Ночь с братом мужа

Аннотация

Мой жених проиграл нашу первую брачную ночь своему брату-близнецу. Я отдала невинность не тому, за кого выходила замуж. Мало того, что правда об этом всплыла совершенно случайно, так днем ранее я узнала, что беременна.

Неужели отцом моего ребенка станет заносчивый и самовлюбленный Александр Вознесенский? Белая ворона в той семье, к которой я теперь принадлежу?

Или я стала расплатой за то, о чем даже не подозреваю?

 

Часть 1. Мира — Мирка, блин! Ты просто счастливица! — пришла в восторг моя подруга Наташа в который раз за этот день. — Два таких мужика, и один из них — твой муж! Она закатила глаза и принялась плескать в лицо холодной водой. Мы как раз сбежали немного освежиться с празднования моей свадьбы, устроенного в огромном зимнем саду. В нем собрались только самые близкие, но и их оказалось с лихвой. — Вот именно. Муж у меня один. А до второго, как ты изволила выразиться, мужика, дела мне нет. Несмотря на то, что Саша Вознесенский был братом-близнецом моего новоиспеченного супруга Никиты, для меня они различались, как день и ночь. Не внешне, нет. В этом смысле оба были похожи, как две капли воды. Но вот характерами… Спокойный и рассудительный Никита совершенно не походил на Александра. Да и последний был своего рода изгоем в семье Вознесенских. И, надо сказать, вполне заслуженно. — Все равно. Такие красавчики рядом, ух. Слушай! А может, мне попробовать с Сашей этим, а? — вопросила Наташка. И в этот момент я поняла, что ее затея мне не по душе. Как будто что-то царапнуло внутри. Пришлось заверить себя: это оттого, что Саша был копией Никиты. Да! Именно так все и было. Ведь мне взаправду не должно быть дела до его брата. — Не знаю, Наташ, — подернула я плечами. — Давай на праздник возвращаться. Все же у меня свадьба сегодня, а не передача «Выдай замуж всех подруг». Я произнесла эти слова с легкой улыбкой, давая понять Наташе, чтобы она не дулась. — Ладно, — согласилась та. — Но потом я с него живого не слезу. Когда мы вернулись к гостям, оказалось, что градус веселья все выше и выше. Найдя глазами Никиту, я вскинула брови. Муж уже вовсю отплясывал на танцполе и, судя всему, успел выпить лишнего. А ведь у нас впереди была брачная ночь. Первая — во всех смыслах этого слова. — Никит, — позвала я и он, надо отдать ему должное, спустился ко мне. Прижал так крепко, что все готовые сорваться с губ мягкие упреки тут же выветрились из моей головы. — Мирка… а я уже собирался тебя искать. Он взял меня за руку, увлек туда, где нас почти не было видно (хотя, надо сказать, гостям уже было совсем не до нашего наличия), и принялся целовать. Мне в лицо ударил запах алкоголя. Я невольно поморщилась. — Никит… подожди. Может, прогуляемся сходим? Развеемся, проветримся… у нас впереди… ну… На лице отстранившегося мужа промелькнула тень. Это породило внутри странное ощущение тревоги. Никита обернулся, словно искал кого-то взглядом, но тут же широко улыбнулся. — У нас впереди наша ночь, моя маленькая… И снова принялся целовать, да так, что теперь у меня из головы окончательно вылетели все мысли. Мы с Никитой познакомились самым банальным образом. Я каким-то чудом обронила сережку, Никита — окликнул меня и вернул то, что было дорого как память о моей бабушке. Затем было приглашение посидеть в кафе, от которого отказываться я не стала. И как-то незаметно мы стали встречаться. Переписывались в соцсетях, много гуляли. Однажды Никита пригласил меня на встречу со своими родителями… Как сейчас помнила тот момент. Жуткое смущение, когда я стояла напротив его отца и матери в простых джинсах и футболке, ведь мне было совсем невдомек, что они — весьма влиятельные и богатые люди. А следом было новое знакомство. На этот раз с Сашей — братом Ника. Оно не сложилось с самого начала. Саша умудрился сорваться на мне, потому что был зол из-за ссоры с родителями. В тот момент у меня появилось то странное чувство, что преследовало меня даже сейчас. Каждое обидное слово, сказанное мне Сашей, я воспринимала так, как будто его говорил не он, а его брат. Глупо, я знаю это. Но все же… — Ник! Не будешь против, если мы с твоей молодой женой потанцуем? — окликнул нас Саша, неподалеку от которого я заметила Наташку. Видимо, подруга решила не ходить вокруг да около, а пойти в наступление, как и собиралась. Я растерянно посмотрела на мужа. На его лице вновь мелькнуло непонятное выражение, впрочем, оно очень быстро исчезло, замещаясь легкой полуулыбкой. — Если Мира не против. Никита отступил, и теперь я оказалась между двух близнецов. Чувство, возникшее внутри, было весьма странным. Хотелось сказать, что я против, а потом просто сбежать. Но ведь для этого не было никаких причин! Да и к тому же мы уже привлекли внимание гостей, а я меньше всего хотела видеть завтра в новостях фотографии того, как отказываюсь потанцевать с новоиспеченным «братом». — Я не против, — чуть подернула плечами и, вложив руку в ладонь Саши, позволила увлечь меня в сторону танцпола. — И почему я уже было подумал, что ты собираешься от меня сбежать? — с едва приметной насмешкой в голосе спросил Саша, прижав меня к себе крепко, но осторожно. — Почему я должна от тебя бежать? — приподняла я бровь, не совсем понимая, почему в его словах мне чудится какой-то подтекст. — Вот и я не знаю. Он открыто улыбнулся мне, и я заметно расслабилась. — Нет, я не собиралась от тебя убегать, — заверила Сашу. — Просто странным показалось, что ты хочешь со мной потанцевать. — Странным? Почему я не могу хотеть невесту… то есть, танец с невестой моего брата? — С женой, — машинально поправила я, хотя, и сама еще не успела привыкнуть к своему новому статусу. — С женой, — согласился Саша. — Так ответишь на вопрос? Теперь я нахмурилась. Этот странный разговор, когда мы вели беседу в стиле: «Кто кого переспросит?» мне не нравился. — Если ты помнишь, наши с тобой отношения не заладились с самого начала, — напомнила я Саше. - Может, теперь стоит начать это исправлять, раз уж мы с тобой… породнились? Он сделал какое-то неуловимое движение кистью, и мои пальцы, затянутые в белую перчатку, невольно переплелись с его. — Я буду совсем не против начать это исправлять, — заверила я в ответ, и в этот момент Никита избавил меня от дальнейшей необходимости продолжать. — Милая, у нас с тобой еще… очень важное дело впереди, — проговорил муж, беря меня под локоть и увлекая за собой. Часть 2. Мира Бросил быстрый взгляд на брата и, сообщив гостям, что они могут развлекаться хоть до утра, повел меня следом за собой на второй этаж особняка. Мы не успели преодолеть даже одного лестничного пролета, когда Никита вжал меня собой в стену и начал целовать. И я мгновенно загорелась от его ласк, а страх первой ночи постепенно стал таять. — Поднимись к себе, — выдохнул муж, отстраняясь. — Приготовься, я буду ждать тебя в своей комнате. Я нахмурилась, не совсем понимая, о чем Никита. Этот вопрос мы не обсуждали, и я думала, что мы просто окажемся в нашей общей спальне… — К себе? — переспросила я. — Но… — Иди. Третья дверь направо. Где моя комната — знаешь, — он усмехнулся и снова поцеловав меня, на этот раз коротко, отрывисто и как-то зло, добавил: — Там тебя ждет сюрприз. Сюрпризом оказалась тончайшая ночная сорочка, разложенная поверх кровати. Я обернулась к Никите, застывшему в дверях. Он заложил руки в карманы брюк и смотрел на меня горящим взглядом. — Сходи в душ и переоденься… я буду тебя ждать. Никита вышел, а я осталась одна. Все тревоги, которые возникли, когда муж сказал о сюрпризе, исчезли. Он заранее позаботился о том, чтобы наша первая ночь была идеальной. А все остальное — глупости. Через полчаса я, накинув халатик, направилась в комнату Никиты. Подумав немного, стучать не стала. Просто взялась за ручку двери и вошла. Здесь царила темнота, лишь немного разбавленная светом, льющимся в окно. — Никита? — тихо позвала я мужа, и когда дверь за мной закрылась, а мне на плечи легли горячие сильные ладони, вскрикнула от неожиданности. Муж провел руками по моему телу вверх и вниз. Развернул к себе, приподнял мое лицо за подбородок. Ник был лишь в белом халате, остальное я скорее додумывала, чем видела. Склонившись к моим губам и обдав его мятным свежим дыханием, в котором не было ни оттенка алкоголя, Никита шепнул: — Хочу тебя. В его голосе слышались хриплые нотки и что-то еще, чего я не различала еще ни разу. На мгновение мелькнуло сомнение, которому я не могла найти ни названия, ни объяснения. Но его смела жажда, когда Никита набросился на мой рот жадным поцелуем. А потом исчезло все — были лишь прикосновения, наполненные горячностью и острой потребностью друг в друге. Наслаждение, немного боли, снова наслаждение. И следом — сон, в который я провалилась в тот момент, когда Никита устроил меня в своих крепких и таких надежных объятиях. Проснувшись наутро, первым делом я потянулась к соседней подушке, но она была пуста. Значит, муж уже поднялся, а я этого даже не заметила. Наскоро приняв душ, я спустилась вниз. В столовой обнаружился вовсе не Никита, которого я рассчитывала увидеть, а его брат-близнец. — Доброе утро, — поздоровалась я с ним, плотнее завязывая халатик. Саша скользнул по моим ногам быстрым взглядом и вновь сосредоточился на том, чем и занимался, пока я не пришла — довольно внушительной порции завтрака. — Доброе утро, — ответил он, прожевав кусочек омлета и запив его кофе. — Позавтракаешь со мной? Я покачала головой. Аппетита почему-то не было. Точнее, если я и хотела с кем-то разделить завтрак, так это не с ним, а с моим мужем. — Нет, спасибо. Позже попрошу принести в нашу с Никитой комнату. Кстати… ты не знаешь, где он? Саша вскинул бровь, удобнее устроился на стуле и сложил руки на груди. — Вы не успели пожениться, а Ник уже пропал? — с заметной насмешкой поинтересовался он. Я хмыкнула и скопировала его позу. — Ник, как я надеюсь, никуда не пропал. Он — в отличие от некоторых, увлечен работой. Развернувшись, я направилась обратно в комнату. Собиралась позвонить мужу и расспросить, куда он подевался. Но на полпути обернулась и добавила: — И мы успели пожениться, если ты не заметил. Ну и… не только. Дальнейший путь я проделала под тихий смех Саши. До чего же невыносимый тип! Часть 3. Александр Глупая девчонка! Хотела уколоть меня тем, как дражайший братец оприходовал ее этой ночью, даже не подозревая о правде! Не допускала и мысли, что ее дорогой муженек выставил ее девственность на торги в качестве платы за мое молчание. Я тряхнул головой, отгоняя от себя картинки прошлой ночи. Но в голове и сейчас звучал ее легкий вскрик в тот момент, когда я лишил ее невинности. Подумать только! Приз оказался гораздо ценнее, чем можно было себе представить даже в самых смелых фантазиях. И слаще. Черт возьми, какой же сладкой она была! Везде. В каждой точке, где касался ее. И каждое новое прикосновение рождало какую-то болезненную ненасытность, потребность брать снова и снова… И это было совсем не то, о чем мне следовало думать. Потому что одни лишь мысли о том, что эта девочка, ставшая в моих руках женщиной, уже сегодня ляжет в постель со своим законным мужем, вызывала ярость на грани желания убивать. И о причинах этого я предпочитал не задумываться. У меня были собственные цели и вот об этом и стоило помнить. — Доволен собой, мерзавец? — прошипел кто-то у меня над самым ухом. Я не обернулся. И без того знал — позади находится мой брат-близнец. — Вполне, — ответил скучающим тоном, безмятежно делая глоток кофе. — Опыта ей, конечно, недоставало, но приятно знать, что до меня еще никто не нырял в этот омут… если ты понимаешь, о чем я. Чашка с кофе вылетела из моей руки, с громким звоном врезавшись в стену. Я буквально кожей чувствовал ярость человека, что был похож на меня как две капли воды. Но только лицом. — К чему такая агрессия? — поинтересовался я насмешливо. — Если ты позавидовал тому, что я выпил кофе, а ты нет… Меня рывком подняли со стула. Лицо, бывшее копией моего собственного, нависло надо мной, как искривленное зеркало, как мое злобное темное воплощение. Хотя нет! Ведь это я — признанное зло семьи Вознесенских! Я позволил Нику на пару секунд вообразить, что он может вот так хватать меня, а затем одним мощным движением откинул его прочь, так, что тот влетел спиной в стену, ту самую, о которую разбил мою чашку с кофе. — Подонок! — проревел он. — Ты проиграл свою невесту, а подонок тут я? — усмехнулся в ответ. — Интересно, а ты знал, что она девственница? Наверно, за такой приз я даже должен тебе доплатить… Кулак Ника просвистел совсем рядом, но я успел уклониться, а затем перехватить его. Не меняя насмешливого выражения лица, заметил: — Кстати, твоя жена убеждена, что ты вовсю трудишься на благо папочкиной фирмы, так что не разочаровывай ее, малыш Ники, займись делом. Я отбросил от себя руку близнеца и собирался уже выйти из кухни, когда в спину мне донеслось: — У тебя ничего не выйдет! Я люблю Миру! Я замер на несколько секунд, затем повернулся к Нику вполоборота: — Тем приятнее, что этой ночью она была со мной. Кстати, если надумаешь снова продать путевку в постель своей жены — свистни. Я готов раскошелиться, уж больно она была хороша. И, издав многозначительный смешок, вышел прочь. Вот только того торжества, что демонстрировал перед братом, вовсе не ощущал. Жажда мести, которой так долго жил, вдруг померкла на фоне воспоминаний о той, которой обладал прошлой ночью. Но которая мне вовсе не принадлежала. — Надо же, кто снова почтил нас своим присутствием, — заметил с сарказмом папаша, когда я тем же вечером занял свое место за семейным столом, чего уже давно не бывало. Собственно, с тех самых пор, как стал зарабатывать самостоятельно, не надеясь на то, что в семье признают мои способности хоть в чем-либо. Или вообще заметят меня… для разнообразия. — Не обольщайся, я не к тебе, — огрызнулся насмешливо, при этом скользнув многозначительным взглядом по жене брата. И, дождавшись, когда она, покраснев, опустит глаза, добавил: — Я к маме. — Очень мило, что ты помнишь хоть о ком-то из тех, кто тебя воспитал! — рыкнул отец. Мама тихо охнула. Мира по-прежнему не поднимала глаз от скатерти. Я откинулся на спинку стула и издевательски выгнул бровь: — Воспитал? Кажется, ты несколько переоцениваешь свою роль в моей жизни. Проще говоря, она закончилась там, где твои головастики… — Довольно! — истерически повысила голос мама, чего обычно она, тихая и покорная жена, себе не позволяла. — Вы напугаете Мирочку! — И в самом деле, Алекс, — поморщился, как аристократ, увидевший в своей тарелке муху, брат. — Раз явился в дом, веди себя прилично! — Воу-воу, а ты будешь учить меня хорошим манерам? — усмехнулся я. — Ну попробуй. — Хватит! — треснул кулаком по столу папаша. — Вместо того, чтобы ерничать, лучше расскажи, как там продвигаются твои дела с этой глупой игрушкой, которую ты зовешь работой. — Эта глупая игрушка приносит мне немалые деньги, нравится тебе это или нет, — недобро усмехнулся я. — И рано или поздно ты поймешь — за мобильными приложениями — будущее. — Будущее за теми, кто чтит свое прошлое! — прогромыхал отец. — Традиции — вечны. Наша фирма стоит на ногах много лет, а твои игрушки меняются каждый день. — Именно поэтому важно оставаться на волне событий, — парировал я. — Но тебе этого не понять. — Как и всем нам, — отрезал отец. — Ты вечно был в нашей семье как подброшенный! — Как мило, что ты это признаешь вслух! — усмехнулся я, с грохотом отодвигая стул. — Приятного аппетита. Я вышел из-за стола, ни на кого не оглянувшись. Почему-то не хотелось поймать на себе взгляд огромных наивных глаз Миры и прочесть в нем отвращение. Такое же, какое читалось на лицах всего этого высокого собрания, для которого я был всегда недостаточно хорош. — Саша… Дверь веранды приоткрылась и я, выпустив последнее колечко дыма, отбросил от себя сигару. Дурацкая привычка! Одна из тех, которой обзавелся назло папаше. А точнее — чтобы хоть как-то обратить на себя его драгоценное внимание. — Я не Саша, — ответил, не оборачиваясь. Казалось, если только взгляну только на нее — забуду обо всем том, в чем себя убеждал раз за разом. — Ну, Никита в столовой, поэтому этот номер у тебя не пройдет, — шутливо заметила Мира, подходя ближе и тоже опираясь на перила веранды. — Не пройдет, значит? — поинтересовался я насмешливо, но не смог ничего поделать с тем, как смотрел на нее. Пытливо, требовательно. К счастью для нее, она и не догадывалась об истинном смысле этого взгляда. — Вы совсем разные, — пожала она плечами и тут же зябко обняла их руками. Не задумываясь, я стянул с себя кожаную куртку и накинул ей на плечи. — С… спасибо, — пробормотала она, опуская взгляд. Ну прямо юная застенчивая девочка! Интересно, подозревала ли она, что чем больше прятала от меня глаза — тем сильнее было мое желание взять ее за подбородок и заставить посмотреть мне в лицо? А еще — целовать до тех пор, пока в ее глубоких глазах не полыхнет та же страсть, с которой она вчера ночью выдыхала раз за разом имя… Но не мое. Хотя рядом и был я. — Но я все равно не Саша, — повторил ей. — Сашей можешь звать какую-нибудь свою подружку. А я — Александр. Или Алекс. Для особенно близких — Саня, но… — я склонился к ней, завороженно наблюдая за трепетом длинных ресниц и тем, как она прикусывает полную нижнюю губу, — но пока мы с тобой еще не на той стадии отношений. Хотя если ты еще раз нервно оближешь свои губы — можем быстро стать намного ближе, — добавил хрипло. Ее ресницы тут же взлетели, открывая моему взору возмущенно распахнутые глаза и округлившийся пухлый ротик. Черт! Пришлось вцепиться со всей силы в перила, чтобы удержаться от того, о чем сам ей сейчас и говорил. А впрочем… стоило ли вообще сдерживаться? — Ну почему ты такой?! — тем временем, прошипела она мне в лицо. — Такой — это какой? Неотразимый? — усмехнулся в ответ. — Отвратительный! — Неужели? — выгнул я бровь. — Раз я такой, то какого черта ты делаешь тут со мной наедине? — Я… — она на мгновение задохнулась, потом поспешно выпалила: — Я хотела помирить вас с Никитой! Но теперь понимаю, почему все так к тебе относятся! — Понимаешь, значит, — протянул насмешливо. — А я думал, что ты умнее. Впрочем, не расстраивайся, у тебя много других достоинств. Она моргнула, потом ее рука взлетела, намереваясь съездить мне по лицу, но я успел ее перехватить. Сжав своими пальцами, медленно поднес к губам ее ладонь и поцеловал, не отрывая взгляда от вспыхнувших алым пожаром щек. — Иногда вещи не такие, какими кажутся на первый взгляд, — произнес размеренно. — Подумай об этом, крошка. Вместо ответа она вырвала свою руку и кинулась прочь, сопровождаемая моим издевательским хохотом. Но иногда вещи и впрямь совсем не такие, какими кажутся. Часть 4. Мира Что-то было не так, но мне никак не удавалось уловить, что именно. Весь день мне казалось, что Никита меня избегает. Мы и виделись-то с утра всего пару раз, второй из которых пришелся на ужин, где я стала свидетельницей весьма покоробившей меня сцены. В остальное время Никита мастерски от меня скрывался, благо огромный особняк к этому располагал на все сто. А еще Саша, или, как он требовал себя называть — Алекс. Заносчивая задница — вот, кем он был! И зря я вообще пыталась наладить с ним отношения. Их не могло быть в принципе, хоть мы вроде как и стали… родственниками. — Ник… что происходит? — погруженная в свои мысли, я не сразу поняла, что творится в нашей с мужем комнате, где Никита руководил целым отрядом прислуги… перетаскивающей кровать в соседнюю комнату. — Небольшая перестановка, — отрезал он. — Хочу другую кровать. Более… удобную. — А это… не могло подождать до завтра? — осторожно спросила у мужа. На самом деле, я очень рассчитывала, что первый вечер после свадьбы я проведу в компании Никиты, а уж никак не снующих мужчин, перетаскивающих нашу с ним кровать. — Не могло, — отрезал Ник и скомандовал: — Быстрее! Я закусила губу, борясь с каким-то отвратительным ощущением, разливающимся внутри. Кажется, Никита выпил, но не в этом была причина тревоги. Просто я привыкла понимать, что происходит, а сейчас — никаких предпосылок к этому самому пониманию не имелось. — Мы можем поговорить? — спросила у мужа, и когда тот обернулся, я едва не отшатнулась. В его глазах плескалась совершенно незнакомая мне тьма. Впрочем, она очень быстро исчезла. Ник подошел ко мне, положил ладонь мне на лицо и, погладив большим пальцем щеку, кивнул. — Конечно. Отдохни, маленькая. Я здесь разберусь и приду к тебе. И снова отвернулся, продолжая свой срочный переезд. — Ты ходила за Алом? Зачем? Голос Никиты, разорвавший тишину комнаты, где я сидела на постели, бездумно вертя в руках ту самую бабушкину сережку, заставил меня вздрогнуть. Не сразу поняла, о чем именно спрашивает меня муж. — За кем ходила? — нахмурилась в ответ. — Ну, за Алексом. — Аааа, за Сашей. — Он ненавидит, когда его так называют. Никита присел рядом со мной и провел пальцами по моему предплечью. Я тут же загорелась, несмотря на то, что эта ласка была совершенно невесомой. — Я знаю, — кивнула с улыбкой, поворачиваясь к мужу. — Вот как? — он вскинул брови. — А что еще ты знаешь? С этими словами он повалил меня на постель и нависнув сверху, притворно-грозно потребовал ответа: — Так зачем ходила? — Ты что? Ревнуешь? — я не сдержалась и тихо рассмеялась. Правда, стоило только глазам Ника потемнеть, поспешно добавила: — Хотела с ним поговорить… Не думаю, что вражда между братьями, тем более близнецами, хорошая идея. Муж покачал головой, после чего улыбнулся и, склонившись к моим губам, прошептал: — Какая же ты у меня глупышка. Я обняла его за шею и призналась в ответ: — И твоя глупышка уже очень по тебе соскучилась. Он начал терзать мои губы поцелуем, совсем не похожим на те, что дарил мне ночью. Но это даже нравилось. По венам разлилось безумие желания. — Подожди, — хрипло выдохнул Никита, когда я стала стаскивать с него одежду. — Не сейчас. Он мгновенно стал чужим. Отстранился, перекатился на сторону и быстро встал с кровати, как будто опасался, что та сейчас разверзнется и отправит его в геенну огненную. — Что не так? — не поняла я, тоже садясь на постели и глядя на прямую спину мужа. — Тебе пока нельзя. Все ведь произошло совсем недавно. — Не понимаю, о чем ты, — нахмурилась я. — Мы же вчера еще дважды после… Он обернулся так резко и опалил меня таким взглядом, что по моему телу прошла волна озноба. — Я сказал, что пока тебе нельзя. Никита процедил эти слова непререкаемым тоном, заставив меня погрузиться в еще б о льшую пучину неясных тревог. Что, черт бы все побрал, было не так? Почему он только и делал, что недоговаривал? Я ведь была его женой и имела полное право знать, почему уже на вторые сутки нашей совместной жизни мой муж так себя ведет. Я тщательно подбирала слова, чтобы задать тот главный вопрос, который вертелся в моей голове, но они не понадобились. Ник, подойдя ко мне, наклонился и прикоснулся губами к моему лбу. Едва-едва, словно боялся запачкать. Или запачкаться. — Переночую в своей комнате. Завтра рано вставать, я не хочу тебя будить своими сборами. Это было сродни ушату ледяной воды. В груди запекло, на глазах, сами по себе, появились слезы. — Но я сама хочу подняться пораньше… мы вместе позавтракаем, я провожу тебя на работу. Да, именно так я и видела обычную семейную жизнь, которой собиралась жить с любимым мужем. А что на деле? Ночи в разных постелях и осознание, что супруг тебя избегает? — Послезавтра, хорошо? Сейчас я очень сильно устал и хочу просто пойти спать. Один. Никита направился к выходу из комнаты, и я не стала сдерживаться. Вскочила с постели, сжала ладони в кулачки. — Ник! — окликнула его, и он обернулся. Не сразу — какое-то время стоял изваянием, словно надеялся, что мой оклик ему почудился. — Я что-то сделала не так ночью? Если да — хочу об этом знать. Несмотря на то, что мы не обсуждали ничего из того, что не должно происходить между мужем и женой, я отчего-то испытала жгучий стыд. Даже щеки запылали румянцем — это ощущалось физически. — Все было просто прекрасно, маленькая. Спокойной ночи. Он вышел, осторожно притворил за собой дверь. Я же осталась стоять, глядя ему вслед. Окружающее расплывалось, но я приказывала себе не рыдать. Ничего страшного не случилось. Все просто пошло не так, как я того ожидала. «Иногда вещи не такие, какими кажутся на первый взгляд», — вспомнились мне слова Саши, и я выдохнула. Мне только не хватало мыслей об этом несносном засранце! Устроившись на постели, я решила, что обязательно придумаю, как решить те вопросы, которые меня мучили. Иначе просто не буду Мирой Вознесенской! Часть 5. Александр — Не спится? Я замер у раскрытой двери холодильника, в котором сам не знал, чего хочу найти. Просто не представлял, куда себя деть в этом огромном доме, где всегда, с самого своего рождения, ощущал гнетущее одиночество. И это при том, что рядом существовал человек, что должен был быть мне ближе всех. Но не был. Никогда не был. Черт возьми! Нужно было ехать к себе сразу же после этой жалкой пародии на семейный ужин. Но я не смог просто взять и исчезнуть. И причина этого сейчас стояла на пороге кухни. Вот только что она тут делала посреди ночи? Разве не должна была находиться рядом со своим идеальным мужем? Мысль о них двоих, переплетающихся на той постели, в которой недавно она была со мной, сводила с ума. И, как заправский мазохист, я остался в этом