарь! Бревно бесчувственное!

— А вот это было обидно.

— И только-то?!

— Слушай, давай уже успокойся. Не начинай по кругу!

— А я и не заканчивала!!!

Ну вот как ей объяснить, что я уже просто-напросто перегорел?! Всё-таки для меня прошло семь лет! Семь, так и сяк, грёбаных лет! А не месяц, как для неё… Только время залечит рану. Наверное.

— В общем так, сестричка! Слушай сюда! Сейчас будут похороны. Постарайся не превратить их в балаган. Силой я тебя не тащу. Не хочешь, не ходи. Но другой возможности проститься с… кхм… уже не будет. Так что думай сама.

И решительно толкнул дверь, более не глядя на Машку.

Как я и предполагал, отповедь подействовала — сестра всё же прошла в литейную сразу за мной. И пристроилась у меня за спиной, причём поначалу стояла подозрительно тихо — видимо, присматривалась к обстановке. Ну а потом тихо ойкнула, всхлипнула и беззвучно разревелась — это я уже не вытерпел, оглянулся. Так, кстати, и прорыдала всю церемонию. Я даже сдуру решил, что оно и к лучшему — всё внимание сестры сосредоточилось на гробах родителей, я даже подумал, что дядю Германа с тётушкой она вообще не заметила. Или до неё просто не дошло, кого именно она видит. Плюс мне было не до наблюдений и анализа — сам едва сдержался. Но всё же с трудом, но себя пересилил: смотрел до последнего момента. Правда, все формальности пропустил — Деррик что-то говорил, обращаясь к дядьке, потом даже что-то там подписал, но я не слышал ни единого слова, уши как ватой забились. Только всматривался в родные лица. И не отвёл взгляд, даже когда тот же Дэвид при помощи дяди Германа установил на гробы крышки — так и смотрел на облизывающие лакированное дерево языки пламени, пока печная заслонка не закрылась.

Ещё пару минут все присутствующие молча пялились на тугоплавкую металлическую плиту, а затем мой деловой партнер счёл свою миссию завершённой и покинул нас. И шорох закрывшейся за Дерриком двери сработал, как своеобразный триггер — ко мне вернулся слух, и я начал адекватно воспринимать реальность. Сразу же выяснилось, что печь довольно громко гудит, Машка глотает слёзы, а дядя Герман недовольно сопит. Тётушка Ника же, такое впечатление, просто ушла в себя — разве что глаза живые. Нас с Машкой буквально пожирают. Ну да, сюрприз. И в этой части, смею надеяться, приятный. Хоть сколько-нибудь, блин…