Мне удалось выменять три пустых гильзы от автомата ППШ, высушенную тушку степного суслика и большой кусок гудрона на три лобана. Гильзы были найдены мной на старом стрельбище за городом, где мы с мальчишками часто проводили «поисковые операции». А вот кусочки гудрона мы использовали как жвачку. В начале шестидесятых годов не продавалась жевательная резинка, да многие и не догадывались о её существовании.

Я, Муха и МПС играли в одной команде с мальчишками из соседних кварталов. Карманы в наших видавших виды штанах постоянно рвались от асычек, за что нам частенько перепадало от матерей, а ещё за синяки и ссадины, полученные в драках после завершения игр по отстаиванию правоты.

Итак, мы с Мухой бежим по пыльной улице. Никаких забот, мы счастливы, никто нас не ругает за невыполненные уроки, и у нас куча времени – каникулы. И тут мы натыкаемся на идущих навстречу МПСа и Утю-Утю. МПС – рослый, довольно плотный, загорелый до темно-коричневого цвета мальчишка, с копной чёрных и жестких, как проволока, волос, не знавших расчески. Утя-Утя – худой, поджарый мальчишка, с такой же копной выгоревших на солнце волос, только жёлтого цвета. МПС, так же, как и мы, в ситцевых трусах и босиком. Утя-Утя в коротких холщовых рваных штанах и тоже босиком. Хромой Касымхан – отец МПСа – после его рождения не остановился на одном мальчишке и со своей тихой и послушной Айжаркын «сделал» ещё семь дочек. Так что на воспитание сына у них времени не было, и тот практически воспитывался улицей.

МПС рано познал вкус табака и вина. Утя-Утя – Утянский Вовка – был не менее колоритной фигурой, он первый из своих ровесников начал курить и пить вино. Не доходя до нас несколько метров, оба приятеля остановились, и мы увидели, что их взгляды направлены на землю. На земле лежал окурок сигареты или, как мы их называли, бычок. МПС и Утя-Утя не стали себя отягощать лишними телодвижениями – Утя-Утя пальцами ног захватил бычок и, согнув ногу, взял его рукой. После этого он вытащил из кармана своих холщовых штанов коробку спичек. Таким образом, он закурил, закрыв от блаженства глаза, выпуская завораживающие круги дыма. Затем Утя-Утя передал бычок МПСу. Я был поражён увиденным, мне было противно смотреть на эту картину. С тех пор я даже и не пытался закурить, вспоминая, как грязными пальцами ног Утя-Утя поднимал бычок. Выкурив окурок, МПС предложил мне и Мухе:

– Пацаны, айда на «Виннету – вождь апачей».

Мы этот фильм смотрели несколько раз, но с каждым просмотром не переставали громко восхищаться удивительными трюками Гойко Митича и дикими скачками на мустангах. Естественно, мы были на стороне краснокожих индейцев-апачей и громко выражали своё возмущение несправедливыми действиями белолицых и команчей, которое выражалось криком, порой с крепкими словечками.

После многократного просмотра фильма «Виннету – вождь апачей» МПС предложил нам делать пирогу, на которой можно доплыть до северных берегов страны и затем по морям Северного Ледовитого океана вдоль берегов двигаться на восток к Аляске. А там уже и рукой подать до штата Оклахома, где проживают угнетённые индейцы апачи. После обсуждения этого плана встал вопрос: из чего делать пирогу?

И тут МПС сообщил нам, что у его соседа Олжабая-аги [17] отелилась корова. Телёнка можно поймать и освежевать. Шкуру обработать и затем из неё пошить пирогу, а мясо завялить, засолить, и получится крутая заготовка для еды в дорогу.

Нужно сказать, что хромой Касымхан часто привлекал своего сына к «казни» баранов, которых они вдвоём под чутким руководством главы семейства разделывали, обрабатывали, заготавливая баранину для большого семейства.

Сам забой животного имел определённый ритуальный порядок, которого придерживались веками. Связывали путами животному ноги, затем валили его на бок головой к Кобле (Каабу) – мусульманской святыне, священному камню в Мекке, просили у него извинения и потом произносили краткую молитву:

– Бисмиллах, Аллах Акбар [18] !

После этого перерезали горло животного, спускали кровь и отрезали голову бедолаге. Тушу разделывали по суставам, не разрубая кости.

Так что МПС имел большой опыт освежевания животных и заготовки мяса.

Над несчастным телёнком Олжабая-аги нависла беда быть зарезанным и пущенным на пирогу и мясо. Но мне и Мухе этот план не понравился – у нас не было оружия, чтобы воевать с команчами и белолицыми колонизаторами. А тут ещё хромой Касымхан узнал про наши планы плыть в Оклахому выручать бедных и угнетённых апачей. МПС имел неосторожность довести под большим секретом нашу тайну одной из сестёр, которая и сообщила, также по секрету, отцу о намерениях старшего брата и его друзей.

На следующий день Касымхан выбивал этот план из МПСа своим широким кожаным ремнём, после чего тот несколько дней не мог комфортно сидеть на пятой точке. Так что нам не суждено было прибыть на помощь северо-американским индейцам.

Зато мы частенько доставляли много хлопот участковому – дяде Коле Белоножко – и сотрудникам уголовного розыска. Особенно в этом преуспевали МПС и Утя-Утя.

Наш район и рынок обслуживал инспектор уголовного розыска Сергей Носков, довольно крепкий, высокий, рыжеволосый парень. После окончания средней школы милиции он был принят в отделение уголовного розыска городского отдела милиции. Местная шпана Носкова побаивалась и вместе с тем уважала за его крутой нрав, смелость и справедливость, которую он проявлял при разборе различных критических ситуаций. Мы же, хулиганистые мальчишки, старались не попадаться ему на глаза, потому что знали: Носков обладал невероятным чутьём и раскрывал самые запутанные преступления, а нам частенько доставалось от него за шалости.

Часто на нашем большом рынке собирались различного рода так называемые джентльмены удачи – карманные воры, сбытчики краденого и прочий сброд.

Рынок был своего рода своеобразным клубом по интересам. Туда же по воскресеньям (а в те времена суббота была рабочая) и праздничным дням, помимо этих «флибустьеров», приходили аксакалы, которых мы называли «саксаулами». Аксакалы целый световой день пили кок-чай (зелёный чай), жевали насвай [19] и обсуждали различные местные новости и события, насвай старики закладывали за губу или за щеку. Вокруг них вся земля была оплёвана остатками этого «дьявольского зелья» к явному неудовольствию старого дворника дяди Миши.