доме, словно своим присутствием неподалеку мог как-то предотвратить их близость. Весьма законную, надо признать. — Вроде того, — прохрипел в ответ, не оборачиваясь. Но при этом ощущал присутствие Миры в помещении всей кожей. Так остро, что, казалось, даже чувствую ее запах. Чувствую жар горячей кожи, которую так хорошо узнал на вкус прошлой ночью и теперь не мог забыть. Интересно, во что она сейчас одета? Может, на ней какая-нибудь смешная футболка с мультяшками, что вкупе со взглядом невинных глаз делает ее до нестерпимости трогательной? А может, соблазнительный прозрачный пеньюар вроде того, в котором застал ее прошлой ночью? Что бы там ни было, я прекрасно знал, что если повернусь — то просто не смогу дать ей спокойно уйти с этой кухни. — Я тоже не могу уснуть, — призналась она, подходя ближе. Теперь я уже не только в своем воображении ощущал ее тонкий запах, похожий на аромат розы после дождя. Дьявольщина, какая же несусветная дурь лезет в голову посреди ночи! — Все думаю о том, что ты мне сказал… — продолжила Мира и ее прохладные руки обхватили меня сзади, обнимая, а она сама приникла ко мне всем телом. Черт возьми! Понимала ли эта дурочка, что делала? Я захлопнул холодильник и единственная тонкая полоска света исчезла, оставив нас в полной темноте. Густой и тягучей, в которой отчетливо слышался каждый вдох. — Вот как? — переспросил без привычной насмешки в голосе. — И о чем же именно? Нет, я не питал глупых иллюзий о том, что Мира вдруг поняла, что из себя представляет ее муженек. Ник умел нравиться людям, умел вызывать абсолютное доверие и залезать без всякой смазки в то самое место, что пониже поясницы. И люди ему верили. Даже самым диким вещам, что он только им втирал. Руки Миры, тем временем, забрались под мою футболку и прошлись дразнящим движением по мышцам пресса. Я содрогнулся от этой ласки, несколько неловкой и неумелой, но на которую откликался всем телом. И вместе с тем… мне вдруг стало ясно — что-то тут явно было не так. — Так о чем ты думала? — переспросил еще раз, отстраняя от себя ее руки. — О том, что нам пока нельзя… — прошептала она. — Но я же вижу, что тебя что-то мучает. Никит… Ее руки скользнули по моей спине, но, услышав имя брата, я тут же зло их от себя отбросил. Ну конечно! Она думала, что перед ней ее муж! Отсюда и вся эта ласка, которая мне, как человеку, которого она терпеть не могла, явно не предназначалась. Злая усмешка сама собой искривила губы. «Вы совсем разные!» — говорила она мне вот только этим вечером. И сама же… А может, это была такая игра? И сейчас откуда-нибудь из-за угла выскочит мой братец, чтобы от души посмеяться? Ну уж черта с два! Я не собирался быть наивной мишенью. Но было и еще кое-что. Мира сказала, что им пока нельзя. Если она действительно перепутала нас в темноте… означало ли это, что дражайший идеальный братец побрезговал лечь с ней в постель после того, что было? — Мы ведь уже все выяснили, — произнес я вкрадчиво, вслушиваясь в ее нервное, прерывистое дыхание. Если это просто игра — я готов был ее поддержать. Если же она действительно нас перепутала… что ж, это был прекрасный шанс узнать много интересного. А я — был достаточно омерзителен и аморален, чтобы этим шансом воспользоваться. — Нет, не выяснили, — возразила она. — Я ничего не понимаю! Я молча ждал продолжения. И наивная девчонка не подвела. Выпалила, как на духу: — Ты не можешь уснуть и я тоже! Зачем мы мучаемся, для чего? Просто скажи, что тебя беспокоит. Я же все для тебя сделаю, ты знаешь… — И что же, например? — поинтересовался я тем прохладным тоном, каким Ник любил отгораживаться от проблем, которые не желал решать. Я ясно уловил перемену в окружающей нас темноте, и хотя не мог этого точно видеть, был абсолютно уверен — Мира покраснела. Ее смущение выдавало и участившееся дыхание, и нервные жесты, легко читавшиеся в напряженном пространстве между нами. — Я… — пробормотала она. — Я подумала… если тебе так не нравится та кровать и вообще наша спальня, мы могли бы… — Могли бы что? — отчеканил жестко, когда она прервалась. — Могли бы в другом месте… Я едва сдержался, чтобы не хмыкнуть вслух. Похоже, прошлая ночь пробудила в девчонке немалый аппетит! Что ж, я был абсолютно готов его удовлетворить. — Конкретнее, — потребовал, придвигаясь к ней. — Ну… прямо здесь, например… Я вытянул руку и, нащупав в темноте ее волосы, резко потянул за них, заставляя Миру запрокинуть голову, открывая себе доступ к ее шее. Издав животный рык, прикусил тонкую кожу на горле и прохрипел: — Скажи, чего ты хочешь. — Тебя… тебя хочу! — бессильно простонала она в ответ и у меня сорвало крышу ко всем чертям. Плевать, что она воображала, будто рядом с ней мой прекрасный братец. Насрать, что она думала о нем в то самое время, когда я ее касался. Класть я хотел абсолютно на все, кроме одного — я желал ею обладать. Немедленно. Сейчас же. Подхватив Миру, я усадил ее на столешницу и, приняв удобную позу, впился в ее губы поцелуем, одновременно с этим задирая подол тонкой сорочки и соединяясь с ней в остервенелом древнем танце. Ее тонкий вскрик потонул в моем рваном дыхании и все вокруг просто перестало существовать. Часть 6. Мира Я проснулась с улыбкой на губах. Сладко потянулась, открыла глаза и тут же их зажмурила. В окно светило солнце, легкие занавески едва колыхались от того, что окно было чуть приоткрыто. А мне было так хорошо, что не хотелось покидать постель. Я вспомнила нашу ночь с Никитой и по телу тут же прокатились волны жара. Муж был неправ, когда говорил, что мне пока нельзя. Можно, да еще как! И сам же мне это продемонстрировал с такой страстью, от которой мы оба буквально задыхались. Все же откинув одеяло, я выбралась из кровати и отправилась в душ. Перед тем, как лечь спать, у меня на это не осталось ни времени, ни сил. — Доброе утро! — поздоровалась я со свекровью, которая как раз завтракала в столовой. — Доброе, Мирочка. Подкрепишься со мной? — улыбнулась она. О, да! Я была голодна, как стая волков, но при свекрови, пожалуй, придется сдерживать свой зверский аппетит, а то подумает что-нибудь не то. — С удовольствием, — кивнула я ей, устраиваясь на своем месте. — Виктор Сергеевич и Никита уже уехали на работу? — поинтересовалась словно бы невзначай, принимаясь за горячие сэндвичи. Пожалуй, после того, что мне устроил ночью муж, съем не меньше пяти штук. — Виктор — да, уехал по работе. А Никитка… ох, сейчас ведь проговорюсь, — она покачала головой и, улыбнувшись, приложила ладонь к губам. А меня всю затопило такой нежностью, что казалось, будто я переполнена ею с лихвой. Может быть, Ник готовил мне какой-то сюрприз? Впрочем, расспрашивать свекровь я не стала, иначе сюрприз просто перестал бы таковым быть. — Он изменился так… с тобой, — вдруг сказала Ольга Станиславовна. — Кто? — не сразу поняла я. — Никита, разумеется, — она тихо рассмеялась, а мне вдруг стало стыдно за то, что переспросила. Сама не знала, почему вдруг с моих уст сорвался этот вопрос. — В лучшую сторону, я надеюсь? — смутилась я окончательно, берясь за второй сэндвич. Ольга Станиславовна проследила за моим жестом с еще более широкой улыбкой и кивнула. — Конечно. Стал таким спокойным… счастливым, одним словом. — Она поднялась из-за стола и добавила: — Пойду собираться, хочу прогуляться по магазинам. Поедешь со мной? Я едва не поперхнулась глотком капучино. О свекровях каких только ужасов порой не рассказывали, а вот мне, кажется, повезло. — Я с удовольствием! Очень быстро соберусь! — Не торопись. Спокойно завтракай. Встретимся через час в гостиной. Она ушла, а я еще некоторое время просидела со счастливой улыбкой, витающей на моих губах. Похоже, наконец-то все уладилось! — Маленькая… ты не спишь? — в комнату заглянул Ник, когда на часах не было еще и пяти вечера. Я вскочила с кровати, на которой лежала и читала книгу. Отбросила ту и, повиснув у мужа на шее, провела носом по его слегка колющей щеке. — Нет. Хотя… и хотелось, — не без намека призналась Никите. Он прижал меня к себе, скользнул ладонями ниже поясницы и крепко сжал. — Тогда просыпайся, соня. Мы кое-куда едем. Его губы невесомо коснулись моих, после чего Ник отстранился и широко улыбнулся. — И там уже выспишься… хотя, это неточно, — ответил с таким же намеком муж. Меня охватила дрожь предвкушения. Тот самый сюрприз? — А что мне надевать? И что брать с собой? В голове тут же нарисовались те вещи, которые мы сегодня купили для меня с Ольгой Станиславовной. Она, по ее признанию, всегда мечтала еще и о дочери, поэтому решительно отказалась, чтобы я платила сама, и потратила на мой новый гардероб круглую сумму. — Надевай что-то удобное, а с собой возьми одежды на пару дней. Никита выпустил меня из объятий, потому что я тут же начала метаться по комнате, а в голове хороводом закружились картинки того, куда и зачем меня мог везти муж. — Медового месяца у нас пока не будет, — с сожалением проговорил Ник. Подошел ко мне, остановил мой хаотичный забег, после чего развернул лицом к себе. — Но я хочу побыть с тобой хоть пару дней. Только вдвоем. — И я… только вдвоем, — откликнулась эхом. — Буду готова через час. Или мы опаздываем? — Не опаздываем. Пойду немного перекушу и буду ждать тебя внизу. И много действительно не бери… одежда тебе вряд ли понадобится. Никита плотоядно ухмыльнулся и вышел из комнаты. Значит… одежда почти не понадобится. Я улыбнулась сама себе. А вот то новое нижнее белье, что я приобрела сегодня — очень даже! Через пару часов мы приехали к небольшому, но очень уютному отелю, расположенному на берегу озера. Никита вышел из машины, помог выбраться мне, после чего вынул наши сумки из багажника и мы направились внутрь. Номер, который снял муж, занимал собой весь верхний этаж. Зачем нам столько места на два дня — я не знала. Но и задавать вопросы по этому поводу, разумеется, не стала. Просто наслаждалась этой поездкой и тем, что мы вместе. — Ужин принесут через час. Я заказал твои самые любимые блюда, — сказал Ник, положив сумки на постель в самой большой комнате из трех. Означало ли это, что мы будем спать вместе? Почему этот вопрос мы не обсуждали, хоть он меня и волновал? А вот насчет того, зачем Никита снял настолько большие апартаменты, появились догадки. Быть может, он помнил, как хорошо нам было с ним сначала на кухне, а потом, когда не сразу добрались до верхнего этажа — на лестнице? — Мое самое любимое блюдо — это ты, — промурлыкала я в губы мужа. Его глаза сначала расширились, после — их затопила тьма. Я же, пока Ник не успел перехватить меня и прижать к себе, отступила. — Пойду осмотрюсь еще раз, — сказала прежде чем выйти и направилась обследовать апартаменты тщательнее. — Это было оооочень вкусно! — восхитилась я, греясь в объятиях мужа и попивая сок. Ник настаивал на том, что к морскому коктейлю нужно белое вино, но я отказалась. Две наших ночи, когда мы были вместе неотрывно, при этом совершенно забыв о защите (а возможно, муж делал это специально), уже могли привести к тому, что через девять месяцев нас стало бы трое. Или четверо, учитывая, что у Ника был близнец. — Да, маленькая, просто безумно. Мы сидели на полу — муж прислонился спиной к дивану, я — устроилась так, чтобы прислоняться спиной к Никите. Идеально. — Скажи, а вы с Сашей постоянно были в таком… конфликте? — не подумав, спросила я, и тут же замерла. Потому что Ник, потянувшийся за бутылкой вина, замер тоже. — Ты действительно хочешь сейчас говорить об Алексе? В голосе мужа послышались уже знакомые холодные нотки. Я могла бы подразнить его, но нутром почувствовала, что этого делать нельзя. — Нет, не хочу. Отставив стакан с соком, повернулась к мужу, устроившись между его ног на коленях. Сложила на них руки, словно покорная ученица, и склонила голову набок. — Хочу только о нас с тобой. На шее Ника дернулся кадык. Муж залпом допил белое сухое и, отставив бокал, позвал: — Иди ко мне. Привкус терпкого напитка смешался на наших губах. Пожар пронесся по телу, сметая все на своем пути. Я забралась прохладными ладонями под кромку свитера Ника, и муж вздрогнул. Поцелуй углубился, и я простонала от удовольствия. Казалось, мне никогда было этим не насытиться. Я уже взялась за пряжку ремня на джинсах Никиты, когда он вдруг сжал мои запястья и отстранился, тяжело дыша. — Подожди. Не так быстро. Я с непониманием отшатнулась. Вчера и позавчера, когда дело доходило до близости, Ник был настолько горяч, что мне только и оставалось держаться за его плечи, чтобы не упасть. А сейчас… да что вообще происходило? — Никит… я не понимаю. Что я опять делаю не так? Муж поднялся на ноги, отошел к огромному панорамному окну. Потом обернулся и посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей. Как будто хотел что-то сказать, но сдерживался. Но ведь между нами не должно было быть никаких тайн! — Ты меня пойми, прошу… — проговорила сбивчиво. — Я сбита с толку. Напрочь. То ты холодный, как вчера вечером. Избегаешь меня… То набрасываешься голодным зверем, как прошлой ночью. — Чтоооо? Я осознала, что сказала что-то не то, но не могла понять, что именно. А когда увидела взгляд мужа, мне стало не по себе. — Что ты сказала? — процедил он, медленно приближаясь ко мне. — Я… я сказала про голодного зверя… прости, если это тебя обидело, — залепетала в ответ. — Нет. Что ты сказала про прошлую ночь? Судорожно сглотнув, я поднялась с пола. Сидеть и взирать на Никиту снизу-вверх было выше моих сил. — Что как тогда… на кухне. Вчера… Нам же было так хорошо. Я шагнула к Нику, но от отступил. По губам мужа пробежала горькая усмешка. Он покачал головой и вдруг отчеканил: — Завтра утром возвращаемся в город. — Но мы ведь… — попыталась запротестовать я. — Завтра утром. У меня нарисовалось очень важное дело. Спокойной ночи. И он ушел. Вот так просто взял, развернулся и направился в одну из свободных комнат. А я снова осталась наедине с собой в полной растерянности и непонимании, что делать дальше. Часть 7. Александр Наверно, если бы у меня была совесть, то она зверски бы грызла мои внутренности от всей этой ситуации. Но совести у меня не было — она была похоронена где-то там, среди детских обид и желания быть любимым и нужным. То есть того, что теперь казалось жалким мусором. Лишним грузом, который способен был лишь тормозить. Вот Ника любили и еще как! И на весьма логичном основании — он первым выкарабкался на свет из утробы нашей матери! Герой, любимец семьи и… глубоко противный мне тип. Нет, сейчас я, пожалуй, должен быть даже благодарен, что это не из меня слепили наследника великой финансовой империи, каковой она была разве что в воображении папаши. Нет, совсем не угрызения совести мешали мне спать по ночам в последнее время. А то, что Мира стала для меня недостижима. Я знал, что Ник испытывает сейчас по отношению к жене, но все равно не мог отделаться от мелькавших перед глазами картин о том, как он ее касается, как исследует это неискушенное тело… И как она стонет под ним также, как и подо мной. Черта с два! Я не намерен был позволять ему прожить со своей женой долго и счастливо. Нет, продав одну ночь с ней, Ник даже не понял, что сам запустил механизм, который приведет его к полному краху. Уж я-то для этого постараюсь. Я разрушу всю его жизнь также, как и он — мою. Легким, прогулочным шагом я направлялся к кабинету брата, на двери которого гордо красовалась надпись «заместитель генерального директора». Пожалуй, было самое время напомнить дорогому родственнику о своем существовании. А заодно и узнать погоду, царящую в его супружеской постели. Что значение последнего пункта минусовое, стало мне ясно, едва я открыл дверь без приглашения. Секретарши на месте не было, и при виде зрелища, мне представшего, было понятно, почему. Стоя ко мне спиной, со спущенными штанишками, Ник вовсю трудился над этой дамочкой, сидевшей перед ним на столе. Причем так остервенело, что и не услышал, как я вошел. Секретарше тоже было не до того — она старательно подвывала на каждое его движение. Какая исполнительная сотрудница! Переместившись чуть левее, я достал телефон и сделал несколько прекрасных кадров, после чего от души поаплодировал разворачивавшемуся передо мной действу. Брат вздрогнул, его испуганный взгляд метнулся ко мне, после чего сделался темным и злым. Отпихнув от себя секретаршу, он прорычал: — Ты же сказала, что заперла дверь! — Я… — начала было лепетать она, но я вмешался, великодушно махнув рукой: — Да вы не стесняйтесь, продолжайте! Мои губы дрогнули в усмешке, когда на скулах братца заходили желваки. Он даже штанишки обратно натянул и гаркнул девице: — Пошла вооон! Та, едва отправив юбку, выскочила в коридор, я же заметил скучающим тоном: — Ай-ай-ай, малыш Никки! Ты так и не научился запирать дверь прежде, чем приступать к своим грязным делишкам. Прямо как в тот раз, помнишь? Он подлетел ко мне, гневно схватил за лацканы пиджака и тут же отскочил, получив удар под подбородок. — Кажется, я уже предупреждал тебя, чтобы ты не распускал свои ручонки? — спросил я с холодной усмешкой. — Совсем у тебя плохо с памятью, малыш Никки. — Что тебе надо? — огрызнулся он, глядя на меня с ненавистью, от которой можно было бы скончаться на месте, если б взгляд мог убивать. — Ты уже получил, что хотел, и, как выяснилось, даже больше, так что тебе надо еще?! «Мне надо твою жену», — мог бы сказать я, если бы был круглым идиотом. Несомненно, узнав об этом, Ник, наплевав на свою брезгливость, залез бы к ней в постельку со скоростью ракеты. А именно этого и нельзя было допускать. — Всего лишь ночь с неумелой девчонкой за такой интересный секрет? — протянул я насмешливо. — Маловато будет. Но, впрочем, я здесь всего лишь для того, чтобы узнать, как мой дорогой брат провел выходные. Разве не так поступают в настоящих семьях, а, малыш Никки? Я ухмыльнулся, с хозяйским видом устраиваясь на краешке стола. Братец стоял, испепеляя меня взглядом, но приближаться больше не рисковал. — Урод, — наконец выплюнул он. — Какой же ты урод! Я повернулся к зеркалу, состроив жеманное выражение лица и с шутливой обидой возразил: — Твоя жена бы с тобой не согласилась. — Убирайся! — И даже кофе не предложишь? — ужаснулся я. — А как же задушевная дружеская беседа? — Ты и так знаешь все, ублюдок! И приперся сюда, чтобы торжествовать! Но будь я проклят, если позволю тебе добиться своего! Усмешка сползла с моего лица, когда я вполне серьезно пообещал: — Это мы еще посмотрим. Единственным местом в этом проклятом доме, где я мог спокойно дышать, была веранда на втором этаже, на которую можно было выйти из гостиной. И когда ступил на каменные плиты, чтобы побыть в одиночестве, если не считать бокала в руках, ничуть не удивился, что здесь уже кое-кто был. Она резко обернулась на мои шаги и, очевидно, на сей раз отличив своего мужа от его ненавистного ей подобия, тут же отвернулась снова. Но я успел заметить, как стремительно вспыхнул и тут же погас огонек надежды в ее глазах. — Не дело, что молодая жена коротает вечера в одиночестве, — заметил я, присаживаясь рядом в соседнее кресло. Распустив галстук, расстегнул несколько пуговиц на рубашке, позволяя себе расслабиться после долгого рабочего дня. И тут же перехватил настороженный взгляд Миры. — Не волнуйся, я не намерен раздеваться перед тобой полностью, — заметил со смешком и, склонившись к ней ближе, доверительно сообщил: — Такое зрелище еще нужно заслужить. Она пренебрежительно фыркнула в ответ: — Я на него не претендую. — Ты просто не знаешь, от чего отказываешься! — театрально оскорбился я и, отпив глоток янтарной жидкости, поинтересовался снова: — Так почему ты сидишь тут одна? — Потому что Никита работает. Он настоящий трудоголик, чтобы ты знал. Тут я уже не выдержал. Запрокинув голову, расхохотался от души. — Ничего смешного! — рассердилась Мира, вскакивая на ноги, с явным намерением уйти. Протянув руку, я удержал ее на месте, примирительно сказав: — Извини. Если хочешь, уйти могу я. — Это необязательно, — смягчилась она, снова опускаясь в кресло. — Красивый вид, правда? — заметил, не сводя взгляда с длинной дубовой аллеи, ведшей к озеру. — В детстве мне нравилось приходить сюда и представлять, что я — храбрый рыцарь, взирающий на свои владения с высоты дозорной башни. Хотя моим в этом доме никогда и ничего не было. Разве что фантазии. — Зачем ты… говоришь мне все это? — поинтересовалась тихо Мира, будто мы обсуждали какой-то страшный секрет. — Просто так, — передернул я плечами. — Ну, знаешь, бывает люди что-то говорят для поддержания беседы, — пояснил с усмешкой. Ответить она не успела. С порога веранды раздался голос: — Мира! Она тут же радостно подскочила и я автоматически встал за ней следом. При виде меня лицо братца мгновенно исказилось и он зло отчеканил: — Мира, за мной! Я не удержался от того, чтобы вмешаться: — Может, ты не заметил, малыш Никки, но твоя жена — не собака. Ник стал еще мрачнее, Мира же шире распахнула глаза. Наконец брат процедил, с нажимом выделив первое слово: — Моя жена — не твое дело. Мира, идем! И, схватив ее за руку, потащил прочь. Часть 8. Мира — Ты можешь мне объяснить, какого хрена я постоянно вижу тебя рядом с этим… — прошипел Ник мне в лицо, впихнув в мою комнату и заперев за нами дверь. — С твоим братом? — вскинула я подбородок. — Не называй его так! Эта сволочь спит и видит, чтобы меня довести до белого каления! — И заметь — у него это прекрасно получается! Я не узнавала сама себя. Никогда не испытывала ничего подобного. Злость клокотала внутри, особенно когда я вспоминала фразу Алекса: «Твоя жена — не собака». Да-да! Именно так себя сейчас со мной и вел мой муж. Как… с собакой! Мои слова, впрочем, достигли цели. Никита, уже собравшийся было ответить, и набрав для этого воздуха в грудь, выдохнул мелкими порциями и растер лицо ладонью. — Извини, — буркнул он, и мою злость словно ветром сдуло. — Я просто беспокоюсь о тебе. Нет, никаких бросаний на шею мужу с заверениями, что между нами с Сашей ничего не было и быть не могло, я не планировала, но и высказать то, что вертелось на языке, больше не хотела. — Из-за чего беспокоишься? Обойдя Ника, я подошла к краю постели, села на ней, поджав одну ногу под себя, и посмотрела на мужа. — Алекс может быть очень-очень… вкрадчивым. Может очень быстро понравиться… девчонки всегда были от него без ума. Муж посмотрел на меня как-то странно, но какую реакцию хотел увидеть в ответ — я не знала. — Тебе не кажется, что удивительно заявлять мне такое, когда не прошло и недели с нашей свадьбы? — поинтересовалась я. — Я просто хочу, чтобы ты была с ним осторожнее. — Да что он мне может сделать? Напасть с ножом и зарезать? С губ сорвался истеричный смешок, настолько абсурдно прозвучало высказанное мною предположение. Я категорически не понимала, что вообще творится. Ладно между братьями шло какое-то противостояние, или война — я даже не могла подобрать толком слова. Но почему Никита выказывал недовольство, когда я общалась с Сашей? Причем в весьма невинном ключе? Это ведь то же самое, что поговорить с его отцом, или матерью. Я ведь относилась к нему не иначе, как к брату мужа. — Нет, Мир. Конечно, я имел ввиду совсем другое. Ник запустил пальцы в волосы, взъерошивая их. Потом подошел ко мне и, присев возле меня на корточки, добавил: — Просто будь осторожнее, хорошо? Я не удержалась — протянула руку и погладила Никиту по щеке тыльной стороной ладони. Сейчас он был тем самым парнем, с которым мы когда-то познакомились. И, черт бы все побрал, я уже начинала скучать по тем временам, когда еще не звалась женой Никиты Вознесенского. — Хочешь, переедем отсюда? Будем жить только вдвоем, — озвучила я те мысли, что раз за разом появлялись в моей голове в последнее время. Муж нахмурился, после чего поднялся на ноги и отошел к окну. Повернулся ко мне спиной, замер. — Нет. У меня пока нет денег на то, чтобы обеспечить тебе нормальную жизнь. А брать у родителей в долг я не хочу. — Что ты имеешь ввиду под «нормальной» жизнью? — не поняла я. — Обеспеченную, комфортную. Ту, которой ты заслужила. Понятно, значит, то, откуда меня «забрал» Никита — это ненормальная жизнь. Двухкомнатная квартира в спальном районе, где я жила с дедушкой. — Мы можем снимать жилье, — предложила я осторожно. — Ты же знаешь, за границей… — Мы не за границей, Мира! — отчеканил Ник, развернувшись ко мне. — У моей семьи, у моей жены и детей будет комфортная жизнь. Не сейчас, не сразу. Но будет. С этими словами он вышел из комнаты, а я осталась наедине с сонмом мыслей. Главной из которых была одна. Если Ник хотел сначала встать на ноги, а потом уже заводить детей… почему мы же мы не предохранялись те две ночи, что были вместе? — Мирочка, у меня к тебе разговор, — с улыбкой обратилась ко мне свекровь, когда я сидела в гостиной за пианино и задумчиво водила пальцами по клавишам. Встрепенувшись, я посмотрела на Ольгу Станиславовну, державшую в руках небольшой ноутбук. — Я вас слушаю. Поднявшись на ноги, подошла к дивану, на который указала свекровь, и, устроившись на нем, посмотрела на мать Ника с интересом. Та деловито установила ноутбук на столик и, открыв его, кивнула на экран. — Посмотри, пожалуйста, вот список блюд. — Список блюд? — не сразу поняла я. Развернув гаджет экраном к себе, начала просматривать раздел «Русская кухня». К чему клонила Ольга Станиславовна, оставалось загадкой. — У твоего дедушки послезавтра день рождения. Я считаю, что нам нужно организовать семейный ужин в