– Послушай, дитя. Сейчас я лишь проводник. Моя работа – привести тебя к Страннику, чтобы запустить процесс.

– Процесс?

– Это неизбежно. Всё уже началось. Из всех вероятностей та, где ты попадаешь в голубятню, самая удачная… Думаю, Странник объяснит лучше. Пойдём к нему.

Пашка не понимал, что она несёт. Кое-что поважнее привлекло его внимание. Треск и птичий гомон всё нарастали, послышались смех и весёлые голоса каких-то мальчишек.

Конечно! Макс просто встретил банду, и теперь они идут обратно!

Пашка рванулся, высвободился, наконец, – и побежал на голоса.

– Макс! – звал он. – Макс! Я здесь!

Он бежал как никогда, почти летел. Через поваленное дерево, сквозь колючий шиповник, паутину, ветки… Вслед ему хлопали тысячи крыльев, будто вся стая во главе с женщиной-птицей пустилась в погоню. Вот-вот настигнет, схватит когтистыми лапами!.. Обернёшься – и ты погиб. Поэтому Пашка не оборачивался.

Среди деревьев замаячили яркие шорты и загорелые спины. Наконец-то! Теперь все странности позади.

– Шурик! – закричал Пашка радостно.

Шурик из их деревенской банды и какой-то рыжий мальчишка остановились, с недоумением уставились на него. Макса нигде не было, но Пашка обрадовался и Шурику.

– Привет, – тяжело дыша, он привалился к берёзе. – Вы брата не видели? Мы тут… А он ушёл… Говорит: жди. Я ждал… ждал…

Шурик удивлённо молчал и как-то странно смотрел на Пашку. Как на чужака. Не протянул руки, даже не улыбнулся.

– Новенький, что ли? – спросил рыжий паренёк. Его самого Пашка впервые видел, хотя жил в деревне уже целых два месяца.

Рыжий и Шурик быстро обменялись какими-то условными жестами. Пашка наблюдал за ними, и в животе растекался липкий страх, а руки холодели.

Так бывает. Долго видишь одно привычное, на мелкие отличия не обращаешь внимания. Потом время проходит, отличия накапливаются – и в один прекрасный день перед тобой уже что-то совсем другое, чужое. Так случилось и с родителями. Однажды Пашка увидел, как сильно они изменились. Раньше всегда держались за руки, и смеялись, и танцевали на кухне, когда думали, что сыновья их не видят. А потом – постепенно, незаметно – всё встало с ног на голову. И вот они с мамой уже прячутся в глухой деревне и притворяются, что всё дело в Пашкиной астме.

Теперь Шурик. Макс сказал, он обгорел на затоне, и бабушка намазала его сметаной, а значит, там всё серьёзно.

Шурик, который сейчас стоял перед ним, скрестив на груди руки, был как из параллельной вселенной, похож и непохож: крепкий, поджарый, щурится. Но главное – загар, ровный, золотой, будто он всю жизнь прожил где-нибудь в Геленджике или в Сочи.

Жутко стало Пашке, и сами собой покатились слёзы, но он их не заметил, пока Шурик не сказал:

– Первое: никаких слёз. Второе: ты идёшь с нами. И третье… – Он ухмыльнулся. – Пляши давай: отведём тебя домой.

Плясать он, конечно, не стал, но и сопротивляться было глупо. Идя через лес под конвоем мальчишек, Пашка старался убедить себя в том, что это просто такая игра. Игра, которую придумал Макс. Игра, которая уже началась, а его решили втянуть с бухты-барахты, чтоб интересней было. Ну, конечно! Пашка даже сам себе поверил и на радостях ткнул Шурика в бок:

– Классно вы прикидываетесь! Я почти повёлся.

Шурик не растерялся и тоже ткнул Пашку – да не по-дружески, а с силой, под рёбра, аж дыхание перехватило.

– В следующий раз – в зубы, понял? – холодно сказал он.

И Пашка понял. Вообще всё понял, сразу. Только отказывался в это верить.

Лес закончился пологим склоном, а за ним растянулся луг. Как будто тот же самый, по которому они бежали с Максом. Цветы и метёлки трав качались на ветру, в них стрекотали кузнечики. В небе над лугом носились какие-то птицы, а за ними, размахивая палками, бегали мальчишки. Пашка знать их не знал, никого. Но это ещё ладно, они с Максом сами новенькие в деревне. Удивляло другое: откуда здесь столько детей? И почему одни пацаны?

В их снытинской банде было семь человек. Шурик, Вика, её младшая сестра Ленка, а ещё Глеб и Юлька, тоже родственники, они прикатывали на велике из соседней деревни Бычки. До появления близнецов снытинская банда состояла из пятерых. Пять человек, вообще-то, идеальная малая группа, Пашка читал об этом. А на большую группу и рассчитывать нечего. В Бычках, например, кроме Глеба и Юльки, вообще нет детей.

А тут как будто привезли в глушь целых два класса из городской школы. Или даже из кадетского училища: туда как раз девчонок не берут. Теперь они одичали и гоняют птиц в пустом поле. Впрочем, не совсем пустом.