честь этого праздника. Мои брови помимо воли взметнулись вверх. Конечно же, я помнила о дне рождения дедушки, но планировала заехать к нему вечером с мужем и поздравить. По ряду причин дед не был любителем застолий и компаний. Но удивило меня вовсе не это, а внимание, которое этому уделила свекровь. — Ольга Станиславовна… я очень благодарна вам за ваше участие, но… боюсь, что он откажется, — с извиняющейся улыбкой проговорила я. — Почему? — После смерти бабушки он почти не выходит из дома. — Тем более! Жизнь ведь быстротечна. Пусть приедет, посмотрит, как живет любимая внучка. Я позвоню ему. Я закусила нижнюю губу. Возможно, свекровь была права. Вот только как уговорить на это дедушку — я пока не понимала. — Предлагаю сделать семейный ужин. Мы с мужем, вы с Никитой и твой дедушка. Выберем блюда в ресторане. Я не стала искать экзотику. Нам их доставят и организуют стол. Я позвоню твоему дедушке и приглашу его лично. Свекровь произнесла это скороговоркой, а когда закончила — посмотрела на меня вопросительно-выжидающе. — А Саша? Я и сама не поняла, как у меня вырвался этот вопрос. Но вообще-то он был весьма закономерным. Если ужин семейный, как-то странно не позвать того, кто является важной ее частью. — Мирочка… ты озвучила мои мысли. Но мне так не хочется, чтобы за столом снова были перепалки, — свекровь грустно вздохнула. — Их не будет, я уверена! — произнесла с жаром, забирая ноутбук и ставя его себе на колени. — Давайте я покопаюсь и выпишу те блюда, которые дедуля жалует, а потом обсудим с вами, что заказать еще. Я сделала вид, что увлечена сайтом ресторана, сама же мысленно ругала себя на чем свет стоит за то, что так необдуманно выдала вопрос о Саше… На мое удивление — дедуля согласился. Я даже дышать порой боялась, когда думала о предстоящем ужине. Все казалось — непременно что-нибудь сорвется. Или кто-то заболеет, или дедушка в последний момент откажется. Хорошо хоть Ольга Станиславовна взяла на себя все организационные вопросы, в которых я не особо мыслила, учитывая масштабы устроенного праздника. Когда настало время ехать за дедушкой, я договорилась со свекровью, что доберусь до него одна и пораньше, а потом за мной приедет водитель. Никита с утра сообщил, что может ненадолго задержаться, но я была настолько поглощена своими мыслями, что у меня даже не хватило сил расстроиться или озадачиться. Пусть все будет идти своим чередом — решила я, и как оказалось впоследствии, черед оказался весьма неожиданным. — Дедушка, ну ты у меня просто красавчик! — искренне восхитилась я, когда Иван Григорьевич предстал передо мной в одежде с иголочки. Костюм был старомодным, но такое сейчас даже ценилось. Винтаж как он есть. — А что? — подбоченился дедуля. — Я может еще и женюсь! Вот внучков дождусь и женюсь. А я ведь даже не заметила того, как моя свадьба повлияла на дедушку. Словно он скинул несколько десятков лет и теперь у него открылось второе дыхание. — Обязательно дождешься, — пообещала я деду. Взглянула на часы — водитель должен был вот-вот приехать. — Идем, давай спустимся вниз и подождем машину на улице. Я быстро обулась в прихожей, помогла дедушке с верхней одеждой, распахнула дверь и… Обнаружила за ней Сашу собственной персоной! — Привет, — усмехнулся он, входя в квартиру и тем самым понуждая меня отступить в сторону. — Сегодня я вас докину до дома. Как раз мимо проезжал. Он подошел к дедушке, и тут вдруг случилась следующая неожиданность. — О, Никитушка приехал! — обрадовался Иван Григорьевич. — Дедушка, это… — начала я, но Саша меня перебил. — Очень рад вас видеть, — проговорил он, пожимая деду руку. Я нахмурилась, не понимая, что это за игры. — Милая, и тебя тоже очень рад видеть. Саша вдруг прижал меня к себе и быстро, но крепко поцеловал. Мои щеки вспыхнули румянцем. Ну не прописывать же пощечину собственному «мужу» на глазах дедушки! — Что ты творишь? — прошипела я шепотом, чтобы дед не услышал. — Ну, это же весело, — пожал этот засранец плечами, после чего, как ни в чем не бывало, дал дедушке возможность облокотиться на свою руку и повел его к выходу из квартиры. Я же постояла некоторое время, а потом резко сорвалась с места и, схватив сумку, устремилась за ними. Ну, ничего! Мы непременно обсудим этот поступок, стоит только нам остаться наедине! Часть 9. Александр — А где… — начала было мама, когда вся наша скромная процессия, состоявшая из Миры, ее дедушки и меня, вошла в дом. Я хмыкнул. Конечно же, понимал, что именно хочет спросить мать. Где же ее дорогой малыш Никки? Но я не мог ей позволить испортить все веселье вот так, сразу. — Где подарок? Не волнуйся, я обо всем позаботился, мамочка, — вполне натурально закосил я этими сюсями-пусями под брата. Она постояла некоторое время, хлопая глазами, словно и сама засомневалась, который сын перед ней стоит. Но в итоге откашлялась и сказала: — Ну что же мы тут стоим? Проходите, пожалуйста, все уже готово. Продолжая улыбаться, как голливудская звезда на красной дорожке, я провел к столу свою «жену», ясно ощущая как напряжены мышцы ее руки под моими пальцами. — Расслабься, — шепнул ей на ухо и она зло прошипела в ответ: — Расслабиться?! Сейчас Никита приедет и что тогда будет?! Я посмотрел на нее со смесью снисходительности и издевки. Как же она верила в своего дорогого муженька! Глупая. — Все будет в порядке, — ответил, пожав плечами и отодвинул перед ней стул. Она села, держа при этом спину так неестественно прямо, будто проглотила палку. — Ты что-то задумал? — шикнула на меня негромко. Я принял вид оскорбленной невинности и, взяв ее руку, коснулся губами чуть подрагивающей ладони. — Абсолютно ничего. Всего лишь собираюсь провести время с женой и семьей за праздничным ужином, — усмехнулся ей в ладонь, не пряча при этом дразнящего взгляда. — Они чудесная пара, правда же? — умильно вздохнул сидевший напротив дед. — Д-да, — ответила моя мать, глядя на меня с опасением. Очевидно, ожидала какой-то подлости. Отец только хмуро взирал на все это с другого конца стола. Но, благо для всех, молчал. — Что за постные лица? — весело поинтересовался я. — Мы ведь на день рождения собрались, а не на похороны. Для начала предлагаю выпить. Постепенно я уболтал всех так, что они невольно расслабились и ужин проходил тихо и мирно. Ровно до того момента, как дело дошло до подарков. — Мы с Мирой кое-что приготовили для вас, — сказал я и тут же поймал на себе взгляд «жены». — Неужели? — издевательски выгнула она бровь. — Конечно, дорогая, — растянул я губы в улыбке. — Зря ты сомневалась, что получится. И с этими словами негромко свистнул. На этот сигнал в комнату ворвался рыжий щенок и, не особо разбирая дороги, запрыгнул прямо на стол, по которому и промчался ураганом. — Сидеть! — скомандовал я и мохнатое существо покорно уселось прямо там, где стояло. Аккурат в салатницу с оливье. Папаша замер, как статуя Ленина. Мать смотрела на погром с расширенными глазами, хватая ртом воздух. Мира затравленно оглянулась на дверь, словно ожидала, что сейчас придет ее драгоценный Никита и всех спасет от монстра в моем лице. И только деда Миры абсолютно ничего не смутило. — Вот это да! — присвистнул он. — Это, что ли, для меня такой дружок? — Я знаю, что вы любите охотиться, Иван Григорьевич, — пояснил я с улыбкой. — А это — одна из лучших охотничьих пород, карело-финская лайка. И, пока вы ждете появления внуков, — я кинул на Миру насмешливо-многозначительной взгляд, — Рэй скрасит вам это ожидание. — Я… попрошу прибраться тут, — пробормотала растерянно мать, когда именинник сгреб щенка со стола к себе на колени. — Ужин, конечно, был превосходный, — одобрительно заметил дед, почесывая Рэя за ухом. — Но как же танцы? Какой же без них праздник? — Ох… — выдохнула мать растерянно. — Мы ничего такого не планировали… — Молодежи нужно танцевать! — заявил дед. — Пущай вот Мирочка и Никитка для нас станцуют. — Я не уверена… — начала было Мира, но я ее прервал: — Дорогая, нехорошо отказывать имениннику, — усмехнулся я. — Мама, у тебя ведь где-то хранится пластинка с мелодиями для танго? Повисла пауза. Наконец мать поднялась из-за стола и прошла к винтажному, но прекрасно сохранившемуся граммофону. Зазвучали страстные, рваные звуки музыки и я протянул Мире руку: — Разреши тебя пригласить. Она протянула руку, но так и не вложила свою ладонь в мою и упрямо вздернула подбородок: — А если не разрешу? — Придется взять тебя силой… своего обаяния, — улыбнулся я, одним порывистым движением притягивая ее к себе. Так близко, что ее грудь вплотную оказалась прижата к моей, а наше дыхание смешалось. — Черта с два! — ответила она, одним яростным движением вырываясь из моих объятий и хлестко шлепнув меня по руке, потянувшейся следом за ней, при этом мастерски вписав все эти движения в танец. Я усмехнулся, отступая и поднимая вверх руки, словно капитулировал. Сверкнув темными глазами — как же хороша она была в этом момент! — Мира топнула ногой и крутанулась вокруг своей оси, и именно тут я ее и поймал, резко наклонив до самого пола. — Все еще хочешь сопротивляться? — поинтересовался с ухмылкой и, получив в ответ прожигающий взгляд, выпрямился и, закинув ногу партнерши себе на бедро, позволил ей взлететь над полом. Но едва она снова оказалась на ногах, как мою щеку обожгла пощечина. — Любишь легкую добычу? — донеслось за этим вслед прохладно-дразнящим тоном. — Отнюдь, — хмыкнул, снова наступая. — Ты делаешь все, чтобы меня раздразнить. Продолжай в том же духе и этот вечер кончится весьма… интересно. Я схватил ее руку и, отступив в сторону веранды, утанцевал Миру следом за собой. И, едва мы оказались вне досягаемости чужих глаз, снова притянул ее к себе и прежде, чем она успела бы что-то сказать, закрыл ей рот поцелуем. Упрямые женские ручки пытались меня оттолкнуть, но я не собирался сдаваться. Весь этот танец, такой странно-нелепый в этих декорациях псевдосемейного ужина, все же был похож на разгорающийся пожар. И как голодное пламя, готовое сожрать все вокруг, я набросился на Миру, потому что она одна могла утолить эту жажду. Даже если после огонь погибнет, натолкнувшись на ледяную волну, это притяжение все равно неизбежно и непобедимо. Я целовал ее, задыхаясь в этой страсти, в этой потребности ее близости, будто не касался Миры целую вечность. И сумел остановиться, только когда воздуха совсем перестало хватать. — Что ты делаешь?! — тут же накинулась она на меня, молотя кулачками грудную клетку, и я ухмыльнулся в ответ: — Ровно то, чего хочу. — Ты не имеешь права! Я — жена твоего брата! — И это делает тебя еще привлекательнее, — хмыкнул я, полыхнув на нее взглядом. — Я этого не хочу! — отрезала она. — Как ты смеешь пытаться занять место Никиты?! Устроил весь этот спектакль ради собственного веселья, совсем не думая о других! — Вот как? — поинтересовался я, склоняясь к ней. — Не думая о других, значит? Скажи-ка, пожалуйста, где же твой драгоценный муженек? Он хотя бы позвонил тебе, чтобы предупредить, что не приедет? — У него важная работа! Я презрительно рассмеялся: — Черта с два. Но верно я понимаю, что ты предпочла бы сидеть за этим столом одна, краснея от того, что муж тебя бросил во время семейного праздника, к которому ты так готовилась? — Да, несносный ты тип! Мне нечего стыдиться, Никита трудится ради нашего будущего! — Малыш Никки и не собирался приходить, если хочешь и даже если не хочешь знать, — выплюнул я с отвращением в ответ. — Не называй его так! — Почему же? Разве это прозвище не свидетельствует о светлых братских чувствах? — Ты просто омерзителен! Я смотрел на нее несколько секунд, а потом просто закинул себе на плечо и понес наверх, в спальню. — Продолжим спор в более укромном месте, — сообщил ей, шлепнув пониже поясницы, когда она попыталась ударить меня ногой. Но едва я успел опрокинуть Миру на постель в отведенной им с Ником семейной спальне, как дверь резко распахнулась, ударившись о стену. В дверном проеме обозначился силуэт брата, едва стоящего на ногах, цепляющегося за стену, чтобы не упасть. — Какого хрена ты снова к ней лезешь?! — проревел он так, что, должно быть, это слышал весь дом. Занимательная, похоже, ожидалась ночка. Часть 10. Мира Все происходило как в жутком кошмаре, в который я попала не по собственной воле, и который никак не могла покинуть. Вроде старалась проснуться, даже готова была ущипнуть себя десяток раз, но знала — это не поможет. Вскочив с постели, на которую меня буквально уложил Саша, я бросилась к мужу. Он был пьян, да еще настолько, что сразу стало ясно — в таком состоянии я не видела его ни разу в жизни. — Снова лезу? — издевательски приподняв бровь, спросил Алекс. — Я не лезу, Никки. Сегодня я играю роль мужа Миры. Все это время он закатывал рукава рубашки, полностью сосредоточившись на своем занятии. Но когда Ник оттолкнул меня в сторону и бросился на брата, Саша сделал какое-то неуловимое движение, и мой муж полетел прямиком на кровать. — Хватит! Я старалась не кричать слишком уж громко. Наверняка внизу уже услышали о том переполохе, что здесь начинался. Мне оставалось лишь надеяться, что Виктор Сергеевич через пару минут окажется рядом, потому что одна я наверняка с ними не справлюсь. — Ах ты, сучий… сын! — заорал Никита, бессильно пытаясь подняться с постели. — Ну-ну, братишка. Не оскорбляй нашу маму, — хмыкнул Алекс и, повернувшись ко мне, подмигнул, как ни в чем не бывало. — Саша, уйди, пожалуйста! — взмолилась я, теперь уже бросаясь к брату Ника. Начала толкать его в сторону выхода из комнаты, пока муж так и возился на кровати в бесплодных попытках встать на ноги. — И оставить тебя с этой пьяной скотиной? Исключено. Он схватил меня в объятия, плотно фиксируя руки по обеим сторонам моего тела. Я начала извиваться, чтобы высвободиться. И в этот момент Нику наконец удалось встать на ноги. Он покачнулся и снова бросился на нас. Саша успел сделать лишь одно — спрятал меня за спину. Поэтому удар, который нанес Никита, прошелся по касательной, задев его скулу. Мой следующий крик потонул в бешеном реве. Теперь уже Алекс бросился на брата, схватил за одежду и, вернув туда, откуда Никита едва поднялся, пару раз приподнял и приложил спиной о матрас. Меня замутило. Тошнота подкатила к горлу, а в глазах потемнело. Я схватилась за комод, опасаясь, что в любой момент могу просто свалиться на пол. — Что здесь происходит?! Наконец-то Виктор Сергеевич! Не прошло и года. — Алекс, Ник, прекратите! Быстро! Он бросился к братьям, которые сцепились в борьбе не на жизнь, а на смерть и, разняв их, гаркнул: — Ты — вниз! Немедля! — указал на дверь Саше. — А ты — спать! Утром поговорим. Я жадно ловила ртом воздух. Слабость начала отступать, но пульс все еще стучал, как бешеный. — Все в порядке? — спросил Алекс, проходя мимо. — Иди уже! — буквально взревел отец. Я мотнула головой в сторону двери, давая понять, чтобы он уходил. Никита что-то пробурчал и, кажется, провалился в сон. — Все хорошо? — спросил меня Виктор Сергеевич, правда, в его тоне я не слышала беспокойства. Даже казалось, что он буквально сквозит обвиняющими нотками. — Да. Все хорошо, — соврала в ответ. Потому что ни черта не было. Было как угодно, но только не хорошо. Пьяный Никита, пропустивший день рождения единственного родного мне человека. Саша, устроивший цирк из этого дня. И вот — вишенкой на торте — драка братьев, причиной которой я и стала. — Алекс отвезет твоего деда домой. Со всем этим будем разбираться завтра. Сейчас отдохни. Таким тоном, наверно, отдают указания на работе подчиненным — пришло мне в голову. Но, разумеется, протестовать я не стала. Мне взаправду сейчас было нужно лишь одно — остаться одной и ни о чем не думать. Иначе я просто сойду с ума. Поднялась я на рассвете. С вечера ушла спать в «свою» комнату, но сон пришел далеко не сразу. То, что случилось, не должно было пройти бесследно — я это чувствовала. Словно стояла на пороге того, что вот-вот изменит мою жизнь, и не могла даже предположить, в какую сторону. Ну почему — почему? — все пошло наперекосяк? Почему все мои мечты, надежды и чаяния превратились в то, что сейчас больше походило на обломки? Я сходила в душ, где отчаянно пыталась смыть с себя какое-то противное ощущение. И нет, оно вовсе не было связано с тем, что вчера Саша перешел границы. Что прижимал меня к себе, что целовал… И один бог ведает, чем бы все кончилось, не явись домой Никита. Заглянув к мужу, я убедилась, что он спит беспробудным сном. Возникло желание разбудить его и высказать все, что я думаю, но это было бы слишком глупым. Пусть сначала придет в себя, а потом уже будем беседовать. — Доброе утро, Мира, — поздоровался со мной Виктор Сергеевич, которого я никак не ожидала увидеть в столовой с чашкой кофе в такой ранний час. Тоже не спалось, как и мне? — Доброе утро, — ответила, присаживаясь за стол. — Я думала, все еще спят. — А я рад, что ты поднялся так рано. Считаю, нам стоит поговорить. Теперь в его тоне не было тех ноток, что я слышала вчера. Это хоть немного, но успокоило. — Да, давайте поговорим, — сказала я. Дожидаясь, пока мне нальют кофе, я пыталась привести в порядок хаотично скачущие мысли. И каждое мгновение чувствовала на себе изучающий взгляд свекра. — Перво-наперво, хотел тебя спросить. Что произошло вчера? Почему Александр решил устроить этот фарс, как думаешь? — наконец спросил Виктор Сергеевич, когда мы остались одни. Я взяла чашку и отпила глоток кофе, намеренно растягивая паузу и подбирая слова. — А разве они с Ником так никогда не делали? — выдавила из себя. Потому что сказать на это мне было нечего. Да, то, что свекр назвал фарсом, произошло с подачи Саши. Но я ведь не остановила его, потому и была замешана в этом не меньше него. — Даже если они бы так и делали, сейчас у обоих не тот возраст, чтобы подменять один другого, не находишь? На губах Виктора Сергеевича появилась дежурная улыбка, которой он, видимо, решил смягчить тон нашего разговора. — Я тоже так считаю. Но… у меня нет ответа на вопрос, зачем это сделал Саша. — Хм. Мы снова замолчали. Только пили кофе и думали каждый о своем. Я, например, размышляла на тему того, о чем меня спросил свекр. Это все, что он хотел знать? Зачем Алексу понадобилось притворяться Никитой? У меня, например, к Саше было куда больше вопросов. — Я считаю, что вам нужно жить отдельно, — наконец изрек Виктор Сергеевич, и я встрепенулась. Он ведь буквально озвучил мои мысли! И если я сейчас грамотно поведу разговор, то возможно, совсем скоро мы с Ником переедем. — Ты не подумай ничего, Мира. Наш дом — ваш дом. И если вдруг тебе кажется, что я вас гоню… — Мне так не кажется! — с жаром заверила я Виктора Сергеевича. — Напротив, я тоже считаю, что нам с мужем лучше жить отдельно. Я даже предлагала Никите снимать квартиру. Меня вполне устроит и арендованное жилье. Свекр нахмурился, и я поняла, что сказала что-то не то. Даже язык прикусила, чтобы не продолжать. — Снимать квартиру? Но зачем? — не понял он. — У Никиты есть дом. Он, конечно, меньше, чем этот, но вам вполне хватит. И квартира в центре. Так что вопрос с жильем не стоит. — Виктор Сергеевич подернул плечами, взглянул на меня и брови его поползли наверх: — Ты что, не знала об этом? — выдохнул он с неверием в голосе. А для меня и это было словно ушат ледяной воды. Ник скрывал от меня, что у него уже имеется имущество? Но почему? Я в любом случае не смогла бы на него претендовать, даже если бы захотела. И так вдруг горько стало от того, что муж, видимо, считал меня заинтересованной прежде всего в недвижимости и деньгах. — Нет, я не знала, — проговорила глухо. — Да мы с ним это не обсуждали. Да-да. Он просто сказал, что будет работать не покладая рук, чтобы обеспечить наше будущее и будущее наших детей. Которых он единогласно отложил на потом. — Понятно, — кивнул сам себе свекр. — Что ж? Будем говорить об этом с Ником напрямую. А ты, может, еще отдохнешь? Что-то бледновата. Теперь в голосе Виктора Сергеевича слышалась неподдельная забота, и я ухватилась за его слова, как за спасательный круг. — Да, я пойду. Проверю, как там Никита и немного полежу. Спасибо за компанию. Я с усилием растянула губы в невеселой улыбке, поднялась из-за стола и буквально сбежала с этого мини-завтрака. Пожалуй, за последние дни на меня обрушилось слишком много информации. Правда, в этот момент я еще не знала, что это цветочки. И что ягодки ждут меня впереди. — Мирка! Ты просто настоящая леди! Вся такая утонченная… Наташа вручила мне какой-то пакет, в котором звякнули бутылки. Вино, что ли, с собой принесла? — Нат, я сейчас не пью, — улыбнулась подруге, которая уже скинула верхнюю одежду и пошла исследовать дом. — Там не выпивка. Соки тебе принесла. Натуральные. Свежевыжатые. Еле нашла. Подумала — ты ж у нас теперь голубых кровей, из пакетов тебе невкусно. Я покачала головой, направляясь за подругой. Она обнаружила гостиную, в которой теперь и принялась осваиваться. Включила огромный телевизор, сдвинула в сторону небольшую кипу журналов, лежащих на столике. — Дурочка ты, Наташ. И глупости всякие несешь. — Ага, дурочка. Я вон в твой дом когда попадаю, каждый раз — как первый! И как ты тут не заблудилась еще? Наташа рухнула на огромный диван, вытянула ноги и с блаженством прикрыла глаза. — Ну, во-первых, дом не мой. Мы с Ником, скорее всего, переедем. Я машинально глянула наверх. Близилось время обеда, а Ник еще не вставал. Только отмахнулся от моего предложения принести ему аспирин и захрапел снова. — Во-вторых, ты здесь и была-то всего раз. Так что если заблудишься — ничего страшного. Отыщем. Вынув из пакета сок, я расставила бутылки на столике и поинтересовалась: — Не голодна? — Неа. Кстати, а красавчик-брат твоего мужа… он дома? Не успела я ответить, как Наташа протянула руку, взяла бутылочку малинового нектара и, томно прикрыв глаза, позвала: — Алексаааандр! Алексаааааандр! Не соизволите ли открыть даме соку? — Соизволю. Все для вас, миледи. Я тонко вскрикнула, когда услышала голос Саши. Сам он стоял в дверном проеме и бог ведает сколько за нами наблюдал! — О, Алекс. Какая неожиданная встреча! — мгновенно оживилась Наташа. Села на диване, протянула сок Саше. Тот взглянул на меня с насмешкой и, подойдя к подруге, взял бутылку из ее рук и откупорил. — А мы как раз только что о тебе говорили. Я интересовалась у Миры, где красавчик-брат ее мужа. Ната похлопала возле себя ладонью, и Алекс сел рядом с ней. Посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Наташу. — Намекаешь, что из нас двоих я — красивее? — вскинул он бровь. Я прищурилась и сложила руки на груди. Вообще-то подруга приехала ко мне в гости, а не сидеть и не распивать соки с тем, кого я вообще не планировала увидеть в обозримом будущем. Что Саша здесь делал? Прибыл на разговор с отцом? Вряд ли. Даже если бы Виктор Сергеевич и позвал сына на беседу, вряд ли бы Алекс приехал, если бы сам того не желал. — Почему это намекаю? Говорю совершенно открыто. В голосе Наташи появились мурлыкающие нотки. О, я знала эту особенность подруги общаться так, когда ей кто-то нравился. Но раньше у меня это не вызывало раздражения, а вот сейчас почему-то именно оно и появилось внутри. — Саш, вообще-то мы поболтать хотели. По-девчачьи, — сказала я, намекая, что Алекса здесь особо не ждут. Наташа тут же наморщила носик. — Ну нет, Мир. Разговоры разговорами, а Сашина компания мне очень приятна. — Вот как? — Алекс ухмыльнулся и вдруг, совершенно неожиданно для меня, положил руку на плечо Наташе. Та не растерялась и прильнула к нему ласковой кошкой. Ну, знаете ли… — Тогда не буду вам мешать. Проверю, как скоро будет обед, — пробормотала я, направляясь к выходу из гостиной. И уже на пороге услышала Сашино: — Ты возвращайся. Мы будем скучать. И в его словах мне снова почудилась насмешка. Часть 11. Александр — Ну что, к тебе или ко мне? — промурлыкала подруга Миры, когда я провожал ее до такси. Именно провожал. Но та, похоже, считала, что наше милое общение будет иметь весьма конкретное продолжение. Положив мне руку на грудь, Натали бросила на меня один из тех томных взглядов, которыми за сегодня уже успела щедро одарить великое множество раз, и с помощью которых она, вероятно, хотела выглядеть весьма искушенной особой. А может, действительно таковой и являлась. Но, как бы там ни было, подобное меня абсолютно не привлекало. Я сжал ее шаловливую руку и поднес к губам, легонько коснувшись поцелуем ладони. — Леди едет к себе домой, — проговорил негромко, сделав акцент на первом слове. Она пристально вгляделась в мое лицо, которое я старался всегда держать непроницаемо-насмешливым и пришла к удивительному выводу: — Тебе что, Мирка нравится? Но она же замужем! Я ухмыльнулся: — Некоторых мужчин привлекает недоступность. Подобный вызов весьма возбуждает, знаешь ли. Натали резко вырвала свою руку и сухо заметила: — Я учту. Вот только, знаешь, иногда надоедает бесконечно гоняться за недосягаемым. — Я учту, — ответил ее же словами и она, поджав губы, села в машину, даже не оглянувшись на прощание. Я стоял, заложив руки в карманы джинсов и с извечной усмешкой провожал глазами уезжающее такси. Вероятно, было неправильно использовать Натали для своих целей, но зачем отказываться от того, что само шло в руки, практически запрыгивая на шею? Искушение посмотреть на реакцию Миры при виде подобного шоу было слишком велико. И увиденное мне понравилось. Она злилась. Злилась настолько, что практически не взглянула на меня ни разу за весь прошедший обед. Кого при этом ревновала — меня или свою подружку — было не до конца ясно, но одно я знал наверняка: чем больше отказываешь себе в чем-то, тем сильнее потом голод. Она могла меня избегать сколько угодно — но чем дольше это делала, тем мощнее будет взрыв впоследствии. Довольный этими мыслями, я направился к своему мотоциклу, решив предоставить этой ягодке возможность созреть. Но приятное предвкушение было вдруг испорчено хорошо знакомым голосом: — Вот ты где! А я тебя ищу. И — нет, это был даже не папаша, который после вчерашнего вполне мог возжелать промыть мне мозги. Но, к счастью, давно понял, что это бесполезно. А в его версии — даже безнадежно. — Малыш Никки, — улыбнулся я, оборачиваясь к нему со шлемом в руках, который как раз собирался надеть. — А что же ты не на работе? Папочкина фирма погибнет без твоего трудоголизма! На губах брата зазмеилась ответная усмешка. Та самая, что предназначалась мне одному — тому, при ком не было смысла носить маску идеального красавчика. — Я решил уделить побольше времени семье, — ответил он, скользя по мне взглядом, как змея, готовящаяся напасть. — Похвально, — спокойно пожал я плечами и запрыгнул на мотоцикл. — Ну, до встречи. — Подожди! Его пальцы впились в мое плечо и все тот же фальшиво-задушевный голос проговорил: — Ты ведь тоже часть семьи, Алекс. И я хочу пригласить тебя сегодня поужинать с нами. Заказ столика за мной. — О Боже, ты приглашаешь меня на свидание! — захлопал я ресницами в ответ. — А цветы подаришь? А до дома потом проводишь? Лицо брата снова обрело прежнее выражение раздражительности, с которым он обычно на меня и взирал, как на лишний элемент в своей прекрасной жизни. — Кончай придуриваться! — огрызнулся Ник. — Сегодня в семь, в «Амальфи». Я только хмыкнул в ответ и, натянув шлем, сорвался с места, предоставляя ему гадать — соизволю я принять это чудное приглашение или нет. Но я, конечно, пришел. Просто для того, чтобы узнать — что же задумал этот змей? И потому что чувствовал — без Миры здесь точно не обойдется. Так и оказалось. За столиком, куда меня провели, были только Ник и его жена. При виде меня глаза Миры удивленно расширились и она тут же отвела взгляд. Понимающе усмехнувшись, я устроился напротив и, кинув взгляд на брата, насмешливо поинтересовался: — Ну, зачем звал? Братец озабоченно нахмурился: — А ты что, один? Я думал устроим двойное свидание. И с этими словами он порывисто прижал к себе Миру, приникнув так тесно, что разве что ухо ее не засосал в свой рот полностью. Я расхохотался. Все ясно. Дорогой братец желает играть со мной в мои любимые игры и на моем же поле. Прекрасно. — Осторожнее, малыш Никки, — заметил я насмешливо. — Еще немного и ты откусишь жене ухо. Раз ты так голоден, давай просто сделаем заказ. Потому что, скажу тебе по секрету, женщины гораздо красивее, когда у них оба уха на месте. Мира мгновенно покраснела, Ник едва не заскрежетал зубами, но в итоге, осклабившись, сказал: — Прекрасная идея! И, когда по его знаку к нам подошел официант, продиктовал свой весьма «оригинальный» заказ: — Нам с женой ризотто с морепродуктами на двоих. Он особенно выделил слова «жена» и «на двоих». — Ах да, и еще бутылку белого, — добавил Ник, глядя на меня с вызовом. — Мне Карбонару, — ограничился я краткой фразой, не спуская глаз с брата. Он действительно считал, что может меня переиграть? Не переставая усмехаться, я заметил, когда официант отошел от столика: — Аккуратнее с алкоголем, малыш Никки. Ты от него становишься такой забывчивый. Даже приходится прикрывать твои грешки, что мне, впрочем, только в радость. Я кинул короткий взгляд на Миру, которая сидела молча, уперев взгляд в скатерть, и явно чувствовала себя не в своей тарелке. Бедная девочка! Понимала ли она, что стала безвольным оружием в руках своего ненаглядного муженька? Как, впрочем, и в моих. — Я голоден, как зверь, — заявил, тем временем, братец. — Семейная жизнь требует столько сил! Особенно по ночам, правда, дорогая? — промурлыкал Ник, снова попытавшись засосать часть головы Миры, но она вдруг увернулась. Я же откровенно заржал: — Ну что же ты, малыш Никки? Если не хватает силенок на жену, сходи к доктору, может, он выпишет тебе чудодейственные таблеточки. — В этом нет нужды! — прорычал Ник. — У нас с Мирой в постели настоящий пожар! — Смотрите дом не спалите, — хохотнул я. — Папочка этого просто не переживет. Хотя, честно говоря, хотелось съездить брату по морде. И не только потому, что я понимал — всем этим спектаклем он хочет меня достать. Прощупывает, насколько меня задевает то, что Мира ему принадлежит. Ищет уязвимую точку, чтобы потом надавить на нее побольнее. Вот только при этом он не думал, как чувствует себя его жена. И не просто не думал — ему явно было на это попросту плевать. — Извините, я ненадолго, — тихо проговорила Мира, поднимаясь из-за стола. Ник едва обратил на нее внимание. Он прожигал взглядом меня и, когда Мира отошла, заявил: — Она никогда тебе не достанется. — А зачем она мне? — передернул я плечами. — Самые сливки я уже снял, малыш Никки. Первым. Брат дернулся, словно хотел вскочить и наброситься на меня, но я его опередил. Поднявшись, сказал: — Пойду тоже попудрю себе всякое. И направился прямиком в женский туалет. Выяснить, в какой из двух кабинок была Мира, не составило особого труда. Ее выдавали ярко-красные туфли и… сдержанные всхлипы, которые она явно пыталась подавить, но не могла. — Открой, — потребовал я негромко, сделав предупредительный стук в дверь кабинки. Всхлипы резко прекратились и через несколько секунд промедления, показавшихся вечностью, дверь все же распахнулась. — Что ты… — начала было она, но я быстро втолкнул ее обратно и закрыл дверь. Вгляделся во влажные от слез глаза и отчеканил: — Забирай отсюда своего прекрасного муженька и уезжайте немедленно. Иначе скоро он недосчитается передних зубов, а ты — нервов. А восстанавливать зубы очень дорого, скажу я тебе, а нервы и вовсе невозможно. — Что происходит? — спросила она вместо ответа. — Что все это значит? Я внимательно вгляделся в ее лицо и покачал головой: — Тебе нужно спрашивать об этом не у меня. А у того, кому ты так беззаветно веришь, дорогая. Ее рот приоткрылся и она нервно облизала языком нижнюю губу. И этого маленького жеста хватило, чтобы произошел тот самый взрыв. Я запустил руку в ее волосы и, потянув, заставил запрокинуть голову, как это было уже однажды. Ее рот приоткрылся еще шире и я тут же овладел им, приняв это за приглашение. Запустил язык во влажные глубины и, подхватив Миру, усадил ее на бачок унитаза. Я буквально пожирал губами ее губы, и — черт бы все побрал, если это было не так! — она также дико отвечала мне! Обхватила меня ногами, словно ее тело зажило собственной жизнью, словно подчинялось больше не ей, а тому безумию, что кипело между нами. Я порывисто задрал на ней юбку, пробираясь туда, где вся она напряглась в ожидании ласки, но, едва с моим прикосновением из ее горла вырвался стон, как я немыслимым усилием воли отступил. Она смотрела на меня испуганно, словно только что поняла, что едва не сделала. Я стоял, тяжело дыша, опираясь дрожащими руками на бачок и не понимал… Не понимал, что мне помешало на этот раз. Практически сам себе не верил, когда услышал собственные слова, которые цедил сквозь зубы: — Уходи! Сейчас же! Пока не случилось то, о чем ты пожалеешь и о чем никогда не пожалею я. Потому что я, как ты помнишь, — осклабился в хищной улыбке из последних сил, — та еще бессовестная сволочь. Одернув юбку, она тут же оказалась на ногах и стремительно выскочила наружу. Я же остался на месте, давая ей время увести своего драгоценного муженька куда подальше. Целым и невредимым. Но самое интересное оказалось еще впереди. Часть 12. Мира Саша исчез. Не то чтобы я настолько часто думала о нем и переживала из-за того, что он появлялся в доме родителей пару раз за две недели, но и не заметить отсутствия не могла. У меня было множество однообразных дней, чтобы подумать о том, какой жизнью мы живем с Ником ровно с момента нашей свадьбы. Муж часто приходил домой, когда я уже спала, а уходил на рассвете. В целом же казалось, что мы с ним соседи, которые каким-то чудом поставили себе в паспорта штампы о регистрации брака. И меня это угнетало. Особенно оттого, что все наши предыдущие разговоры, инициированные мною, оканчивались в лучшем случае ничем. А в худшем — ссорой. Лишь одно спасало от того, чтобы я не впала в состояние депрессии — мое новое увлечение. Я, как умалишенная, погрузилась в готовку, чем немало озадачила персонал, специально нанятый для этого занятия. — Мирочка, если ты будешь продолжать в таком же духе, мы скоро превратимся в колобков, — с улыбкой сказала Ольга Станиславовна, приканчивая третью порцию тыквенного пирога, который мне особенно удался. — Не превратимся, — заверила я свекровь, вяло ковыряясь в тарелке. Аппетит в последние пару дней был ни к черту. — А твое чудесное жаркое? Я бы за такое душу продала, — прикрыв глаза, призналась Ольга Станиславовна. Меня замутило. Одно дело — готовить, а другое — представлять, что я ем жаркое… Странно. Может, я чем-то отравилась? — Всем физкульт-привет, — поздоровался Никита, появившийся в столовой так неожиданно, что я вздрогнула. Он подошел ко мне, привычно-обыденно поцеловал в висок и, устроившись за столом, кивнул на пирог. — Положишь мне? Ник был в хорошем расположении духа, что в последнее время являлось редкостью, и я решила, что именно сегодня стоит поговорить о весьма серьезном событии. О нашем переезде. — Конечно, — ответила мужу, поднявшись из-за стола. — Как дела на работе? — Просто прекрасно, — растянул губы в улыбке Ник. — Даже не помню, когда было настолько хорошо. Он взял тарелку с пирогом, которую я ему протянула и принялся за еду. — Ладно, я не буду вам мешать, — проговорила свекровь, поднимаясь на ноги. — Спасибо, Мирочка. Твой пирог — просто фантастика. Она вышла, а я устроилась поближе к мужу. Некоторое время наблюдала за тем, как он ест, после чего невзначай спросила: — Вкусно? — Очень, — ответил Никита. — Я уже совсем обосновалась на кухне. Повар смотрит на меня так, как будто хочет придушить, — пошутила с коротким смешком. — Ну вот еще. Ты здесь хозяйка, так что пусть оставит свои влажные мечты в твою сторону. Вот… вот, что могло стать идеальным началом для нашего разговора о переезде. Только как решиться на него, зная, что он может закончиться скандалом? — На своей собственной кухне я бы чувствовала себя хозяйкой на все сто, — произнесла я как можно спокойнее, все же осмелившись начать беседу. — И будешь, — подмигнул мне Никита. — Если сейчас одно дело выгорит, через пару лет построим себе дом мечты. — Через пару лет? — Да. Как я и говорил, в нашем доме все должно быть по высшему разряду. А на это нужно время. Ну, и финансы разумеется. — Но… Я прикусила губу, размышляя о том, стоит ли заговаривать на тему, которую озвучил не так давно Виктор Сергеевич. По сути, к той недвижимости, что имелась у мужа, я не имела никакого отношения. И как он мог отреагировать на мое желание поселиться в ней — не знала. — Но мы пока можем пожить вдвоем в твоей квартире. Я произнесла эти слова, а у самой ощущение внутри родилось, будто в пропасть прыгаю, очертя голову. Нет… Так не должно быть, черт бы все подрал! Нельзя бояться произнести лишнюю фразу, когда говоришь с собственным мужем! — В моей квартире? Ник мгновенно превратился в незнакомца. На лице застыла восковая маска, на скулах — заиграли желваки. — Да. Твой отец сказал, что у тебя есть квартира. И дом, но, наверно, из дома будет далеко ездить на рабо… — Никаких переездов, Мира. Он отчеканил эти три слова таким тоном, как будто желал, чтобы каждая буква впилась в мою кожу ледяными иглами. Я даже вздрогнула и поежилась. — Я сказал, что мы переедем в наш дом, значит, мы переедем в наш дом, — сделав ударение на слове «наш», добавил муж. — И больше не заводи со мной таких разговоров. — Но твой папа сказал, что целиком и полностью за то, чтобы мы переехали, — предприняла я последнюю попытку добиться желаемого. — Мне плевать, кто и что там сказал. — Ник с силой бросил вилку и она со звоном ударилась о тарелку. — Спасибо за ужин. Я к себе. Он поднялся и вышел из столовой, чеканя каждый шаг. А я осталась одна с ужасающим чувством какой-то безграничной усталости и пустоты. И желанием в очередной раз пойти и прорыдаться. Я сидела на постели и бездумно вертела в руках телефон. Мысли переключились на Сашу, хотя, я очень старалась о нем не думать. С того ужина, который инициировал Никита, мы виделись лишь мельком пару раз. С Наташкой, кстати, тоже почти не общались, и я отчаянно гнала от себя мысли о том, что они с Алексом приятно проводят время вдвоем. И сама не могла понять, почему так остро на это реагирую в душе. Возможно, всему виной был тот поцелуй… когда я вдруг почувствовала то, чего не ощущала ни с одним мужчиной. Даже с мужем. Телефон вдруг разразился мелодией входящего вызова. На ловца и зверь, как говорится, — подумала я, взглянув на экран. Звонила Наташка. — Да? — ответила подруге, и та в ответ разразилась тирадой, из которой я мало что могла понять. — Так-так, стоп! — взмолилась я, когда щебетание Наташи продлилось с минуту. — Ничего не поняла… Какая вечеринка? — Да у Костика, ну говорю же! Приезжайте с Ником! Будет весело. Я хмыкнула и сжала переносицу пальцами. Костик, друзья, вечеринки… все это казалось принадлежащим совсем другой жизни. Не моей. — Никита на работе допоздна. Приедет уставший, — ответила Наташе. Хотя, даже если бы приехал не уставший, вряд ли был бы в восторге от такого приглашения. — Ну тогда давай к нам одна. Чего дома-то киснуть? — Хм. На языке вертелся вопрос — уж не будет ли присутствовать на этой вечеринке брат Ника? Но задавать его напрямую было слишком рискованно. — А ты? Одна будешь? — все же уточнила у подруги. — Ну, естественно. С кем же мне еще быть, — фыркнула Наташа. — Так что? Приедешь? Всего на мгновение я представила, что соглашусь. Ник вряд ли будет против — ему в последнее время до меня не было никакого дела. Но и я сама чувствовала себя настолько разбитой, что танцы и гулянки — последнее, о чем хотелось сейчас думать. — Наверно, нет, Наташ. Мне что-то нездоровится в последнее время, — призналась я. — Приболела? Сейчас вирус какой-то ходит непонятный. — Да не знаю. Тошнит, спать хочется. В старуху превращаюсь, — невесело пошутила в ответ. — Так-так. Наташа замолчала, и я уже подумала, что она завершит беседу, когда подруга ошарашила вопросом: — А «эти дела» давно были? Я почувствовала, как сердце сначала пропустило несколько ударов, а потом забилось с такой силой, что у меня возникло ощущение, будто оно разрослось до размеров вселенной. Беременность, на которую, видимо, намекала Наташа, было последним, о чем я думала. Потому что те две ночи, что мы провели с Ником, тоже словно бы случились не со мной. — Давно… задержка больше недели уже, — вспомнила я, взглянув на календарь. — Ясно-понятно. Жди меня. Буду через час. Привезу тесты, — отрапортовала подруга. И все, на что меня хватило — это тупо спросить: — А вечеринка? На это Наташа уверенно ответила: — К черту разгуляево. Я еду! Три теста и на всех — две полоски. И читающая мне выдержки из интернета подруга. О том, что вероятность погрешности таких тестов — минимальна. О том, что нужно все равно как можно раньше показаться врачу, который наверняка подтвердит беременность. Все остальное — как будто в вакууме. — Эй… Мир, ты чего? — позвала меня Наташа, и я встрепенулась. — Нет, ничего. Просто задумалась. — Ммм, что-то ты вроде как не очень рада, — протянула подруга. — Вы с Ником пока не собирались детей заводить? Мы с Ником вообще не обсуждали это… Кроме того раза, когда муж дал мне четко понять: обзаводиться наследниками он планирует позже. — Ну… скажем так — специально над детьми мы не работали. — Понятно. Но он явно же будет рад! Ребенок от любимой жены. А может, и два! — Наташа улыбнулась, и я не сдержалась — тоже расплылась в улыбке. — Да, может и два, — кивнула в ответ. — Или не хочешь оставлять? — С ума сошла? Я даже поежилась, когда услышала этот вопрос. Мыслей о том, чтобы избавить от собственного ребенка, у меня не возникало даже до того, как узнала о беременности. Женщины ведь о таком задумываются. А теперь помыслов о подобном не было и подавно. — Ну, не кипятись. Действительно глупость спросила. Наташа начала копаться в телефоне, я же подошла к зеркалу и, повернувшись боком, посмотрела на свое отражение. Представила себя с животом, и мне понравилось то, что нарисовалось в фантазиях. — Мир, — окликнула меня Наташка. — М? — Ты суши будешь? Такое событие нужно отметить! Я прислушалась к себе. Подруга словно мысли читала. Если что я и могла представить в качестве своего ужина — так это вкуснятину из японской кухни. — Буду! — отозвалась решительно, и когда поняла, насколько сильно проголодалась, добавила: — С тунцом. И как можно больше! Увидеться в этот вечер с мужем и рассказать ему, что он скоро станет отцом, мне не удалось. Я заснула раньше, чем Ник приехал с работы. Перед сном много думала о будущем малыше. Тревоги отступили, оставив место тихой радости. Я поняла, что ощущала на протяжении нескольких недель, прошедших со дня свадьбы. Одиночество. Даже когда была не одна. И вот теперь это чувство исчезло. Как бы дальше ни было, как бы ни отреагировал на известие Никита — у меня был мой малыш. Пусть такой крохотный, только-только появившийся внутри меня, но мой. Приняв душ наутро, я оделась и выглянула в окно. И с удивлением обнаружила машину Никиты, припаркованную во дворе. Сердце забилось чаще. У меня была возможность рассказать о беременности мужу прямо сейчас, а не ждать его сегодня до ночи. Выйдя из комнаты, я направилась на поиски Ника. В столовой никого не обнаружила — видимо, все уже позавтракали и разошлись по своим делам. В гостиной тоже было пусто. А вот из кабинета доносились голоса. Причем я не сразу поняла, что говорили на повышенных тонах. Я замерла, не дойдя до едва приоткрытой двери пары шагов. Прислушалась к разговору и узнала в беседующих Никиту и Сашу. Пожалуй, мешать братьям не стоило, хотя и находиться поблизости на всякий случай придется. Во избежание очередной драки или чего похуже. Я уже собралась отойти и побыть в гостиной, когда услышала свое имя, прозвучавшее из уст Саши. Если так будет происходить дальше — у меня точно случится инфаркт. Потому что сердце опять зашлось в хаотичном ритме. А потом и вовсе перестало биться, а мир поплыл перед глазами, когда Алекс произнес то, от чего я стала хватать ртом воздух, а руками — хвататься за дверь, чтобы не упасть. — … и напомнить тебе, что это со мной Мира была в вашу первую ночь, малыш Никки? Это подо мной она стонала и извивалась. Это ты проиграл мне свою собственную жену! Часть 13. Александр — Зачем звал? — поинтересовался я у брата, настоявшего на моем визите в семейный особняк, где я старался не появляться в последние дни. В конце концов так было лучше для всех и особенно — для Миры. При мысли о ней аж челюсти сами собой сжались. Снова бесполезной, но неконтролируемой волной откуда-то с глубин души поднималась злость. Неужели ее и впрямь все устраивало, раз она до сих пор торчала тут? Неужели даже спектакль, который ее дорогой муженек закатил в ресторане, ни о чем не заставил ее задуматься? Или для нее такие игрища были не в новинку? Я поморщился мысленно, теперь уже досадуя на себя за то, что меня это задевало. Что раздражало то, что она до сих пор не унесла ноги от этого оборотня в галстуке от Армани. Просто потому, что мне этого хотелось. Но, конечно, не Мире. Такие наивные, как она, очень неохотно открывают глаза, чтобы увидеть правду. А может, ее вообще все устраивало. Разве не вдоволь я ошибался в людях, чтобы теперь ничему не удивляться? Однако в этот образ чистой неиспорченной девочки почему-то верил. — Есть серьезный разговор, — заявил братец, устроившийся за столом отца и в его же кабинете, как хозяин. А впрочем — почему как? Ни для кого не было секретом, кто в итоге получит драгоценное папочкино наследство. Ну, если от него хоть что-то останется. — В пять минут уложишься? — хмыкнул я, устраиваясь напротив Ника и закидывая ноги прямо на стол, тем самым выказывая свое полное презрение и брату, и всему, что меня окружало. — Я требую, чтобы ты больше никогда не появлялся в этом доме! Тебе здесь не место! — прогрохотал Ник в ответ. Мои брови резко взлетели вверх. Я смотрел на его лицо, которым он старательно изображал из себя авторитета, несколько секунд, а потом громогласно расхохотался. — Ты… требуешь? — повторил, когда удалось наконец отсмеяться и одним быстрым движением оказался на ногах. Нависнув над столом, взял брата за галстук и притянул к себе, промурлыкав: — Видишь ли какое дело, малыш Никки… кого бы ты из себя ни корчил, этот дом и все остальное, чем владеет семья, тебе пока не принадлежат. И ты не сможешь меня никуда выпереть по одному лишь щелчку пальцев, как у тебя это обычно прокатывает с другими. Я презрительно отбросил от себя галстук брата, да и его самого с ним вместе. Рухнув обратно в кресло, он прошипел оттуда: — Я найду способ от тебя избавиться! Я криво усмехнулся в ответ: — Неужели? И как же? А впрочем, позволь угадаю! Ты позовешь мамочку и пожалуешься на меня! «Подтереть тебе попку, Никки? Хочешь яблочко, малыш Никки?» — насмешливо сымитировал я голос матери. Братец аж побелел, но, поднявшись на ноги, на удивление хладнокровно отчеканил: — Я знаю, чего ты добиваешься. Хочешь отобрать у меня Миру! Но я не позволю тебе ее получить! — Она мне и не нужна больше, сколько раз тебе говорить? — пожал я плечами. — Смирись с этим. Или напомнить тебе, что это со мной Мира была в вашу первую ночь, малыш Никки? Это подо мной она стонала и извивалась. Это ты проиграл мне свою собственную жену! А теперь наказываешь ее и пытаешься воздействовать на меня тем, что она твоя. Да владей, не жалко, в отличие от тебя я умею делиться, — цинично усмехнулся я, хотя все внутри протестовало против сказанного. Но иначе было нельзя. Впрочем, мои последние слова потонули в резком глухом стуке. Будто кто-то опрокинул старый ночной горшок, который все еще можно было найти в этом доме. Ну или уронил папашин посох из эбенового, страшно сказать, дерева, но не суть. Ясным было одно — мы совершенно очевидно находились в этой части дома не одни. — Ты это слышал? — спросил я брата, но тот только отмахнулся: — Не меняй тему! Я тебе не верю! Кинув на него уничижительный взгляд, я быстро прошел к двери кабинета и обнаружил там… нет, не горшок и не посох. А Миру, лежавшую на полу без чувств. И это зрелище неожиданно так напугало, что я инстинктивно подхватил ее на руки и понес наверх. Хотя стоило, конечно, предоставить все это законному мужу, которому я сейчас рассказывал, как мне безразлична его жена, но в тот момент я просто ни о чем не думал. Тревога сама гнала меня по лестнице к спальне. Распахнув дверь плечом, я уложил Миру на постель. Прощупал пульс и проверил дыхание, и, придя к выводу, что это обычный обморок, сумел успокоиться. Дальше действовал хладнокровнее — быстро избавил ее от верхней одежды, включая кружевной бюстгальтер (интересно, это для малыша Никки она так вырядилась?) и прыснул в лицо холодной водой. Когда это не помогло, огляделся, не особо рассчитывая найти здесь старый добрый нашатырь и ожидаемо не нашел. Поэтому сунул ей под нос первые попавшиеся духи, стоявшие на туалетном столике. Пахли они и в самом деле убийственно. И тут она наконец закашлялась. Жадно хватая ртом воздух приподнялась и снова рухнула на постель. Простонала беспомощно: — Никита? Я склонился к ней и привычным насмешливым тоном заметил: — Жаль тебя огорчать, но нет. Мира распахнула глаза, уставившись на меня с растерянностью, которая вдруг резко сменилась отвращением. Ясно. Похоже, кое-кто слышал из нашего с Никки разговора самое интересное. — Что ты тут делаешь? — поинтересовалась Мира на удивление спокойно, но глаза все же отвела, будто смотреть на меня было выше ее сил. — Привожу тебя в сознание, — пожал я плечами с прежним беззаботным видом, хотя сердце билось о грудную клетку тревожно и оглушительно, как в набат. — Слоном? — хмыкнула она в ответ, кивая на флакон «Кензо» в моих руках. — Подействовало же, — ухмыльнулся я и вкрадчиво добавил: — А еще я, пользуясь случаем, вовсю пялюсь на твою грудь. Тонко пискнув, Мира быстро натянула на себя простыню и попросила: — Уходи. Но я и не подумал послушаться. Вместо этого уселся в кресло напротив и утвердительно произнес: — Ты слышала наш разговор с малышом Никки. Она метнула на меня быстрый взгляд и, мужественно вздернув подбородок, ответила: — А если и так? Тебе есть что сказать на этот счет? — Мне всегда есть что сказать, — хмыкнул в ответ. — Вопрос в том, захочешь ли ты слушать. — Точно не тебя и не сейчас, — отрезала она. — Я буду говорить только со своим мужем. — Даже не сомневался, — презрительно улыбнулся я. — Вот только где же он, твой муж? Что-то незаметно, чтобы он спешил тебе на помощь, желая спасти от страшного дракона в моем лице! Выплюнув последние слова со смесью отвращения и злости, я поднялся на ноги и добавил: — Ну что ж, удачи. Даже интересно, что он тебе наплетет, но ты наверняка со мной этим не поделишься, так что… Резко развернувшись, я пошел к двери. Уже у порога обернулся, чувствуя, что не могу уйти просто так и позволить Нику беспрепятственно сплести свою очередную ложь, как паутину. — Мира, — начал я. — Что бы ты там ни услышала и как бы к этому ни отнеслась — я хочу, чтобы ты учла одно — для меня кое-что изменилось с той ночи. Нет, даже не так… И именно в этот момент дверь распахнулась, впуская внутрь Ника и маячивших за его спиной прочих домочадцев. Ну прямо вторая часть мерлезонского балета! Часть 14. Мира Я пыталась уговорить себя, что это сон. Все, случившееся с того момента, как я отправилась искать Никиту, чтобы его обрадовать. А вышло так, что «обрадовалась» сама. Да настолько, что этого хватило на блаженное пребывание в состоянии обморока. Но и когда пришла в себя, отчаянно хваталась за мысль, что я сплю. Что Кензо, Саша и наша с ним беседа мне попросту приснились. И не было ужасающего понимания, что услышала самую отвратительную вещь в своей жизни. — Мирочка! Что случилось? Мы вызвали врача! — проговорила Ольга Станиславовна, направляясь ко мне. Я же сделала знак рукой, чтобы она остановилась. Никакого врача! Никаких осмотров! Пусть все катятся к черту, желательно как можно дальше. Пока я не разберусь со всем, ни одна живая душа знать о ребенке не будет! — Мне не нужен врач, — отчеканила я. — Выйдите, пожалуйста, я хочу поговорить с мужем. Саша поколебался какое-то время, но мою просьбу все же выполнил. Родители сомневались дольше, но вышли из спальни следом за ним. Прекрасно. Откинув простыню, я встала с кровати и покачнулась. Тошнота поднималась изнутри, но теперь была связана вовсе не с беременностью. Ник тут же бросился ко мне со словами: — Он что — тебя раздел?! Очень смешно… Особенно если верить тому, что слышала в разговоре братьев. — Нет. — Я отпихнула Никиту, чувствуя, что еще немного и тот озноб, что уже начал растекаться по телу, начнет колотить меня так, что я не смогу с ним совладать. — Я танцевала твоему брату стриптиз, — прибавила язвительно. — Мира… Кое-как натянув на себя футболку и джинсы, я кивнула на то кресло, из которого совсем недавно поднялся Саша. — Садись. Я хочу услышать объяснения. Теперь уже страха узнать, что сказанное Алексом — правда, у меня не было. Было лишь омерзение, отвращение к тому, что братья могли со мной сотворить. Но я все еще хотела знать подробности и имела на это все права. — Мне очень жаль, что ты это услышала, — тихо проговорил Ник, когда я застыла напротив него со сложенными на груди руками. Ах. Ему жаль, что я это услышала. Не что это случилось, а что я узнала… — Тебе жаль, что ваши мерзости в отношении меня — больше не тайна? — Да! Да, если тебе так угодно! Никита порывисто поднялся, подошел ко мне и попытался обнять. Я с силой, которой даже не ожидала от самой себя, отпихнула его, понуждая отступить. — Я виноват… Очень! Но лишь в том, что напился тогда и позволил этому случиться! Я и предположить не мог, что эта сволочь прокрадется в спальню и будет тебя там поджидать! Голова закружилась, а комната поплыла перед глазами. Значит, это правда… и надежды на то, что со мной сыграли злую шутку — нет. В первую брачную ночь рядом был… Саша. Вновь подкатила тошнота, но я приказала себе с ней бороться. Никто не должен заподозрить, что я беременна. В голову стрелой влетела мысль, которая меня отрезвила. Правда, от того, что нарисовалось в воображении, пульс зашкалил, но я обязана была узнать правду. — А на следующую ночь? На кухне? — прошептала я помертвевшими губами. — Разумеется, это был я! Никита снова приблизился и на этот раз с силой сжал мои плечи. Чуть встряхнул, понуждая посмотреть в его глаза. В них был страх… и такого взгляда я ни разу у мужа не видела. Тревога, смешанная с каким-то животным ужасом. Когда два зрачка — словно два бездонных темных колодца. — Хорошо, — выдохнула едва слышно. — Но почему твой брат сказал, что ты ему меня… проиграл? Лицо Ника сначала превратилось в уже знакомую маску. Он отступил и буквально рухнул в кресло. Прикрыл глаза рукой, а на губах появилась кривая ухмылка. — Это дурацкая шутка, Мира. Из нашего прошлого, если можно так сказать. Муж отнял руку от лица и добавил ровным тоном: — Алекс начал меня цеплять по твоему поводу как только ты появилась на пороге нашего дома. Сказал, что девчонкам всегда нравились мы оба и один вполне мог заменить другого. «Мне не жалко, я умею делиться в отличие от тебя», — всплыли в памяти слова Саши, которые выжженным клеймом остались у меня внутри. — Продолжай, — велела Нику, с трудом узнавая свой собственный голос. — В очередной раз, когда Алекс пытался меня задеть, я сказал, что ты никогда нас не спутаешь. Он предложил поспорить. — И ты поспорил? — Нет! Ты с ума сошла? Чтобы я сделал такое в отношении женщины, которую всегда хотел видеть своей женой и матерью моих детей? Я инстинктивно положила руку на живот, но тут же убрала. Впрочем, Никита не заметил этого жеста. — Поэтому ты меня избегал все это время? — задала я последний из волнующих меня вопросов. — Потому отстранялся? И снова Никита приблизился ко мне. Схватил и сжал в объятиях, пока я стояла деревянной куклой. — Да… прости. Я просто не мог! Как только представлял тебя с ним… Как только видел вас вдвоем. И не мог тебе ни о чем сказать. Хотел, чтобы это оставалось тайной всегда. — Но ты не имел на это права! — прошипела я, высвобождаясь. Подошла к шкафу, достала из него сумку и принялась кидать в нее все, что попадалось под руку. — Я обязана была знать все, понимаешь? Ты должен был мне рассказать! Это моя жизнь, Ник. Моя первая брачная ночь! Моя невинность, которую я отдала черт-те кому! А то, как я переживала из-за того, что ты отстраняешься? Я невесело рассмеялась, и в собственном смехе мне почудились нотки безуминки. Похоже, я начинала сходить с ума. Хотя, это было вовсе неудивительно. — Мало того! Я все это время пыталась вас с Сашей помирить. Смех стал еще более сумасшедшим. Меня вновь начало трясти. Я пихала и пихала вещи в сумку, а сама приказывала себе не думать. Не вспоминать ту ночь, когда рядом со мной был Саша. То, как он целовал меня, ласкал… как хорошо мне было рядом с ним. — Мира, что ты делаешь? — ужаснулся Никита, подходя ближе. Взял сумку и отодвинул в сторону. Но это меня не остановило — я подошла к туалетному столику и стала сгребать с него парфюм и косметику. — Разумеется, я собираю вещи! — ответила с вызовом. — Зачем? — Ты серьезно? Я даже приостановилась и округлила глаза, глядя на Ника. Он взаправду задавал такие вопросы? Зачем я собираю вещи? — Ты же не думаешь, что я останусь жить здесь? Буду встречаться с твоим братом и делать вид, что ничего не произошло? Беседовать за ужином о котировках валют, или о чем вы там, черт бы все побрал, беседуете? — Закрыв сумку на «молнию», я оставила ее на постели и принялась судорожно искать в телефоне номер такси. — Алекс больше здесь не появится, я обещаю! — с жаром заявил Никита, но в голосе его уверенности не было ни на грамм. — Нет, Ник. Исключено. Я перееду к дедушке. Раз уж ты до сих пор не соизволил просто съехать отсюда куда подальше. — Мира… я же говорил… — Я знаю, о чем ты говорил! Но теперь говорить буду я! Все же дозвонившись до такси, я получила заверения, что машина будет в течение двадцати минут. Отлично, значит надолго я здесь не задержусь. — Ближайшие несколько дней я хочу пожить у деда. Ему совру, что ты уехал в командировку, а я сама так соскучилась, что решила погостить в родном доме. Мне нужно спокойствие. Больше — ничего. Надеюсь, в этом ты проявишь хоть каплю уважения к собственной жене! Высказав все это, я подхватила сумку и направилась к выходу из комнаты. Никита нагнал меня на лестнице. Забрал вещи, зашагал передо мной. Едва мы спустились в холл, как из гостиной показались сначала родители близнецов, а следом за ними — Саша. Его взгляд метнулся с меня на сумку в руках Ника, после чего вновь вернулся ко мне. — Мирочка! Что случилось? Ты уезжаешь? — с отчаянием в голосе спросила Ольга Станиславовна. — Мира… — это уже вступил Виктор Сергеевич. — Ник! Вы можете объяснить нам, что происходит? — Я хочу несколько дней провести с дедушкой, — проговорила тихо, ни капли при этом не солгав. Чем дольше находилась рядом с тем, кто сейчас буквально прожигал меня взглядом, тем сильнее становилось ощущение внутри, что я хлопнусь в обморок снова. — Но… Никита! Что происходит? — всхлипнула свекровь. — Мам… все потом. Сейчас Мире нужен покой. Мы с мужем почти добрались до выхода из дома, когда рядом со мной возник Саша. — Мы должны поговорить, — сказал он тихо, когда я повернулась к нему, хотя, один господь ведал, сколько сил мне пришлось приложить для того, чтобы не сорваться с места и не убежать куда глаза глядят. — Отойди от нее и не лезь больше! Ты понял?! — процедил Никита, оттесняя брата. — Прямо интересно стало, что же ты ей наплел, — хмыкнул Алекс, и я не выдержала. Буквально выбежала из дома и устремилась к такси, которое уже ожидало за воротами. Села в машину, захлопнула дверцу, чувствуя себя в обманчиво-иллюзорной безопасности. — Мира, я позвоню тебе… прости, что так вышло, — шепнул Ник, распахивая дверь и ставя рядом со мной сумку с вещами. Прости, что так вышло? Прости? Господи! Да разве он не понимал, что происходило прямо сейчас? В эту самую секунду? Не видел, что наш короткий брак трещит по всем швам? О том, что беременна, я старалась не думать, потому что эти мысли неизменно тянули за собой жуткий страх, толком не оформившийся. Лишь только на периферии сознания билась тревога о том, что я знать не знаю, кто отец этого ребенка. Но с этим я разберусь после, когда все уляжется. — Созвонимся, — отрезала в ответ, и как только Ник закрыл дверь, хрипло шепнула водителю: — Поехали… Часть 15. Александр — Пойдем-ка, побеседуем, — промурлыкал я братцу, когда он вернулся в дом после того как такси Миры отъехало от особняка. Дожидаться согласия не стал — просто взял его за шкирку и втащил в первое попавшееся помещение, которым оказалась кухня. — Чего надо? — буквально выплюнул он наружу слова, но глаза его источали тот знакомый блеск, понятный мне одному, что означало — он чертовски доволен собой. — Зачем так грубо? — ухмыльнулся я. — Я просто тоже хочу послушать твои сказочки, малыш Никки. Соскучился по ним прямо-таки! — Сказочки? — осклабился он в ответ. — Я сказал жене правду! — Да что ты? — взметнул я брови. — И какая же она, твоя правда? — А такая, что ты пробрался к ней в постель, как насильник! — Ооочень интересно, — протянул в ответ. — А где же в этот момент был ее любящий муж? Ухмылка Ника стала еще омерзительнее, еще злее. — Любящий муж, естественно, ни о чем не подозревал и будет корить себя до конца жизни, что не сумел этого предотвратить. Прямо как ты, когда… Слушать дальше я не стал. Просто занес кулак и сделал то, что давно хотелось — вмазал им по ухмыляющейся роже брата. Обычно в наших драках он предпочитал сразу отползти, как побитый пес и пойти скулить перед родителями, но не в этот раз. Ник набросился на меня в ответ и между нами завязалась борьба. Он был слабее меня физически, но его упорство какое-то время помогло ему продержаться. До тех пор, пока я не ударил его о стену, по которой он сполз вниз, а сверху на него эпически, прямо на голову, приземлилась сковорода. Отряхнув руки, я перевел дыхание. Следовало уйти, не мараясь об эту гадину, но это было выше моих сил. Все намерения ни за что не показывать, что меня задевает все, что касается Миры, были погашены этой вспышкой ярости от понимания, что Ник снова нассал ей в уши, а она, как минимум, его выслушала. В отличие от меня. Стало тошно. Казалось, я давно с этим смирился — все видели во мне какого-то отброса, позор семьи, а в Нике — ангела земного. И ведь мне уже давно стало на это плевать, я сам стал нести этот образ на себе, бросая тем самым окружающим вызов. Но Мира… как же передергивало от мысли, что и она такая же, как все. Что готова купиться на то, что ей заливал Ник. Поморщившись, я направился было прочь из кухни, желая только одного — запить мерзкий привкус во рту чем-нибудь покрепче. Однако резкий рык позади меня заставил обернуться и вовремя — брат уже готовился снова броситься в атаку, как взбесившийся бык, но я успел отскочить. В итоге Ник влетел головой в дверь и выкатился в гостиную, прямо к ногам родителей. Папаша тут же окатил меня ледяным взглядом — других, собственно, у него для меня никогда не водилось. И отчеканил: — Я никогда не вмешивался в ваши ссоры… — А может, стоило? — насмешливо прервал я. — Хотя нет, к чему же? Ведь все заранее вами обоими, — я метнул взгляд на мать, — было предопределено. Малыш Никки старшенький, а значит, все предназначено ему. Значит, он прав по определению, так ведь, папаня? — Замолчи! — гаркнул отец. — Мне это все надоело! Мы больше не желаем видеть тебя в этом доме! Мы от тебя отрекаемся! — Жаль, что вы не сделали этого еще в роддоме, — криво усмехнулся я. — Хотя тогда у вас ведь не было бы запасного колеса! — Вон! — снова заорал папаша, а мамаша стояла рядом и только руки к груди прижимала. — С радостью сваливаю, — презрительно хмыкнул я. — Мне тут больше нечего делать. Я кинул взгляд на брата, который приподнялся на локте, чтобы проводить меня победной усмешкой. Снова посмотрев на папашу, я процедил с отвращением на прощание: — Ты идиот, Виктор Сергеевич. И заслуживаешь всего того, что делает этот мерзавец. Счастливо оставаться! В переполненном баре было именно то, в чем я сейчас нуждался — отменный выбор напитков и гомон нескольких десятков голосов, заглушавших надоедливые мысли. Хоть и не до конца. Впрочем, самое главное решение я уже принял — мне стоило оставить Миру в покое. Если она так верила в эту сволочь — тоже заслуживала того, что он с ней творил и еще сотворит. И мне, черт бы все побрал, стоило наконец отделаться от желания показать ей, как все обстоит на самом деле. Потому что мне не должно быть важно ее чертово мнение о моей персоне! Но было. — Привееет, — пропел рядом чей-то голосок и я, задумчиво поболтав жидкость в бокале, вскинул глаза на его обладательницу. И даже не удивился, увидев перед собой Натали. — Какая встреча, — натянул на лицо привычную ухмылку. Она выглядела, надо сказать… весьма вызывающе. Вызывающе весьма определенные желания. Броское красное платье с вырезом, который приоткрыл бедро, когда она устроилась на соседнем стуле. Боевой раскрас, под которым не распознать истинного лица. И взгляд голодной мартовской кошки, готовой на все. — И как это тебя еще не украли, — насмешливо заметил я, возвращаясь глазами к ее лицу. — Возможно, я просто ждала одного… весьма конкретного похитителя, — кокетливо взмахнула она длинными ресницами. Намек был яснее ясного. И не было ничего проще, чем принять это открытое приглашение в постель. В конце концов, ведь клин клином вышибают, не так ли? — И что же, ты тут совсем одна? — продолжил я эту игру. — Ну, я хотела взять с собой Миру, — поморщилась в ответ Натали, — но в ее положении… Она осеклась, а я закашлялся, подавившись коктейлем от услышанного. В каком-таком, черт возьми, положении? Натали тоже, очевидно, сообразила, что сболтнула лишнего и тут же поспешно добавила: — Я имею в виду ее замужество! Ей теперь не по статусу ходить в такие места. Она лгала. Я не сводил взгляда с ее лица и мог бы поклясться — Натали лгала. А это значит… У меня все внутри похолодело. Мира могла оказаться беременна. Я не использовал защиту ни разу, полагая, что глупая девчонка пользуется таблетками. А она, значит, была весьма не против начать рожать новых Вознесенских! А может, это был вообще не мой ребенок. За прошедшее время малыш Никки вполне мог переступить через свою брезгливость и залезть к ней в постель. И эта мысль вызывала еще большее отторжение, чем перспектива самому оказаться папашей. Нужно было выяснить правду. Нет, не так. Для начала ей придется выслушать, как все было на самом деле, а потом… я найду способ узнать, добрался ли этот мерзавец до главного лакомства. — Извини, мне нужно идти, — сказал я поспешно Натали, выбираясь из-за стойки. Погруженный в свои мысли, я перестал улавливать вокруг себя что бы то ни было. И не заметил ни тени, следовавшей за мной по пятам, ни тяжелых шагов, когда запрыгивал на мотоцикл, чтобы немедленно мчаться к Мире. Только резкая, невыносимая боль, прорезавшая тело в один миг, вернула меня к реальности. Но ненадолго. Испуганный женский вскрик — последнее, что отпечаталось в сознании перед тем, как мой мир погас. Часть 16. Мира — Тчшшш! — велела я Наташке, которая прибыла ко мне с пакетом фруктов на следующий день моего добровольного заточения в дедовой квартире. — Дедуля спит. Этот черт мохнатый совсем его умаял, — пожаловалась на четвероногий «подарок», скачущий вокруг нас меховым шариком. — Ой, я не удивлена. Но дед хоть гулять начал выходить, — покачала Наташа головой. — Я тогда руки помою и к тебе, а ты чего-нибудь поесть сообрази, хорошо? — Опять гуляла, что ли? — усмехнулась я. — В баре была. Кстати, Сашу там… видела, — выдала Наташа и тут же осеклась, словно сказала лишнее. Я нахмурилась, потому что показалось, будто подруга побледнела. Но сосредотачиваться на этом не стала — махнула рукой на свою комнату, скомандовала: — Давай… иди, я мигом. Горячие бутерброды заняли от силы полчаса времени. Правда, мне показалось, что минуты тянутся, словно приторная помадка. Мысли, которые я усиленно гнала от себя, так или иначе возвращались к Саше. И почему я так остро реагирую на него? После того, что эта скотина сотворила, последнее, чего мне должно хотеться — тратить на него время, раздумывая о том, не стоит ли обсудить случившееся тет-а-тет. Не то чтобы я не верила мужу, напротив… Но и услышать версию главного виновника не помешало бы. Когда на смену этим желаниям пришла уже привычная злость, я мысленно приказала себе успокоиться. Сейчас я должна была думать прежде всего о себе и своем ребенке. А не испытывать потребность встретиться с Сашей и выписать ему пару пощечин, которые, по сути, уже ничего не изменят. Взяв фрукты и бутерброды, я направилась к себе в комнату, где меня ждала Наташка. Разумеется, делиться с нею тем, что узнала не так давно, я не планировала. Иначе могла попросту сгореть от стыда на месте, хоть моей вины в случившемся и не имелось. И это тоже было дополнительным поводом возненавидеть Алекса. — Держи. — Я поставила тарелку перед подругой, и она тут же принялась уплетать бутерброды. — Ешь все, я не голодна. — Не очень хорошо выглядишь, — прожевав первую порцию, проговорила Ната. — Бледная очень. К врачу не ходила? — Пока нет, но собираюсь. — Умммм! Наташка дала знак, что сейчас доест и продолжит, и я налила ей сока и протянула стакан. От такой жадности, с которой она поглощала бутерброды, можно было и подавиться. — Я ж тебе как раз и хотела кое-кого присоветовать. Дарья Викторовна Поклонская. Она принимает в своей собственной клинике. Машка Кречетова обещала с ней договориться. Я не сказала, что для тебя, ты же знаешь: я — могила! Наташа произнесла эти слова так торжественно, что я, не сдержавшись, хихикнула. Правда, веселье тут же исчезло, когда по лицу подруги прошла тень. — Что-то случилось? — выдохнула я, мысленно начиная предполагать самое худшее. — Нет-нет, — поспешно заверила Наташа, надевая на лицо натянутую улыбку. — Так вот, Поклонская. Сходи к ней, она лучшая в этой области. Ну, после своего мужа. Но профессор сейчас не принимает. Я покосилась на подругу с сомнением. Кажется, она что-то от меня скрывала, но понять, что именно, я не могла. И не трясти же ее на предмет признаний? — Хорошо. Скинешь мне контакты в Вотсапп? — Да. Скину. — Ната принялась за яблоко, и между нами повисло молчание. — Кстати, как я поняла ты здесь не просто так? — обвела она рукой мою комнату. Врать подруге, что я просто соскучилась по дедушке, было глупо. Поэтому сказала, как есть, умолчав о том, что знать никому не полагалось: — Скажем так… У нас с мужем все не так гладко, как хотелось бы. — Ой, милые бранятся, только тешатся, — махнула рукой Наташка. Впрочем, безмятежное выражение ее лица быстро сменилось удивленно-встревоженным: — Ты же не хочешь сказать, что все это из-за твоей беременности? — выдохнула она недоверчиво. — Он не знает. В курсе только ты. Ну и я. — Оу… Наташа прикусила губу, как будто о чем-то крепко размышляла в данный момент. Я же в очередной раз осознала, насколько отвратительна та ситуация, в которой оказалась. — Ты сказала, что видела Сашу, — проговорила тихо, и у Наташки снова появилось то выражение лица, «считать» которое у меня никак не получалось. — А! Да ерунда, — отмахнулась она, правда, не слишком искренне. — Так, перекинулись парой слов. Она наверняка что-то скрывала… но что? Может, они провели вместе ночь? Ха-ха, очень смешно. Особенно если учитывать тот факт, что Алексу было плевать, кто с ним в постели. Он просто брал то, что хотел. И я не стала исключением. От этого вновь затошнило. Казалось, что я заталкиваю знание о том, что переспала с Сашей, куда поглубже, но оно так или иначе переполняет меня, просится наружу. При этом все настолько отвратительно, что кроме тошноты я не чувствую ровным счетом ничего. Но почему — почему?! — мне не плевать на то, что Алекс мог вот так просто лечь в постель с Натой после того, что между нами было? Вернее, не так. После того, что он мне сказал. «Для меня все изменилось после той ночи…» — вспомнила я его слова. И нет — я не хотела знать, что там для него изменилось и в чем именно. Я просто должна была сосредоточиться на своей жизни, которая, казалось, сейчас летит черт знает куда. И на своем спокойствии, от которого зависело благополучие моего ребенка. — Хорошо, — подернула я плечами, выуживая из горки фруктов мандарин. — Ладно, давай о чем-нибудь хорошем. Расскажи, чего там у других ребят творится… Дарья Викторовна оказалась… молодой. Мне даже почудилось, что ей столько же лет, как и нам с Наташкой. Двадцать два-двадцать четыре, не больше. Она улыбнулась мне, указала на стул и, устроившись на своем месте, сказала: — А я вас знаю. Вы Мира Вознесенская. И не подумайте, я не подсматривала в вашу карточку. Я сделала глубокий вдох. Да, наша свадьба с Никитой засветилась в новостях, но я не думала, что стала настолько большим достоянием общественности. — Да, я Мира Вознесенская, — кивнула в ответ. А сама мысленно обругала себя и Наташку. Сегодня я планировала задать врачу весьма интимные вопросы, которые, касались не только меня, но еще и Ника с Сашей. И если Дарья Викторовна просто сложит два и два, она все поймет. — Давайте тогда коротко заполним ваши данные, а после уже поговорим более предметно. Я выдохнула. На время. Сейчас, когда отвечала на вопросы об образовании, возрасте, месте работы (на данный момент отсутствующем), у меня была возможность взять паузу на размышления. — Я сделала тесты. Они все положительные. Задержка уже пару недель, — сказала о том, что имело прямое отношение к моему визиту. — Хорошо, — кивнула Дарья Викторовна. — Во время осмотра я могу сказать вам более точный срок. Так… вы же будете наблюдаться в моей клинике? Или это разовый прием? — с мягкой улыбкой спросила врач. — Я… наверно, буду наблюдаться. В этот момент, когда отвечала на вопрос Дарьи Викторовны, почувствовала себя особенно одинокой. Совсем не так представляла себе ожидание первенца. Совместный с мужем выбор клиники, Никита, ожидающий меня в машине, пока я на приеме. Первый поход на узи… Всего этого, похоже, я буду лишена. И стану решать такие вопросы сама. — Хорошо. Я не настаиваю ни на чем. А то вы мне кажетесь немного… напуганной. Или у вас есть какие-то опасения? — спросила врач. — Если «да», самым верным будет со мной ими поделиться. Я сделала глубокий вдох, глядя на Дарью Викторовну. Она вызывала у меня исключительно приятные впечатления, но они ведь могли быть и обманчивыми. — Скажите… все, что будет происходить в этом кабинете при осмотре, ну, и наши с вами разговоры… они же останутся между нами? Теперь врач нахмурилась, видимо, не понимая, к чему я клоню. — Разумеется, за это можете не беспокоиться, Мира. Но позвольте уточнить… что-то не так с беременностью? Есть то, что я должна знать прежде, чем мы это выясним по анализам и иным методам исследований? Я закусила нижнюю губу до боли. Точно… Они же так или иначе все прояснят. И пусть это будет происходить здесь, у врача, который заверил меня, что дальше стен кабинета все не разойдется… — Дело в том, что я не знаю… от кого беременна, — выдохнула в ответ. Почувствовала, как щеки заливает румянец, а самой стало так стыдно, что запылали даже уши. — Ну, Мира, в этом нет ничего страшного, — попыталась успокоить меня Дарья Викторовна. Она собиралась сказать что-то еще, но я поспешно ее перебила: — Вернее, немного не так. Я не знаю, от кого из близнецов у меня будет ребенок. — Так, значит, отец нашего малыша — один из близнецов. Они идентичные? — Кто? — не поняла я. — Близнецы. — А! Да, очень друг на друга похожи. Как две капли. — Значит, идентичные, или однояйцевые. Хм, ну… здесь я вас расстрою. Ну, или обрадую, тут уже вам решать, что вам принесет эта информация. — Дарья Викторовна снова улыбнулась и, пожав плечами, сообщила: — Если близнецы идентичны, у них один набор днк. Выяснить, кто именно станет отцом вашего ребенка, при этом невозможно. Хотя, если вы спали с ними по очереди, скажем, с разницей в неделю, здесь есть варианты. Но и они не дадут стопроцентной гарантии. Она говорила что-то еще, причем совершенно обыденным тоном. Видимо, села на своего любимого конька, расписывая то, как далеко шагнула медицина вперед за последнее время. А я сидела, словно пригвожденная к месту, а у самой в голове был кавардак. «Вы спали с ними по очереди», — бились в голове слова Дарьи Викторовны. Как же ужасно это звучало! Хотелось вскочить и сбежать. Пойти к другому врачу, для которого эта «маленькая грязная подробность» останется тайной. Останавливало лишь одно — в голосе врача не было ни капли осуждения, когда она рассуждала о вероятном отцовстве. — Мира… Мирочка, я вас чем-то расстроила? — донесся до меня голос Дарьи Викторовны, и я встрепенулась. — Нет. — Помотала головой, старательно отводя глаза. — Спасибо за то, что так подробно все объяснили. И видимо, понять, кто именно отец малыша, мы не сможем. — О, понятно. — Дарья Викторовна что-то записала в карточке и, вновь подняв на меня взгляд, улыбнулась. — Ну что, давайте проведем осмотр? А после еще немного побеседуем и я расскажу, как мы станем вести вашу беременность. Хорошо? — Хорошо, — кивнула я, окончательно принимая решение остаться в этой клинике. — Давайте. Уходила я домой через полчаса. Во мне все еще жили сомнения, что поступила правильно, доверившись Дарье Викторовне, но они уже почти испарились. Клиника Поклонских зарекомендовала себя как одна из лучших. Вряд ли жена профессора станет заниматься сплетнями и ставить под угрозу свою репутацию и репутацию семейного дела. В остальном же у меня в голове был сплошной туман. Я никогда не узнаю, кто же из близнецов отец моего ребенка. И пожалуй, нужно было начинать смиряться с этой мыслью. Часть 17. Александр Я куда-то медленно плыву. Или тону? В этой густой, вязкой тине, что меня окружает, невозможно ничего понять. Мимо меня проплывают неясные тени, кажущиеся знакомыми, но давно забытыми. Я тяну к ним руки, боясь и одновременно желая прикоснуться. Жаждая понять, что в этой темноте я не один. Здесь очень холодно. Слышу далекий гул — это чьи-то голоса или просто плеск волн? Пытаюсь повернуть голову и не могу — тело словно мне больше не подчиняется. Я кричу. Кричу, буквально выплевывая наружу легкие, но звука нет. Ничего нет. Только тени… ускользающие от меня тени. Теперь я похож на охотника. Я в засаде, я жду неосторожную тень, которую смогу поймать за хвост. И мне это наконец удается. — Никки! Я деликатно стучу в дверь комнаты брата, едва сдерживая радость. Знаю, что сегодня он вернулся из поездки, куда его брали с собой родители. Мне сказали, что я не могу поехать с ними, поэтому со мной осталась няня. Но няня совсем не то же самое, что папа и мама. И Никки. Я так скучаю по нему, хотя никогда и не произношу этого вслух. Мама говорит, что маленькие мужчины не должны жаловаться. А я всегда слушаюсь маму, потому что надеюсь, что однажды она посмотрит на меня также, как смотрят другие мамы на своих детей. И обнимет, крепко-крепко, и скажет, что любит. Сегодня я надеюсь на это особенно, потому что сегодня ведь наш с Никки день рождения. Нам исполняется целых шесть лет. — Никки! — повторяю я, осторожно входя в комнату, так и не дождавшись приглашения. Брат даже не поворачивает ко мне головы. Он занят — распаковывает огромную гору подарков в ярких цветных обертках. Его движения быстрые и резкие, он рвет красивую бумагу не глядя, без жадного предвкушения. Я тихо сажусь рядом — знаю, что мне нельзя трогать вещи брата без разрешения. Молча слежу глазами за ошметками подарочной бумаги, взлетающими в воздух и опадающими мертвыми листьями на ковер. Наконец брат поворачивается ко мне: — Зачем ты пришел? — спрашивает с непонятной злостью. — Для тебя тут ничего нет! Это все мое! А я это знаю и так. Я уже получил свой подарок — плюшевую обезьянку. Я назвал ее как маму — Олей. Мне хочется представлять, что хотя бы так мама будет со мной рядом. Но Никки совсем не понимает, что главный подарок для меня — это то, что они просто приехали. — Я просто хотел тебя увидеть, — признаюсь негромко. — Думал, мы сможем вместе поиграть… Брат тут же вскакивает на ноги. Прижимает к себе коробки с подарками и кричит: — Ты не будешь трогать мои игрушки! Уходи! Я смотрю на него с непониманием: — Никки, но я вовсе не хотел… — Алекс! — раздается рядом голос мамы и она рывком поднимает меня за руку с пола и тащит прочь из комнаты брата. — Мама, я не хотел… — начинаю я говорить, но она меня не слушает. Произносит строго: — Алекс, ты же знаешь, что нельзя отвлекать брата! — Я просто хотел с ним поиграть… — Ты не должен этого делать! Сам знаешь, что отец этого не одобряет. Никита — старший в семье и у него совсем другие задачи. Он много учится, чтобы унаследовать папино дело. Я молчу. Слышу все это не в первый раз, но почему-то мне все еще обидно. Но я не плачу. Мама не разрешает мне плакать. Я не хочу огорчать маму. И все же наружу как-то само собой вырывается: — Ты не любишь меня, мамочка? Ее лицо становится хмурым, раздраженным. Я никогда не видел, чтобы другие мамы так смотрели на своих детей. — Не спрашивай глупости! — говорит она и подталкивает меня в сторону моей комнаты. — Иди к няне, я должна побыть с Никитой. И я иду. Тихо вхожу в спальню, зная, что старая няня задремала в кресле. Прижимаю к себе обезьянку и шепчу: — А у меня сегодня день рождения, Оля… Картинка исчезает, затухает, и снова вспыхивает, словно невидимая рука перемотала кинопленку. Я делаю судорожный вдох, будто выныриваю на поверхность из пучины океана, едва меня не заглотившего. И вижу все ту же картину — я стою перед комнатой брата, занося кулак над дверью, чтобы постучать. Мне уже двадцать три года. Прошло столько времени, а ничего не изменилось — для меня по-прежнему закрыт вход к самому родному человеку. И я не понимаю, почему. Я давно отпустил эту ситуацию с родителями. Я не пытаюсь разобраться, почему практически не существую для них. Я вычеркнул их из своей жизни также, как и они — меня. Но мне все еще хочется верить, что брат впустит меня. В эту вечно закрытую дверь. Ведь сегодня очень важный для меня день. Важный настолько, что я чувствую потребность этим с кем-то поделиться. — Ник! — стучу я по безучастному дереву. По ту сторону двери вместо ответа раздается только какая-то возня. Какого черта? Я знаю, что он дома и не собираюсь снова уходить ни с чем! — Ник! — стучу громче и наконец через несколько секунд ожидания появляется брат, облаченный лишь в одну простыню, обмотанную вокруг бедер. — Да что тебе надо?! — набрасывается он на меня раздраженно. Я, впрочем, уже и сам понимаю, что пришел весьма невовремя. Поэтому быстро говорю: — Извини. Просто это очень важно, а дома тебя застать довольно трудно… — Да потому что я, в отличие от тебя, очень занят! Отец доверяет мне семейное дело! Я не нуждаюсь в лишних напоминаниях о том, что мне рядом с отцом места нет. Но Ник, кажется, буквально упивается этим фактом. Но думать об этой ерунде я сейчас не хочу. — Я просто хотел пригласить тебя на ужин. Дело в том, что я… женюсь, Ник. Я надеялся познакомить тебя с Ликой. — Вот как? — на лице брата наконец проскальзывает интерес. Мне не нравится выражение его лица сейчас, но я не могу объяснить себе, почему. — Что ж, я приду, — добавляет Ник с улыбкой, от которой меня буквально передергивает. — Сообщи моей секретарше, где и когда. Он исчезает, громко хлопая за собой дверью и вместе с этим все вокруг меня гаснет. Остается только тупая боль, зарождающаяся где-то в голове и постепенно разбегающаяся по всему телу. Прежде, чем я с головой погружаюсь в волны алчущего моей плоти океана, проскакивает странная мысль — разве после смерти бывает больно?.. Часть 18. Мира Дедуля ушел выгуливать собаку, и это должно было затянуться минимум на пару часов. Я же сидела на балконе, вертела в руках телефон и думала о том, не позвонить ли Никите и не спросить сможет ли он приехать, чтобы поговорить. С тех пор, как мы виделись в последний раз, прошло не так много времени. За эти дни Ник исправно мне писал и интересовался как дела, но мне казалось, что он делает это скорее потому, что так принято. Я чутко прислушивалась к себе в те моменты, когда понимала, что такими темпами наша семейная жизнь может завершиться, так и не успев толком начаться, и чувствовала, что страха нет. Есть разочарование, обида, что все вышло именно так, а не иначе. Даже какое-то равнодушие, что ли. А вот страха остаться без Никиты — не было. Но и оставлять все вот так, как сейчас, было бы самой большой глупостью. Если я и прятала голову в песок до этого времени, надеясь на лучшее, сейчас эта поза была в прошлом. Все же набрав номер мужа и получив заверения, что он скоро подъедет, я вернулась к себе в комнату и надела джинсы и футболку вместо потрепанного, но такого любимого домашнего костюма. Еще у меня имелась дилемма, решение которой пока отсутствовало. А именно — беременность. Понятное дело, что скрывать я ее смогу лишь в ближайшие три-четыре месяца, а вот дальше придется так или иначе обсуждать с обоими братьями то, от чего у меня до сих пор волосы на затылке вставали дыбом. Их отцовство. И я даже представить не могла, к чему мог привести этот разговор. Вздохнув и отложив эти мысли на потом, я направилась на кухню, чтобы посмотреть, имеется ли в холодильнике еда на тот случай, если Никита будет голоден. Муж приехал через полчаса, и я сразу же поняла по его виду — что-то случилось. Не успела поздороваться с ним, как Ник привлек меня к себе, сжал руками и, уткнувшись в изгиб шеи, прошептал: — Мне так тебя не хватает. Я почувствовала, как сердце застучало быстрее, но мысленно одернула себя. То, что сотворили оба брата, пусть Никита был и меньше виноват в случившемся, не заслуживало прощения. — Пойдем… я хочу многое с тобой обсудить, — проговорила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. Высвободилась из рук мужа и направилась на кухню. — Будешь чай? Кофе? — предложила Никите, когда он устроился за столом. Выглядел муж каким-то… помятым, что ли. Словно не спал пару ночей подряд. Он помотал головой, сделал глубокий вдох и сказал: — Начинай. А у меня все слова куда-то подевались. Потому что одно дело придумывать, что скажу Никите при встрече, и совсем другое — оказаться с ним лицом к лицу на крошечной кухне. — Ты… должен понимать одну вещь, — сказала размеренно и неторопливо, судорожно подбирая слова. — Какую? — В дом твоих родителей я не вернусь. Даже если ты мне трижды пообещаешь, что Саша там больше не появится. По лицу Ника пробежала тень. Он кивнул и поджал губы. — Закончишь и я тебе кое-что расскажу, — сказал муж. Я нахмурилась, а у самой внутри все сжалось от неясной тревоги. О чем таком мог рассказать мне Ник? У меня не имелось ни единого предположения на этот счет. Но расспрашивать его я не торопилась — сначала хотела сказать обо всем, что у меня на душе. — И я не знаю… как мы с тобой будем жить дальше, Никита, — призналась в том, о чем беспрестанно думала. — После того, что я узнала… после того, как ты меня избегал. Я попросту не могу представить, как может сложиться наша дальнейшая совместная жизнь. Если это возможно в принципе. Я очень старалась говорить спокойно, но в конце мой голос все же дрогнул. И уж совсем не того я ожидала, что произошло, стоило мне замолчать. Лицо Ника вдруг искривилось от судороги, которая прошла по нему, искажая черты. Я даже дышать перестала, когда поняла, что муж сейчас… расплачется. Он вскочил на ноги, упал передо мной на колени и, уткнувшись лицом в мои ноги, зарыдал. А я сидела, ни жива-ни мертва, лишь только испытывала ужасающее желание сорваться с места и сбежать, куда глаза глядят. — Он… при смерти. Я н-незнаю, что мне делать… все сейчас изменилось. Я так виноват, что не настоял на нашем примирении! Но Алекс же такой гордый. Ему никто н-не нужен. И в брате он никогда не нуждался! Я поняла, что не дышу только когда голова начала кружиться, а перед глазами замелькали разноцветные пятна. Кто при смерти? Что я пропустила, сидя здесь в добровольном заточении? Судя по всему, Ник говорил о Саше… Но при смерти?! Что за ерунда? — Никит… о чем ты? — выдавила из себя, когда муж с силой сжал мои ноги руками и стал затихать, но головы так и не поднял. — Алекс был в баре. На него напали какие-то отморозки. Он в реанимации. В коме. Отец всех на уши поставил, чтобы нас к нему пустили. С ним мама. Врачи не дают прогнозов. Но я чувствую… он умрет. Мы, близнецы, умеем чувствовать друг друга. Он умрет, Мира! Понимаешь? Умрет! Никита наконец запрокинул голову и посмотрел на меня. В его глазах стояли слезы, а чувства, написанные во взгляде, были такими искренними, что я поверила ему тотчас. Хотя, все это время очень надеялась, что Ник просто пьян и бредит. — Нам нужно ехать к нему! — решительно произнесла я и попыталась встать из-за стола. Взгляд мужа тут же стал холодным и цепким. — После того, что этот подонок с тобой сделал? После того, что сделал с нами? — процедил он таким тоном, что я поежилась. По сути, Никита был прав. Саша сотворил непоправимые вещи, за которые его нельзя было простить… но он ведь мог действительно умереть! Был ли рядом с ним сейчас хоть кто-то? Находился ли возле Саши родной человек? Да, точно, Ник же сказал, что отец добился того, чтобы их пустили в реанимацию. — Ты же сам сказал, что все изменилось, — сказала я тихо, протянув руку и проведя пальцами по щеке мужа. — И именно ты нуждаешься в брате, ведь так? Выражение лица Ника оставалось таким же злым и холодным. Он смотрел на меня с прищуром, и мне было не по себе. Я смогла выдохнуть с облегчением лишь когда Никита поднялся с пола и, отряхнув брюки, отошел от меня. — Да. Ты права. Я нуждаюсь в том, чтобы мы побыли вместе хотя бы перед его смертью. Резко обернувшись ко мне, Ник преодолел разделяющее нас расстоянии и, рывком подняв меня на ноги, вжал в себя. — Но еще больше я нуждаюсь в том, чтобы ты была рядом… маленькая. Наверно, сейчас было неправильно повторять то, что я уже сказала мужу. Тем более, что Саша находился в больнице, из которой мог и не выйти… живым. И почему у меня сердце раз за разом пропускало удары, когда я думала об этом? — Я решил… перевезу тебя в свою квартиру. В нашу с тобой, точнее. Если ты пока не хочешь меня видеть рядом — я пойму, — проговорил Ник, отстраняя меня на вытянутых руках. Глядя на мужа, я пыталась понять, что ощущаю по отношению к нему. Помимо того, что теперь не было и сотой доли того, в чем сгорала до того, как мы с Никитой пошли под венец. — Я… действительно пока не готова к тому, чтобы мы снова жили вместе, — призналась мужу. Может и поступала не так, как поступают верные жены, готовые отправиться за супругом хоть на край света, но у меня не было сил идти наперекор своим желаниям и чувствам. — Хорошо, это без проблем. Никита устало улыбнулся мне, снова притянул к себе и поцеловал в макушку. — Я заеду за тобой завтра. Вечером. Соберешь вещи? В квартире все готово, хоть она и… пустовата. Ну, понимаешь, там никто не жил. — Понимаю, — кивнула мужу. — Ничего страшного, я наведу там уют. Никита вдруг пристально посмотрел на меня и свел брови на переносице. Как будто ему нужно было решить с самим собой, можно ли мне доверить такое простое дело, как витье семейного гнезда. — Только пока без кардинальностей, хорошо? Ремонтом займемся позже вдвоем. Или вообще переедем в дом за городом, — наконец проговорил он. — Там решим, — туманно ответила я, и когда Ник выпустил меня из объятий, испытала странное чувство… облегчения. — Вот и хорошо. А сейчас я поеду, маленькая, окей? — спросил он, впрочем, ответ ему был не особо нужен, потому что Ник уже направился в прихожую. — Ты в больницу? — уточнила я, мысленно прикидывая, будет ли правильным напроситься поехать с мужем, если он собирался к брату. — Нет. Не в больницу. У меня еще море дел. Позвоню завтра. Он обулся, скользнул губами по моей щеке, после чего просто вышел из квартиры. Я же стояла, буквально приклеившись к одному месту, и считала гулкие удары сердца. Когда насчитала целых пятьдесят — отправилась к себе, чтобы быстро переодеться и ехать к Саше. Часть 19. Мира Никогда не любила запаха больничных коридоров, а сейчас, когда шла по одному из них к ожидающей меня свекрови, этот аромат показался мне таким острым, что от него к горлу подкатила тошнота. Первым делом сев в такси, я набрала номер Ольги Станиславовны, чтобы разузнать, в какой больнице находится Саша. Оказалось, что свекровь как раз дежурит возле реанимационной палаты. Судя по ее голосу, я поняла — дело действительно плохо. Назвав таксисту адрес, я поджала губы и принялась смотреть в окно. Мысли хаотично метались с одной на другую, но так было даже лучше. Я чувствовала — если начну думать о Саше, представлять, как сегодня увижу его в последний раз… просто разрыдаюсь прямо в машине. А нервничать мне было нельзя, хотя, как избежать этого состояния я не представляла. — Ольга Станиславовна! — тихо позвала я мать Алекса, когда накинула на себя халат и надела бахилы. Свекровь сидела на унылой скамье, обитой дерматином, и смотрела прямо перед собой. И кажется, даже не поняла, что к ней кто-то обращается. — Ольга Станиславовна! — позвала я ее чуть громче, стараясь не осматриваться. Потому что окружающая действительность была настолько убийственной, что у меня сердце заколотилось едва ли не в горле. — О! Мирочка! — наконец встрепенулась свекровь. — Как же я рада, что ты приехала! Она вскочила на ноги, бросилась меня обнимать. Всхлипнула раз, другой… Я поняла, что Ольга Станиславовна изо всех сил сдерживается, чтобы не разрыдаться. — Я не могла не приехать, — заверила свекровь, кивая на скамью. — Давайте присядем. Расскажете мне, что случилось? Ник толком ничего не объяснил. Я с усилием нажала на плечи Ольги Станиславовны, понуждая ее устроиться на скамье. Сама — расположилась рядом. Взгляд все же метнулся на дверь напротив. Видимо, там, за нею и был Саша… — Его… он в общем, в баре был. В тот вечер, когда ты от нас уехала. На улицу вышел, уже на мотоцикл садился… Я не знаю, полиция ничего толком не говорит. На него напали… ударили по… по голове. Она расплакалась, но как-то тихо, не навзрыд. Просто по лицу безостановочно потекли слезы, глядя на которые, я и сама испытала желание пореветь. — А камеры? — спросила я, мысленно приказав себе не разнюниваться. — Там ничего не видно толком… Наташа с ним твоя в тот момент была… точнее, она увидела, как Саша падает, а кто его ударил — не рассмотрела. Мое сердце заколотилось быстрее. Значит, я была права — Алекс и Ната прекрасно проводили время вдвоем. И подруга скрывала от меня этот факт, как скрыла и то, что Саша пострадал. Но почему? На этот вопрос ответа у меня не имелось. — Что говорят врачи? Какие прогнозы? — продолжила я расспросы и сразу почувствовала — зря. Теперь уже Ольга Станиславовна закрыла лицо ладонями и по ее телу прошла судорога, а следом — вторая. — Я не знаю, что буду делать, если Саша умрет, — приглушенно проговорила свекровь. — Не знаююю… Я так виновата перед ним. Он всегда был на вторых ролях. Ольга Станиславовна отняла руки от лица и посмотрела на меня глазами, в которых плескался целый океан боли. — Я сама его ставила на эти вторые роли. А сейчас мне жить не хочется от мысли, что моего мальчика может не стать. Возможно, мне совсем не стоило лезть туда, куда меня не просили, но и не попытаться разобраться во всем я не могла. Тем более, что так или иначе уже стала частью того, во что меня втянули без спросу. — Почему вы так относитесь к Саше? Он же точно такой же ваш ребенок, как и Никита, — озвучила я очевидное. Ольга Станиславовна покачала головой. Поджала губы и отвела глаза, словно ей было невыносимо стыдно. — Это все Виктор… Он с самого первого дня, как мы познакомились, был одержим идеей построить семейную империю. Мечтал о сыне, который станет его преемником. — Но ведь он получил то, что желал. Да еще и в двойном размере, — не без удивления проговорила я. У меня в голове никак не складывались воедино те вещи, которые любому нормальному человеку показались бы не сложнее примера «два плюс два». — Нет. Нет, Мирочка… Виктор вбил себе в голову, что Александр лишь помеха. Что он будет мешать Никите стать тем, кого видел в нем отец. Для меня это было настолько абсурдно, что я даже не стала пропускать эту новую информацию через себя. Лишь только спросила: — Но вы же их мать, Ольга Станиславовна… В ваших силах было подарить обоим сыновьям свою любовь… Ведь если бы Алексу повезло родиться первым, то участь нежеланного ребенка постигла бы уже Никиту, я верно понимаю? — задала вопрос, который по сути был риторическим. Свекровь снова всхлипнула и отвернулась. Нет, этим она совсем не желала отстраниться и показать, что разговор завершен. Скорее я видела, что Ольга Станиславовна находится на грани. И с каждым произнесенным мною или ею словом эта грань становится все ближе. — Верно… — шепнула она. — Но все это — лишь моя вина. Я их мама… и когда у тебя будут свои дети, ты поймешь, насколько чудовищным было то, что я сделала и продолжала делать. Наверно причиной были гормоны, потому что я сидела, вцепившись пальцами в жесткое сидение и чувствовала, что близка к истерике. Но хороши же мы со свекровью будем, если начнем голосить на пару в коридоре реанимации! — Ольга Станиславовна, вы еще сможете исправить все, что сделано, я уверена, — прошептала я, и этот звук показался мне громче самого надрывного крика. — Я очень этого хочу, Мирочка! Только бы Саша остался жить… Она повернулась ко мне, всмотрелась в черты моего лица с такой жадностью, как будто рассчитывала на то, что я сейчас войду в палату к Алексу и воскрешу его из загробного мира. — Вы давно здесь сидите? — задала я нейтральный вопрос, старательно переводя тему в другое русло. Все уже было сказано, прибавлять что-либо к озвученному — означало потрошить ту рану, которая не заживет и сама по себе. Поэтому пока беседу стоило завершить. — Я… не знаю, — выдохнула свекровь. — Идите и выпейте кофе. Здесь есть неплохой автомат. Как выйдете, пройдете к вестибюлю по коридору. Он там. Хорошо? Ольга Станиславовна смотрела на меня с таким сомнением, словно размышляла о том, нахожусь ли я в здравом уме или уже нет. Но все же улыбнулась и кивнула. — Я зайду к Саше? Никто не будет против? — спросила у свекрови, когда та поднялась на ноги. — Нет… нет, конечно. Обязательно зайди! — сказала она и, взяв сумку, направилась к выходу из реанимационного отделения. Я решилась далеко не сразу. Несколько минут переминалась с ноги на ногу, прислушиваясь к звукам, доносящимся издалека. И пришла к выводу, что здесь было как-то по-особенному тихо. Словно и впрямь место знало о тех, кто стоял на пороге смерти, и охраняло их покой. Матовая дверь отъехала в сторону, стоило мне приблизиться к ней, и я, сделав глубокий вдох, прошла внутрь. Меня тут же захлестнуло волной таких эмоций, от которых я забыла, как дышать. Всего здесь было три койки. Саша лежал на крайней справа, остальные две были пусты. Если бы не мониторы, от которых к Алексу тянулись провода, и не забинтованная голова — мне показалось бы, что он просто спит. Грудь вздымалась и опускалась размеренно, дыхание было глубоким. На лице — неподвижная маска, но черты словно бы расслаблены. Подойдя к Саше, я скользнула взглядом по его губам, подбородку, шее… Сердце колотилось, как безумное, едва не выпрыгивая из груди. Совсем недавно я стала бы заверять себя, что это следствие идентичности с Никитой. Что глядя на Алекса я могу подсознательно представлять на его месте Ника. Но сейчас все было иначе. Мое сердце стучало в рваном ритме потому, что я видела именно Сашу. — Саш… Я знаю, ты не любишь, когда я тебя так называю, так что вполне можешь мне об этом сказать лично. Господи, что я несу? Даже смешок изо рта вырвался — короткий и нервный. Сглотнув, я прикоснулась к руке Саши и с облегчением почувствовала, какая она теплая. Сжав пальцами широкую ладонь, я сделала глоток кислорода, приправленный ароматом лекарств, и продолжила: — Мы все тебя ждем. Возвращайся к нам, хорошо? Конечно, он меня не слышал, но я говорила ему это прежде всего потому, что это было нужно мне самой. — И я тебя жду… Ты же сказал, что нам с тобой нужно поговорить. На мгновение мне показалось, что возле уголка губ на Сашином лице дрогнул мускул. Резко распрямившись, убрала руку, отпуская ладонь Алекса. Всмотрелась в безмятежные черты в надежде на то, что мне это не привиделось. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я убеждалась в том, что мне показалось. — Я тебя жду… — повторила сказанное, после чего развернулась и вышла из палаты. Ждать Ольгу Станиславовну не стала. Просто покинула больницу и, вызвав такси, уехала домой. Пожалуй, волнений на сегодняшний день с меня было более чем достаточно. Часть 20. Александр Кто-то зовет меня. Звук пробивается сквозь толщу воды — неприятный, заунывный. Мне не хочется отзываться. Но что-то выталкивает меня наружу, и не остается ничего иного, кроме как попытаться вынырнуть из своей тьмы. Я вглядываюсь в нее, пытаясь узнать, чей это голос. Соленые брызги летят мне прямо в лицо — это волны океана? Но почему тогда они такие теплые?.. — Алекс! Я останавливаюсь на окрик мамы. Мне так хочется пойти за ней. Почему она уже уходит? Ведь мама только что пришла. Она смотрит на меня отсутствующим взглядом и чеканит, как мой старый робот Вальтрон: — Оставайся в комнате. Но я не могу. Какая-то сила заставляет выглянуть из-за двери и я сразу понимаю, что так напугало маму. Оставив тонкую щель, прижимаюсь к стене, чтобы отец меня не заметил. Он злится — впрочем, как и обычно. Кажется, я никогда и не видел его иным. — Ольга, ты опять ходила к Александру? — вопрошает он страшным голосом. А я стою и не понимаю — почему маме нельзя ко мне ходить?.. — Я всего лишь заглянула на минутку, проверить, сделал ли он уроки, — отвечает мама. Ее голос очень спокойный, но я отчего-то знаю — ей страшно. — Для этого есть нянька! — гаркает отец так громко, что я вздрагиваю. — И для всего остального — тоже! Ты должна заниматься только Никитой! — Но Алекс тоже мой сын! — неожиданно кричит мама. Я впервые слышу ее голос таким. Это заставляет меня выглянуть из комнаты. И именно в этот момент отец заносит руку и бьет маму по лицу. Сильно. Так сильно, что мне кажется — ее голова сейчас просто отделится от тела и отлетит в сторону. И это безумно меня пугает. — Дура! — орет он на маму. — Делай то, что тебе сказано, иначе сама знаешь, что будет! Он снова замахивается на маму, и я больше не могу стоять на месте — бросаюсь вперед и хватаю его за ногу. — Не смей трогать маму! — вырывается у меня отчаянно-злой вопль. — Уйди прочь! Отец взмахивает ногой, отбрасывая меня, как щенка. Я врезаюсь спиной в стену и падаю на пол. Это очень больно. Но мне страшно сейчас не за себя. — Алекс, иди к себе! — мама быстро поднимает меня с пола. Не обнимает, не пытается успокоить, просто заталкивает обратно в комнату, закрывая дверь на ключ с обратной стороны. Тьма накрывает меня с головой. И в этой тьме только я и мои бесполезные крики. Я снова куда-то плыву. Сколько это будет еще продолжаться? Есть ли хоть какой-то выход из этой тьмы? И нужен ли он мне вообще?.. Кто-то касается моей руки. Не вижу, кто, но чувствую тепло, что исходит от этого человека. Перед глазами словно вспыхивает свет, заставляя тьму отступить. Он мучительно слепит, по-прежнему не давая ничего рассмотреть, но я чувствую — этому свету можно доверять. Я тянусь к нему, потому что откуда-то знаю — только в нем мое спасение. — Он не пришел… Я стараюсь говорить спокойно, но не так-то просто справиться с разочарованием, которое испытываю. Ладонь Лики ложится поверх моей ладони и она ободряюще ее сжимает. — Может, просто опаздывает. Ты говорил, что твой брат очень занят. Я качаю головой, с твердым ощущением безысходности: — Нет, родная. Он просто не посчитал нужным прийти. Мы сидим за столиком ресторана, где я назначил брату встречу, чтобы познакомить его со своей невестой. Наивный дурак! Давно следовало понять — Ник такой же, как и они. Он просто не хочет меня знать. — Мне так стыдно перед тобой, — произношу негромко. — Я надеялся, что смогу познакомить тебя хоть с кем-то из своей семьи. Мотаю головой, словно отмахиваюсь от собственной глупости. — Ты же знаешь, что для меня это неважно, — говорит Лика, придвигаясь ко мне ближе. — Я ведь за тебя замуж выхожу, а не за твою семью. Зато мы можем быть уверены, что твои родственники не станут вмешиваться в нашу жизнь. Я невесело хмыкаю в ответ: — Да уж, можно считать, что ты выходишь замуж за сироту. — Я выхожу замуж за самого лучшего мужчину, — улыбается она и я не могу отвести глаз от ее лица. Порой просто не верится, что мне вдруг так повезло и эта девушка меня выбрала. После всех лет, когда казалось, что я какой-то не такой, будто бы бракованный, раз они не любят меня, так сложно привыкнуть к мысли, что я по-настоящему кому-то нужен. Такой, как есть. Без условий и без надежды получить что-то большее, чем я сам. — Я люблю тебя… — шепчу сдавленно и касаюсь губами ее ладони. Лика значит для меня так много, что мне вдруг становится страшно от мысли, что я могу ее потерять. — Пойдем отсюда, — говорю, поднимаясь из-за стола. — У меня есть ты, и больше мне никто не нужен. Что-то душит меня. Что-то огромное, страшное и непоправимое. Я снова пытаюсь закричать, хоть и знаю, что это бесполезно. Мотаю головой в разные стороны, словно так можно отбиться от того, что на меня надвигается. Но оно неизбежно. Оно приближается, готовясь раздавить меня, прижать ко дну и не отпускать. Ни на том, ни на этом свете. Едва войдя в нашу с Ликой съемную квартиру, я сразу понимаю — что-то не так. Лика дома — это становится ясно по стоящей в прихожей обуви. Но в самом доме стоит неестественная гробовая тишина. Пытаюсь успокоить себя тем, что она наверняка просто уснула. Тихо, крадучись, прохожу в спальню и застываю от ужаса на пороге. Лика сидит на кровати, не издавая ни звука. Только бесшумно раскачивается из стороны в сторону. — Милая… — выталкиваю из себя с трудом короткое слово. Она вскидывает голову. Скорее чувствую, чем вижу — в ее глазах застыл ужас. Это вынуждает меня шагнуть ближе, чтобы притянуть ее к себе. Чтобы защитить, что бы ее ни напугало. Ведь я сделаю для нее все на свете. — Нет! — вдруг выкрикивает она, вырываясь из моих объятий. — Не трогай меня! Я замираю на месте, четко сознавая — ужасное уже случилось. Я уже не смог ее уберечь. — Лика, что произошло? Ответом мне становится судорожный всхлип. Она даже не плачет — скорее воет, как раненый зверь. А я стою и не знаю, что делать. — Он меня изнасиловал! — наконец прорываются сквозь рыдания страшные слова. — Кто он? — спрашиваю, едва шевеля помертвевшими губами, хотя уже знаю ответ. — Никита! — звучит ее голос, как приговор. И дальше слова льются несдерживаемым потоком — хлесткие, пугающие, больно бьющие наотмашь. — Я села к нему в машину… подумала сначала в темноте, что это ты… но быстро поняла, что нет… хотела уйти… он заблокировал двери… мы заехали в переулок… он остановился… вышел из машины… я хотела бежать, но он… задрал на мне юбку и… Я не выдерживаю. Резко бью по переключателю, заставляя вспыхнуть свет. Увиденное ужасает — Лика сидит на постели совсем голая, а по всему ее телу, как уродливая роспись — ссадины и синяки. Лицо, словно потерявшее все краски, стало почти неузнаваемо. — Я его убью, — говорю ледяным тоном, а внутри — адское пожарище. Оно выжигает мои внутренности, превращая душу в пепел. — Нет! — Лика вскакивает с постели, цепляется изуродованными руками за рубашку. — Обещай мне! Мы никому не должны говорить! Ты сам знаешь, что он все равно останется безнаказанным! А мы… — ее голос резко падает до шепота, — мы и сами с этим справимся. Ведь справимся же, правда? Она спрашивает меня отчаянно, но в ее глазах я вижу — Лика и сама в это не верит. Я прижимаю ее к себе и аккуратно укладываю обратно на кровать. На едва гнущихся ногах прохожу на кухню, чтобы найти какое-то успокоительное и заставить ее выпить. А после, когда она наконец засыпает, еду в дом, где имел несчастье родиться. Я не пытаюсь скрываться — меня сейчас не остановит ни бог, ни черт. Громко, со всей пожирающей меня яростью, пинаю ненавистную дверь спальни своего близнеца, а когда он наконец открывает — бью в это красивое лицо без лишних слов. — Какого черта?! — взвизгивает он, как свинья, которая понимает, что ее сейчас зарежут, и пытается отползти. Наверняка ожидает, что мамочка или папочка прибегут ему на помощь. Но сейчас его не способно спасти от меня ничто! — У тебя было абсолютно все! — поднимаю его рывком и встряхиваю, заставляя смотреть мне в лицо. — С самого рождения тебе принадлежало все, чего ты хотел! — я остервенело бью Ника головой о стену и, прерывисто дыша, склоняюсь над ним, выплевывая наружу слова. — Все! Но ты захотел отнять то единственное, что было моим! Перед глазами встает Лика — истерзанная, надломленная. Картина, которую я никогда не забуду. Никогда не прощу. Я снова приподнимаю Ника над полом и заношу кулак, желая превратить его ненавистную рожу в кровавое месиво. И чувствую, как мой кулак проваливается в темноту, а вместе с ним — и я. Океан смыкается над моей головой, утягивает на дно. Но впервые за все прошедшее время во мне кипит желание бороться с этой тьмой. Только бы еще раз увидеть свет… Часть 21. Мира Квартира Никиты оказалась небольшой, но вполне уютной, несмотря на то, что действительно производила впечатление нежилого помещения. Но мне на это было решительно плевать. Хотелось уединения. Да и перед дедом рано или поздно стало бы неудобно, особенно когда он начал бы сыпать вопросами, почему так долго не возвращается мой муж. — Техники не очень много. Но плита и чайник есть, — сказал Ник, проведя для меня маленькую экскурсию. Она состояла в том, чтобы показать кухню-гостиную и спальню. — И холодильник, — кивнула я в угол. — Да, точно. Тебе одной его более чем достаточно будет. А когда я к тебе перееду… Он попытался меня обнять, но я увернулась. — Когда переедешь, тогда и подумаем, что тут перестроить-переклеить. Я помню, — заверила Никиту и демонстративно зевнула. — Устала? — тут же поймал он мой «посыл». — Я тогда поеду. Очень много дел. Я невольно усмехнулась. Ник настолько часто говорил мне, как сильно занят, что эти слова уже отпечатались на подкорке моего мозга. — Ты закажешь продукты? Справишься? — уточнил он перед тем, как уехать. — Я пройдусь по магазинам. Присмотрела рядом парочку, когда ехали сюда. Хочу куда-то выбраться. По правде говоря, его тон меня покоробил. Даже заставил почувствовать себя беспомощной, неспособной сделать ничего без участия кого бы то ни было. — Кстати. Я хочу начать зарабатывать деньги сама, — завела тот разговор, который волновал меня довольно ощутимо. Когда мы с Никитой познакомились, я едва успела закончить вуз и была в поисках работы. А когда мы стали встречаться и будущий муж узнал, что я нашла себе должность библиотекаря — ужаснулся. Постоянно повторял, что свою невесту, а в скором времени и жену, он способен обеспечить так, чтобы она забыла это ужасное слово «работа». И я, как дурочка, пошла у него на поводу. Деньги он действительно мне давал… причем, по моим меркам, весьма немалые. — Снова пойдешь стряхивать пыль с того, что никому не нужно? — рассмеялся как-то зло Ник, и я нахмурилась. — А если и так? Всякая работа хороша, — запротестовала в ответ. — Только если ты — не моя жена, — пожал плечами Никита. Сунул руки в карманы брюк, небрежно прислонился плечом к стене. — Так что забудь, маленькая. У тебя на карте достаточно средств, я слежу за тем, чтобы она пополнялась регулярно. — Но я хочу заниматься чем-нибудь, в конце концов! — не выдержала я. — Так займись. Собой. Или благотворительностью. Организуй кружок вышивки, запроси у моей секретарши контакты богатых женушек. Они с радостью придут к тебе на чай или чего покрепче. Перемоете нам кости. Тихо рассмеявшись, Никита распахнул дверь и прежде чем я успела сказать хоть что-то, добавил: — И никаких глупостей, Мира. Если вдруг папарацци обнаружат тебя в виде кассира в одном из местных магазинчиков — добра от меня не жди. Эти слова прозвучали так холодно, даже угрожающе, что я забыла как дышать. Ник же, как ни в чем не бывало, просто подмигнул мне и вышел из квартиры. Я быстро заперла дверь, в том числе на внутренний замок, который снаружи было не открыть. Слова мужа, произнесенные спокойным, даже обыденным тоном, вызвали внутри меня неконтролируемое состояние озноба. Я заходила по квартире, обхватив себя руками. Перед мысленным взором появился Саша. Беспомощный, одинокий… «Иногда вещи не такие, какими кажутся на первый взгляд», — вспомнила я его слова. А что если я придумала себе Никиту таким, каким он вовсе не был? Что если все взаправду совсем не так, как нарисовано в моем воображении? Потерев виски, я закрыла глаза и присела на подлокотник дивана. Итак, Мира, с чем ты сейчас осталась? Одна, на окраине города, в квартире, о которой узнала совершенно случайно от отца мужа. Без подруги, что раньше бы примчалась по первому твоему зову. С воспоминаниями о том, как горько рыдала свекровь над сыном, который был при смерти. С мужем, распланировавшим твою собственную жизнь без твоего ведома. И с ребенком, который мог оказаться зачатым как от Ника, так и от Саши. Какой кошмар. Самый настоящий сюрреализм. «Иногда вещи не такие, какими кажутся на первый взгляд». И я не имела права продолжать пускать все на самотек. Потому что все и впрямь могло оказаться совсем не таким, как я себе это придумала. Мне очень хотелось поговорить с Сашей. Он ведь хотел сказать мне что-то важное. И если раньше я бы стала отмахиваться от этого всеми правдами и неправдами, то теперь я жаждала все же послушать Алекса. А после решать, что мне со всем этим делать. Правда, был еще один человек, который мог пролить свет на происходящее. Наташа. Именно ее номер я и набрала в следующую секунду, чтобы попросить приехать в мое новое пристанище. — Ну, Мир, ты и набрала продуктов! — выдохнула Ната, помогавшая донести четыре пакета от такси до дома. — Хочу забаррикадироваться дома и никуда не выходить хотя бы пару дней, — пояснила я, вызывая лифт. А заодно освоить для приготовления пару новых блюд. Готовка — моя новая страсть — как нельзя лучше отвлекала, ну и заодно позволяла все мысленно расставить по полочкам. — Отличная идея! Если что, всех впускать, никого не выпускать, в случае сопротивления, ну, ты знаешь, что делать, — пошутила Ната известной фразой из фильма. Я кривовато улыбнулась, вышла из лифта и направилась к двери в квартиру. Поставила пакеты на пол, стала копаться в сумочке в поисках ключей… — А я вот жду тут! Новых жильцов квартиры! — послышался позади меня старушачий голос. Переглянувшись с Наташей, я обернулась. Дверь в соседнее жилище была приоткрыта, из-за нее выглядывала бабушка лет семидесяти, которая смотрела на нас так, будто подозревала, что мы как минимум медвежатницы. — Добрый день, — поздоровалась я. — Да, теперь я стану здесь жить. — Учтите! Если снова здесь будете свои концерты устраивать — вызову полицию! — с угрозой в голосе проговорила соседка. — Я хозяйку квартиры не раз предупреждала — никаких дискотеков ваших чтоб не было! Мои брови невольно поползли наверх. Похоже, старушка что-то напутала. — Бабуль… эта квартира принадлежит моему мужу. Он известный бизнесмен. В ней никто не живет уже давно. А сейчас я сюда поселилась, но дискотеков устраивать не собираюсь, — заверила я соседку. — Как же! Не собирается она. Недале как с неделю назад шумели так, что люстра у меня с потолка чуть не свалилась. Я думала, сверху топочут, но там дед старый, уже приставляться ему скоро. А потом гляжу — толпа выходит. Девки все полуголые, парни рядом скачут козлами. И вот опять! — обличающе выставила она палец в нашу с Натой сторону. — Тьху! Бабушка завершила нашу беседу на смачной ноте и довольно прытко скрылась за дверью своей квартиры. — Да уж… ну и соседи у тебя, — нервно хихикнула Наташа, когда мы все же внесли в прихожую мои покупки. Я снова закрылась на все замки, мне так было спокойнее. — Впервые ее вижу, — пожала я плечами, хотя эта бабуля лишь добавила мне тревог. — Сумасшедшая какая-то, — выдала диагноза Ната. Стащила обувь, помогла мне отнести продукты на кухню, после чего отправилась осмотреть квартиру. Я же быстро разобрала покупки, поставила чайник и принялась наскоро нарезать сэндвичи, мысленно прикидывая, с чего стоит начать разговор с подругой. — Да уж… странно, — хмыкнула Наташа, вернувшись обратно. — Я думала, богачи деньги вкладывают в элитное жилье. А оказывается, покупают себе обычные квартиры. — Нат, — покачала я головой, улыбаясь. — Много мы с тобой в богачах понимаем. — Ой, это да, — кивнула она, залезая с ногами на диван. — Чаю нальешь? А то я что-то голодная, ужас. Я приготовила чай, придвинула Наташке тарелку с едой. Сама устроилась напротив и сразу взяла с места в карьер. — Я была у Саши. И в курсе, что с ним случилось. Знаю, что ты все видела, — произнесла ровным тоном, внимательно глядя на подругу. Та, не донеся бутерброд до рта, как-то рвано выдохнула и, отложив еду, посмотрела на меня виновато. — Мне нужно было тебе сразу все рассказать… Но ты беременная! Волноваться же тебе нельзя. Да и Алекс… он вроде как в семье этой никто, — выдала Наташа скороговоркой. Как будто заранее готовилась к тому, что эта тема рано или поздно будет поднята. Мои брови помимо воли поползли вверх. — Он в этой семье никто? — ошарашилась я настолько, что у меня чуть чай из чашки не расплескался. — Ой, можно подумать, ты не заметила, — махнула рукой Наташка. — Алекс же там не пришей кобыле хвост. Мне раза хватило на свадьбе на них всех со стороны посмотреть, чтобы это понять. — И это повод, чтобы скрывать от меня, что он пострадал? — удивилась я. — Это — не повод. Повод в другом. Ты же вечно душой болеешь за всех униженных и оскорбленных. А Алекс на тебя глаз положил. Она запнулась, опустила взгляд, но тут же вновь вскинула голову и посмотрела на меня уверенно. У меня же внутри все перевернулось, а сердце заколотилось, как безумное. — С чего ты взяла эти глупости? — выдавила я из себя, старательно пытаясь сохранить нейтральный тон. — С того, что он сам в этом и признался. Сказал, что его влечешь ты. Что ты такая недосягаемая. — Хватит. Я отставила чашку и принялась теребить край свитера. Знала, что краска залила лицо и понимала, что Наташа этого не заметить не могла. — Уууу, понятно. Он тоже тебе нравится, — вздохнула Ната. — Ну, с другой стороны, из двух близнецов я бы тоже выбрала Алекса. — Он мне не нравится! — мгновенно откликнулась я. Ну, не говорить же подруге, что все слишком запутано. Что я уже была в постели с Сашей, хоть в тот момент этого и не знала. И что теперь все закрутилось так, что не разберешься толком. — Ладно-ладно. Не нравится. На том и порешим, — чуть насмешливо проговорила подруга, все же принимаясь за бутерброд. Я же сидела, поджав губы, и не зная, что еще сказать. — Мир, ты не дуйся на меня, ладно? Я просто не хотела и не хочу быть той, на кого потом все стрелки укажут. Ты замужем, Алекс — свободен. Семье он своей, как я поняла, не особо нужен. Вы вчетвером вроде как отдельно. А если ты будешь проявлять слишком много внимания по отношению к Алексу, фиг знает, чем все закончится. Я нахмурилась и внутренне подобралась. С этой точки зрения на сложившиеся обстоятельства я не смотрела. — Что ты имеешь ввиду? — потребовала я пояснений у подруги. — Да ничего особенного. Только семья мужа твоего — она для меня как из другой вселенной, понимаешь? Кто знает, что они там придумают, если им не понравятся ваши отношения с Алексом, пусть в них все невинно, — подняла она руку, увидев, что я хочу запротестовать. — И у вас с Никитосом ребенок скоро будет. Так что о нем тебе и стоит подумать в первую очередь. А то пополнишь статистику по бабам, у которых после развода детей поотнимали. Теперь меня затопило волной ужаса. Какого-то животного страха, порождающего лишь одно желание — бежать и прятаться. — Нат… не пугай меня, — прошептала я помертвевшими губами, инстинктивно приложив руку к животу. — Прости, Мир… Прости! Ната пересела ко мне поближе и сжала ладонью мои ледяные пальцы. Стала о чем-то болтать, а я кивала, как китайский болванчик и отвечала невпопад. Подруга была права. Тот кошмар, в котором я оказалась не по своей вине, мог обернуться для меня еще большим адом. Сегодня Никита явно дал понять, что намерен контролировать все в одиночку, и я буду при этом делать то, что удобно его семье. И его статусу. Это сейчас он позволил мне выбирать, где мне проводить время… Но что будет, когда Ник узнает о ребенке? Он же невольно задастся вопросом, от него ли я его зачала, или нет. Боже… во что я ввязалась? И что теперь мне со всем этим делать, когда осталась совсем одна? Прикрыв глаза, я вновь представила Сашу, вспомнила его голос… «Мы должны поговорить. Для меня кое-что изменилось с той ночи. Все не такое, каким кажется на первый взгляд». Черт побери! Хоть бы он скорее пришел в себя… Часть 22. Александр Я снова брожу среди теней. Кажется, что это какой-то бесконечный круг, ходить по которому я обречен без права на избавление. Я уже не пытаюсь ловить тени — они не приносят никакого успокоения. Напротив — обжигают раскаленным железом, пробуждают то, чего я не хочу помнить. И все же какая-то мысль свербит дрелью в устало дремлющем сознании, не дает мне снова погрузиться в мое безвольное плаванье по волнам океана. Я откуда-то знаю — мне нужно вспомнить что-то важное. То единственное, что способно вытащить меня отсюда. Света больше нет. Иногда я вглядываюсь в темноту в надежде его увидеть, но вокруг лишь безнадежная чернь. Разум, до этого момента словно одурманенный, вдруг начинает неистово работать, как внезапно оживший, давно списанный со счетов старый мотор. Я твердо знаю — вся разгадка в этом свете. Почему меня так влекло к нему? В голове вдруг вспыхивает фраза, как внезапно зажженная гирлянда — «я жду тебя». Я не столько слышу, сколько чувствую эти слова, будто они клеймом выжжены у меня на подкорке. «Я жду тебя…» — Лика? — пытаюсь я пошевелить губами. Ответа нет. Я отчаянно верчу головой по сторонам, я хочу увидеть того, кто меня звал. Того, кто меня ждет. Волны наступают на меня, хотят поглотить. Обычно я безропотно подчиняюсь им, отдаюсь их силе, преклоняюсь перед стихией, но не теперь. Кто-то ждет меня. И это важнее всего на свете. Я борюсь с океаном, размахивая руками, чтобы отбиться от неистовых волн. Хочу закричать — вдруг этот голос, который я ищу, откликнется? С глухим рокотом новая волна готовится на меня налететь, смести с пути, но я снова открываю рот в упрямом крике и… …И с резким выдохом просыпаюсь. Глазам невыносимо больно от непривычно яркого света. Я закрыл и снова открыл их, пытаясь приспособиться к этой новой реальности. Где я? Затянув носом жадно воздух, со всей ясностью понял — это больница. Шестеренки в голове неохотно, со скрипом заворочались, пытаясь восстановить последние воспоминания. Бар. Вечер. Мира. Беременность? Нужно мчаться к ней. Нужно узнать. А что же дальше? А дальше — пустота. Последнее, что удалось вспомнить — резкая боль в затылке. Кто-то меня ударил. Что ж, по крайней мере теперь стало ясно, почему я здесь. Один. Это, впрочем, как раз совсем не удивительно. Наверняка дорогое семейство уже сплясало чечетку от счастья на моей будущей могиле и заказало по мне поминальную службу. От этой мысли рот сам собой дрогнул в усмешке. Больно. Омертвевшая кожа губ треснула от неожиданного движения. Из коридора послышались неясные звуки. Почти неразличимые для слуха и все же — они были. У меня не возникло сомнений — кто-то направлялся сюда. И вовсе не желал быть замеченным. Я сразу же закрыл глаза и постарался дышать ровно, подчиняясь внутреннему чутью. В конце концов, добрые гости не крадутся к тебе, как воры. А это совсем иной случай. Вскоре дверь действительно тихо скрипнула, и кто-то бесшумно приблизился к кровати. Долго гадать, кто же именно, не пришлось. — Ну здравствуй, братец, — прошипел над ухом знакомый голос. — А ты, как я вижу, живучий. Но мы это скоро поправим. Я почувствовал, как он склонился ко мне ближе. Что он собирался сделать? Совершенно очевидно — ничего хорошего. Тело тут же напряглось в ожидании опасности, а в голове застучало одно: не выдать себя. Не дать знать раньше времени, что я сознаю все происходящее. — Знаешь, говорят, что люди в коме иногда все слышат и чувствуют, — продолжил Ник вкрадчивым шепотом. — Что ж, тогда тебе приятно будет узнать, что Мира вернулась ко мне и мы живем вместе. Я и сам не знал, как мне удалось не дрогнуть ни единой мышцей. Хотя все, чего хотелось — занести руку и ударить эту змею. — Ну а теперь… — снова заговорил близнец, — пора со всем этим кончать. Я уловил звук, похожий на отвинчивание крышки. Осторожно приоткрыл глаза, едва заметно, и весьма вовремя — Ник уже поднес руку с каким-то бутыльком к капельнице, очевидно, собираясь влить мне что-то вместо лекарств. Осознание всего ударило в голову, как молния — до чего же все просто! Кому, как не родному брату, была выгодна моя смерть? Лихорадочные мысли метнулись к Мире — что он сделает с ней, если меня не будет? Что сделает с ребенком? Или уже сделал? Накативший ужас стал толчком к тому, чтобы собрать все имеющиеся силы и, вскинув руку, выбить непонятное лекарство из пальцев брата. Бутылек упал на пол, с громким стуком разлетевшись на осколки. Я растянул губы в кривой усмешке и хрипло выдохнул: — Не сегодня… брат мой, Каин. Лицо Ника сделалось испуганным, он затравленно оглянулся на дверь, вероятно, надеясь незаметно улизнуть, но было поздно — в палату уже вбежала медсестра, а за ней следом чинно вошел… ну конечно, папаша собственной персоной. — Что тут происходит? — прогремел его голос на все помещение. Ник тут же подобрался, словно присутствие отца сразу сделало его неуязвимым. — Я услышал какой-то шум в палате Алекса, — проговорил он быстро. — Сразу же прибежал в испуге, что случилось что-то страшное. И весьма вовремя! Он очнулся и попытался разбить капельницу! Должно быть, Алекс не в себе после комы! Я на все это только ухмыльнулся. Возражать не стал — к чему тратить силы и красноречие на тех, кто никогда не слышал и никогда не услышит ничего, кроме того, что сам желает? Папаша окинул меня долгим взглядом и наконец сказал: — Очнулся, значит. Отлично. — Уж явно не твоими молитвами, — прохрипел я с издевательской усмешкой. Он нахмурился, сведя густые, тронутые сединой брови, на переносице, как делал всегда, когда его что-то не устраивало. Но я давно уже не боялся этих грозных взглядов. — Пойдем, Никита, — сказал папаша, отводя от меня глаза. — Пусть тут приберут. — Да-да, я сейчас все уберу! — уверила медсестра, следом за всеми покидая палату. Как раз то, чего мне и было нужно. Оставшись один, я нашел глазами полотенце и скинул его на пол, дав пропитаться тем, что мне хотел влить братец. Возможно, позже из этого удастся что-то извлечь, отправив на химический анализ. Никогда не знаешь, что и где может тебе пригодиться. Вскоре после выхода из комы меня перевели в обычную палату. Ни отец, ни брат больше ко мне не приходили. Только мать сделала несколько попыток прорваться, но я наотрез отказался ее видеть. Не помогли ни отчаянные рыдания, ни несчастный вид — прошло то время, когда мое сердце способно было от этого дрогнуть. Зато уже на следующий день после прихода в сознание у меня нарисовалась весьма неожиданная посетительница. — Александр, к вам тут девушка пришла, — сообщила медсестра, заглянув в палату. Я вскинул брови, отрываясь от телефона, который мне вернули после долгих уговоров и требований, и едва сдержался, чтобы не спросить прямо — не пришла ли Мира. Но вместо этого сказал с улыбкой: — Впустите. Девушкам я всегда рад. — Алекс! Изогнув бровь, я насмешливо наблюдал, как ко мне кинулась Натали — да еще и с видом жены, преданно ждавшей моего выздоровления. — Какая честь, — хмыкнул я, намекая на то, что ее визит как минимум удивителен. — А ты, вижу, уже пришел в себя! Узнаю прежнего Александра! — промурлыкала она. — Боже, Алекс, я так испугалась! Так боялась все это время! Не могла спать по ночам, все вспоминала тот момент, когда обнаружила тебя всего в крови у мотоцикла! Ты знаешь, это ведь я вызвала тогда скорую… — Полагаю, я у тебя в долгу, — заметил в ответ с вежливой, но холодной улыбкой. — Ой, да что ты! — отмахнулась она, словно ничего и не заметив. — Я просто счастлива, что ты поправляешься! — Благодарю за беспокойство, — ухмыльнулся я. — Знаешь, я к тебе каждый день приходила! «Я тебя жду…» — снова всплыли в голове слова. Те слова, что, словно путеводная нить, вывели меня из тьмы. Неужели их говорила Натали? — А Мира? — вырвалось наружу как-то само собой. Натали уставилась на меня с полным недоумением на лице: — Причем тут Мира? — Она приходила? — спросил я прямо. Лицо девушки тут же стало недовольным, откровенно раздраженным. — Да что ей тут делать? — спросила она едко. — У Миры свои дела и заботы. — Действительно, — с кривой усмешкой откликнулся я. Но внутри растекалось такое разочарование, какого не испытывал, наверно, с самого детства, когда понял, что для всех вокруг существует только Ник и его желания. Неужели же братец сказал правду? Неужели Мира ему и впрямь поверила, неужели все простила? А ребенок? Чей это, черт бы все побрал, был ребенок? — Спасибо, что заглянула, — снова заговорил я, отстраняя от себя Натали, которая уже едва ли не лежала на мне, тыкаясь грудью в лицо. — Но мне сейчас нужно отдохнуть. Врачи и так ругаются, что я взялся за телефон, но нужно было разобраться с делами в моей компании. Так что… до встречи, Натали. Она встала с видом оскорбленной невинности и направилась на выход, кинув на прощание: — Однажды ты поймешь, что теряешь! Я хмыкнул себе под нос. В списке моих потерь Натали явно не была самой страшной. Как вообще можно жалеть о том, чего и не хотел вовсе? А вот Мира… что ж, желала она того или нет, ждала меня или нет — а я собирался появиться в ее жизни при первой же возможности. И выяснить правду о том, что могло неотвратимо и безвозвратно изменить наши судьбы. Часть 23. Мира С того дня, когда Никита перевез меня в свою квартиру, он больше не появлялся в поле зрения, лишь только изредка писал и интересовался, как я. И это было даже хорошо. Я чувствовала себя свободной, хотя и понимала, что это ощущение обманчиво. До тех пор, пока в наших с Ником паспортах стояли штампы, свидетельствующие о том, что мы муж и жена, ощущение, будто я вольна делать что захочу, было эфемерным. Но, тем не менее, мое нежелание видеть рядом с собой Никиту дало понять мне очень и очень многое. Наша с ним свадьба была поспешной. Мы толком не узнали друг друга, и если в моем случае я готова была стать для мужа открытой книгой, то Ник предстал передо мной незнакомцем, о котором я толком ничего не могла понять по сей день. — Добрый день, — поздоровалась я с той самой соседкой, которая несколько дней назад встретила нас с Наташей в весьма боевом настроении. — Добрый, добрый… — кивнула она, прищурившись. — Вот видите, у меня все тихо, — не удержалась я от того, чтобы не вернуться к нашей беседе. — Ну, поглядим-поглядим. Ежели что — мигом Анне позвоню. Нахмурившись, я убрала ключи в сумку и прежде, чем за старушкой закрылась дверь в ее квартиру, поинтересовалась: — Что за Анна, о которой вы говорите? — Так хозяйка… ты у нее и живешь. Я достала телефон и принялась копаться в фотографиях. Похоже, бабуля или чего-то не знала, или же впала в старческий маразм. — Вот. Это мой муж, Никита. Он владелец этой квартиры, — сказала я, поворачивая экран с фото мужа к бабуле. Она вцепилась в мою руку старческими пальцами, прищурилась еще сильнее и всмотрелась в изображение. — Видела его, охламона! — выдала свой вердикт, и я с облегчением выдохнула. Но, похоже, рано. — Он тут и есть предводитель гулянок! Девки голышом, он средь них. А как я ему пригрозила милицией, он меня в квартиру впихнул! Кошке моей хвост прищемил, похабник! Я поспешно высвободила руку и отступила в сторону лифтового холла. Сейчас мне не хотелось ни протестовать, ни доказывать старушке, что все не так, как она говорит. Похоже, я и впрямь стояла на пороге множества открытий, которые кардинально изменят мое представление о собственном муже. — До свидания, — пролепетала я, после чего пулей выбежала из общего коридора. Мне предстояло принять очень важное решение, и я уже знала, в чем именно нуждаюсь. В жизни врозь с Никитой как минимум. В том, чтобы начать заниматься своей жизнью и своим будущим. Ради себя и моего ребенка. И в том, чтобы в итоге перестать быть женой Никиты Вознесенского. Однако с последним пунктом все было не так просто. Я не знала, как отреагирует Ник, когда я озвучу ему, что хочу развода. Вернее, я примерно представляла себе его реакцию и это меня пугало. Да и семья Вознесенских наверняка будет совсем не рада подобному исходу. Но я ведь не была их рабыней и имела право выбирать, как мне жить дальше, не так ли? И даже если ребенок зачат от Ника, мы просто можем воспитывать его не будучи семейной парой. Эти мысли успокоили меня, хотя, я понимала, что в них есть нотки самообмана. Бросив в тележку упаковку фетучини, я собралась домой. За те дни, что провела в одиночестве, успела записать несколько видео того, как готовила по рецептам. У меня имелось огромное желание попробовать вести свой кулинарный блог, но я не представляла, как на это отреагирует Никита. Хотя, кому я лгала? Я знала — он придет в бешенство, когда ему доложат о том, что его жена «засветилась» на экранах видеохостинга. В общем и целом, пока я не решу вопрос с нашей дальнейшей совместной жизнью, такие шаги предпринимать нельзя. Вернувшись домой, я разобрала пакеты с продуктами, параллельно продумывая, как посвящу вечер освоению нового рецепта. В планах было столько всего интересного, включая идеи о собственном ресторанчике, что я буквально жила этими мыслями. Когда все покупки были разложены, я взяла телефон и набрала номер свекрови. С тех пор, как мы виделись в последний раз, я пыталась дозвониться до Ольги Станиславовны трижды, но она ни разу не ответила на мой звонок. С одной стороны — это успокаивало. Случись что с Сашей за эти дни, мне бы обязательно сообщили, а не молчали. С другой — без новостей об Алексе было как-то тревожно, а ехать самой в больницу пока не представлялось возможным. Там вполне можно было встретить Никиту, да и чем я могла помочь, пока Саша был без сознания, не знала. Я собиралась отправиться в душ, когда раздался звонок в дверь. Нахмурившись, посмотрела на часы, гадая, кто мог ко мне приехать днем. Это явно был не Ник, он не уставал повторять, что работает допоздна, не покладая рук. Взглянув в глазок, я обнаружила за дверью незнакомку. Еще одна соседка? Вряд ли. Открыв незваной гостье, сразу опешила. Ею оказалась невысокая блондинка, которая прошла в квартиру с таким видом, словно была здесь как минимум хозяйкой. Я только в сторону отступила, скорее инстинктивно, чем осознанно, а девица уже осматривалась, хмыкая каждый раз, как ее взгляд натыкался на мои вещи. — Я Лиля, — снизошла она до меня через полминуты. — Можем поговорить? — На какую тему? — вскинула я бровь. Сложила руки на груди и добавила: — Я Мира. — Угу. Я в курсе, как тебя звать. Пойдем. И Лиля направилась в гостиную, как будто это она здесь жила, а не я. — Вообще-то у меня принято разуваться, — сказала я, пройдя следом за ней. Лиля уже сидела на диване, закинув ногу на ногу. На ней красовались высокие сапоги на шпильке, а весь образ больше бы подошел дорогостоящей путане, а не обычной девушке. — А я ведь здесь жила, — сказала она, склонив голову набок. Я застыла на месте, но все же быстро пришла в себя и опустилась на стул напротив. Может, бабуля не зря говорила о некой Анне, и Никита купил эту квартиру не так давно? — Хорошо, — кивнула я, не удержавшись от улыбки. — Но теперь здесь живу я. — Чему я очень удивлена, — пожала плечами Лиля. — Не думала, что Никки привезет сюда свою жену. Я отшатнулась, словно на меня только что выплеснули ведро ледяной воды. Это ее «Никки» звучало так, как будто мой муж был ей близок. — Почему Никита не может привезти свою жену в свою квартиру? — сделав акцент на принадлежности Нику, ответила я вопросом на вопрос. На это Лиля запрокинула голову и рассмеялась противным дребезжащим смехом. Я чувствовала себя так, как будто сидела на еже. Эта же женщина напротив ощущала себя здесь как у себя дома, в отличие от меня. — Потому что он снимал ее для меня, — отсмеявшись, проговорила Лиля. — А сейчас — снимает для жены. Хотя, я была уверена, что свою распрекрасную Миру Никки поселит как минимум во дворце. Вцепившись пальцами в стул, я сделала глубокий вдох. По-хорошему, нужно было выгнать девицу ко всем чертям, а потом потребовать у Никиты объяснений. Устроить ему такой скандал, который он бы запомнил на всю жизнь. И естественно, в этой его жизни впоследствии меня не будет. Но я хотела подробностей… хотела понимать, насколько глупой и доверчивой была все это время. И Лиля станет для этих знаний идеальным источником. — Ну, вот видишь, как нам с тобой обеим не повезло, — натянув улыбку на лицо, ответила я. Насмешливо-надменное выражение тут же исчезло с лица Лили, теперь она смотрела на меня с прищуром, как будто начала подозревать неладное. — Ну, не повезло здесь только тебе, — хмыкнула она, правда, уверенности в ее голосе поубавилось. — Могла жить во дворце, а живешь в арендованной квартире. — В которой, ко всему, муж еще и гулянки устраивал, — закивала я, продолжая улыбаться. Только теперь мне совсем не нужно было заставлять себя делать вид, что мне весело. Я действительно испытывала именно это чувство. — Да, устраивал. И спал здесь, вот на этом самом диване, вовсе не с женой, — похлопав рядом с собой ладонью, проговорила Лиля. — Кстати, не удивлюсь, если тут и был зачат наш с ним ребенок. Нет… это уже было за гранью. И как я ни старалась, выдержать и дальше ту роль, которую выбрала в качестве самозащиты, мне это сделать не удалось. — Никита сказал, что сам тебе во всем признается, но время идет… скоро пузо начнет расти, — вздохнула Лиля. — А воз и ныне там. Я огромным усилием воли удержала себя от машинального жеста, по которому бы любовница Ника тут же догадалась о том, что беременна здесь не только она. — А чего ты ожидаешь? Развода Никиты? — уточнила я с невеселым смешком. — Нет. Глупая, конечно, нет, — рассмеялась Лиля. — Где невинная Мира, а где я? — фыркнула она. Мда уж… оказывается, моя невинность до брака стала достоянием общественности. Фу, мерзость. — Я просто хочу, чтобы Никки уделял мне и нашему ребенку достаточно времени. А без того, чтобы признаться тебе во всем, этого сделать не получится. Поэтому я здесь. У вас ведь тоже дети когда-то будут. Хочу, чтобы моему ребенку тоже доставалось достаточно внимания. Она говорила так спокойно об этих ужасающих вещах, что я почувствовала, что меня сейчас стошнит. От омерзения к тому, что со мной сотворил Никита. В какое унизительное положение поставил своим бесконечным враньем. — Ну, я считаю, что здесь никаких проблем не будет, — повела я плечами. — На мой взгляд вы с Никитой прекрасно подходите друг другу. И пока у нас с ним нет детей, думаю, самое время тебе его забрать себе. Как переходящее знамя, так сказать. Ну, или приз. Думай о Никки как хочешь. Я говорила эти слова, а самой мне казалось, что произносит их кто-то другой. Совсем не я. — Что? — брови Лили поползли вверх, а глаза округлились настолько, что мне показалось, будто они вот-вот выпадут из орбит. — То, что слышала, — отрезала я, поднимаясь на ноги. — А теперь — на выход. Она поняла все без лишних слов. Вскочила с дивана, заспешила в указанном направлении. И просто вышла, оставив после себя шлейф тяжелых, противных духов. Я заперла дверь, постояла в прихожей, делая короткие, но глубокие вдохи, чтобы хоть как-то прийти в себя. После чего вихрем промчалась в спальню, где схватила сумки и стала пихать в них вещи. Хотелось хохотать во всю силу легких. В который раз за последние недели я, словно неприкаянная, пакую свои пожитки? Уже и со счета сбилась… «Все не такое, каким кажется… Нам нужно поговорить». Отбросив прочь все мысли, связанные с Никитой, я сосредоточилась на Саше. Мне нужно было его выслушать… срочно! И я теперь была охвачена безумной идеей — мчаться в реанимацию, прийти к Алексу, требовать, угрожать, умолять… лишь бы только он пришел наконец в себя. Потому что без него я попросту погибну… И причиной тому — малыш, которого я носила. Одна бы я точно справилась, черт бы все побрал! Бросив сумки в прихожей и оставив при этом часть вещей в этой ужасной квартире, я быстро обулась, надела куртку, распахнула дверь… И застыла на месте. На меня с легким удивлением в темных глазах смотрел Саша, который как раз занес руку для того, чтобы нажать кнопку звонка. Я с облегчением выдохнула и, покосившись на сумки, пролепетала: — Привет… а я как раз собиралась к тебе… Часть 24. Александр — Вот как? — взметнул я брови на слова Миры, которыми она меня встретила. Мое удивление было более, чем искренним. Мы обменялись взглядами — странными, ищущими, словно каждый ожидал, что скажет другой. Эту задачу я в итоге взял на себя. — А я-то думал, что меня погонят прямо с порога, — заметил с усмешкой. — Поэтому решил взять твои вещи в заложники, чтобы шантажом заставить меня впустить. Я кивнул на коробку в своих руках и пояснил: — Я заезжал в особняк и нашел ее там. Подумал, может в ней что-то нужное для тебя. — Спасибо… — пробормотала Мира, явно не зная, что еще сказать и сделать. Зато у меня была просто уйма того, что хотел с ней обсудить. И что хотел сделать — тоже. До этой минуты даже не подозревал, насколько мне ее не хватало. Пока не видел — казалось, могу обмануть себя относительно того, что чувствую, зарыть поглубже непрошеные, нежеланные эмоции. Но сейчас было невыносимо трудно стоять с ней рядом, вдыхать тонкий аромат духов и держать себя в руках, в то время как все, чего хотелось — отбросить лишнее и прижать эту женщину к себе. И целовать — пока не кончится воздух, а лучше — вообще до конца жизни. Но она мне не принадлежала. И что хуже всего — не хотела принадлежать. И все же я протянул руку, чтобы убрать с ее лица упавший на лоб локон. Накрутил его на палец и чувствительно потянул — так, что это вынудило Миру посмотреть мне в глаза. И от этого взгляда словно в пропасть полетел, не желая, впрочем спасаться. Не отводя глаз, усмехнулся и охрипшим голосом заметил: — Я, конечно, очень рад, что ты наконец созрела для того, чтобы ко мне переехать, но может сначала поговорим? Она кивнула и я отодвинул ее сумки с порога и уверенно прошел в квартиру. Окинул обстановку быстрым взглядом — настоящая дыра. Но в положении малыша Никки было просто удивительно, что его до сих пор не поперли даже отсюда. Моментально оценив состояние Миры, которая потерянно стояла на одном месте, я взял все на себя. Прошел на кухню, достал из шкафчика чай и включил чайник. — Как ты меня нашел? — поинтересовалась Мира, входя следом за мной. Я оглянулся на нее и хмыкнул: — Это было нетрудно. Твоя подруга — просто бесценный кладезь информации… и порой весьма интересной. Она непонимающе нахмурилась. Это был отличный момент, чтобы задать самый главный вопрос, но кое-что меня останавливало. А именно — то, что Мира была явно не в порядке. — Что-то случилось? — спросил я, беря ее за руки и бережно усаживая на стул. — Не хочу об этом говорить, — ответила она, следя глазами за тем, как я завариваю чай и кладу в ее чашку сахар. — Откуда ты знаешь, сколько сахара нужно? — спросила Мира, когда я поставил перед ней дымящийся напиток. — Ну, мы же все-таки жили вместе, милая, — издал я смешок. — Так что я запомнил. — Понятно. — Что ж… — протянул я, устраиваясь рядом. — О себе ты говорить не хочешь, а о чем хочешь? Она задумчиво поводила ложкой, размешивая давно растаявший сахар, и сказала: — Хочу узнать твою версию того… что произошло. — Для статистики или мои показания тоже будут учтены судом? — хмыкнул я. — Саша!.. — Заметь, только тебе позволено называть меня так, — вкрадчиво заметил я. — Цени. — Ты мне расскажешь все или нет? Я потер подбородок, обдумывая ее вопрос и наконец сказал: — Расскажу. Но не все. Несколько месяцев назад В офисных помещениях отцовской фирмы, расположившейся на трех этажах самого престижного бизнес-центра, свет горел в одном-единственном кабинете. Он пробивался тонкой, едва заметной полоской из-под двери и что-то мне подсказывало — тот, кто там находился, вовсе не хотел, чтобы его застали. Впрочем, я прекрасно догадывался, кто именно там был и что делал. Было несложно сложить дважды два и предугадать его следующий шаг. Тихо приоткрыв дверь, я наблюдал, как Ник изымает из шкафа с бухгалтерией одни бумаги и кладет на их место другие. Прежде, чем заявить о своем приходе, я достал телефон и, включив вспышку, сделал фото. Брат вздрогнул и испуганно обернулся, давая мне возможность сделать еще пару отличных кадров. — Ты прекрасно получился, малыш Никки, — насмешливо заметил я и сделал несколько быстрых шагов, чтобы перехватить из рук брата бумаги. Хватило пары взглядов, чтобы понять — он подменял истинные финансовые отчеты поддельными, что полностью переворачивало картину положения в фирме папаши. — Обворовываешь папочку, братец, как же так? — рассмеялся я. — Сначала разбазарил все свое имущество, теперь добрался до фирмы… ай-яй-яй, малыш Никки, да ты, никак, в том самом месте что пониже поясницы? — Тебе никто не поверит! — огрызнулся он, наконец придя в себя. — А этого и не требуется, — ухмыльнулся я. — Хватит и анонимной наводки, чтобы папаша начал проверку. А тут такое… — Чего ты хочешь, мразь?! — сорвался Ник, прекрасно сознавая, что загнан в угол. — Дай-ка подумать… — протянул я, устраиваясь в кресле и закидывая ноги на стол. — Я хочу… первую брачную ночь с твоей невестой. — Чтоооо?! — буквально взревел близнец. — Тише, тише, малыш Никки, мы же не хотим, чтобы к нам присоединился кто-то еще? — Ты не получишь Миру! — угрожающе прошипел он. — А я думаю, что получу, — хмыкнул в ответ, кивая на телефон с фото. — Какого черта тебе от нее надо?! — Кровь за кровь, малыш Никки, — ответил я, впрочем, уже безо всякой насмешки. Встав на ноги, я подался к брату и задумчиво протянул: — Впрочем, предлагаю тебе игру, братец. Если Мира поймет, что с ней не ты — я отступлю, ведь я не ты, малыш Никки, чтобы навязываться даме против ее воли. Но если она не узнает, что с ней другой, эта ночь будет принадлежать мне. — Ты рехнулся! — А ты — попал. Так что каков твой положительный ответ? — уточнил я с усмешкой. Ответом был лишь его беспомощный и оттого еще более злобный взгляд. Нет, я не рассказал Мире и половины того, что тогда произошло. Только самый конец, самую суть. — Значит, вы все же на меня поспорили, — безжизненным голосом заметила она, словно ожидала, что я скажу нечто, что сможет меня обелить и теперь была крайне разочарована. — Суть совсем не в этом, — выдохнул я, поднимаясь на ноги и отходя к окну. Смотреть на Миру и понимать, что оказался, по большому счету, не лучше брата, было невыносимо. — А в чем она? — издала Мира нервный смешок. — Чем ты его шантажировал? Что он тебе сделал?! — Я не могу ответить на первый вопрос, — произнес размеренно. — Не потому, что кого-то выгораживаю, а потому, что хочу наказать. — Наказать… отомстить… — рассмеялась Мира, но в смехе ее звучала такая горечь, что практически прожигала меня насквозь. — А кроме этого ты хочешь хоть чего-то?! Я резко повернулся к ней. Сократил расстояние между нами и, протянув руки, рывком поднял ее со стула. Глядя прямо в глаза, отчеканил: — Долгие годы — не хотел. А теперь… тебя хочу. Склонившись к ней, я захватил ее губы, грубо, почти до боли прикусывая их, втягивая в свой рот, жадно посасывая. Желая ощутить себя настолько живым, каким был только с ней. Она всхлипнула, попыталась меня оттолкнуть, но это казалось подобным смерти. Она была мне нужна. Еще хотя бы несколько мгновений. Я обхватил ее затылок, углубляя поцелуй, проникая языком в рот. Я захватывал его миллиметр за миллиметром, ощущая себя завоевателем. Диким, неудержимым, стремительным. Возбуждение окатило тело, как кипяток. Стало ясно — если я не остановлюсь сейчас, то просто не сумею себя контролировать. Мира тяжело дышала, когда я с трудом от нее оторвался и мое рваное дыхание ей вторило. — Я знаю, что ты обо мне думаешь, — прохрипел, не отрывая взгляда от ее лица. — Но в одном я был искренен — я хотел тебя. Всегда хотел. — Но ты не имел права так со мной поступать! — Не имел, — согласился я. — Но у меня были на то причины. А ты… ты поначалу казалась мне лишь пешкой. Неприметной фигурой на доске, которой я должен пожертвовать, чтобы выиграть партию. Я думал, что эта победа принесет мне покой. Но потом… — Покой от чего?! Что стоило того, чтобы так со мной поступать?! — Месть! Я хотел, чтобы ему было также больно, как мне! — Да что он сделал, в конце-то концов?! Мы оба уже почти кричали. Я смотрел на Миру, тяжело дыша и наконец процедил: — Ты не готова это услышать. — Нет, я хочу это слышать! Я имею право знать! — Зачем? Ты же мне не поверишь, Мира, — криво усмехнулся я. — Я уже не знаю, чему верить! — воскликнула она с отчаянием. — За последнее время я узнала о своем муже столько всего… — Уверена, что хочешь добавить потрясений в свою коллекцию? — Мне уже все равно! — А мне — нет, — откликнулся я глухо. — Я хочу, чтобы мне верили. Чтобы ты верила. На остальных — плевать. Мы оба замолчали. Я с запозданием вспомнил, что так и не задал того вопроса, ради которого приехал. — Я хочу знать кое-что, — произнес размеренно после паузы. — Что именно? — Ты беременна, так ведь? Глаза Миры тут же испуганно округлились. Ее лицо и жест, которым она прижала руку к животу, говорили лучше всяких слов. Я кивнул сам себе и с глухо бьющимся сердцем сказал: — Я хочу знать, кто отец. Хочу знать… спал ли с тобой Ник… после меня. Мира обхватила себя руками за плечи, сделавшись сразу совсем маленькой и беззащитной. — Я не знаю… — произнесла она так тихо, что мне пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать. — Я спала… с вами обоими. И не знаю, как теперь выяснить… чей это ребенок. Мое сердце упало. Показалось, что оно скатилось куда-то к ногам и по венам вместо крови растекся холод. Я не стал спрашивать, как и когда это произошло между ними — подобные расспросы были подобны акту мазохизма. Он касался ее — этого было достаточно. — Ясно, — заметил я ровным голосом. — И… что теперь? Она была растеряна. И это заставило меня мгновенно собраться. — А теперь… — пожал я плечами, — я отвезу тебя туда, куда ты собиралась. И могу даже не задавать лишних вопросов. Итак? — Я… не знаю, куда мне ехать, — призналась она и голос ее дрогнул, а вместе с ним — мое сердце. — В каком смысле? — Мне нужно уехать. Но я не хочу беспокоить дедушку… — Я понял, — кивнул я. — Отвезу тебя к себе за город. Можешь не возражать — если ты не захочешь сама, приставать не буду. Но это не точно, — хмыкнул я. Пройдя в прихожую, я закинул на плечо стоявшие там сумки и поднял с пола коробку, которую принес. Одно неловкое движение — и она выскользнула у меня из рук и упала на пол. Из раскрывшейся коробки вывалился потрепанный фотоальбом, а из него — выскользнуло одно фото. — Что это? — спросила Мира, подбирая фотографию. — Это не мое. Я же с ужасом смотрел на фото в ее руке. — Ты знаешь, кто это? — спросила Мира, уловив перемену в моем лице. Губы слушались с трудом, когда я поблекшим голосом ответил: — Это Лика. Моя невеста. Часть 25. Мира Я вглядывалась в снимок, который сжимала с такой силой, что побелели костяшки пальцев. С него на меня в ответ смотрела красивая девушка. Ее улыбка была жизнерадостной и такой теплой, что хотелось улыбнуться Лике в ответ. Да, Лика… невеста Саши. Именно так он и сказал. И почему вдруг я начала испытывать чувство, схожее с ревностью? Но вовсе не оно было главным. Внутри заворочалось что-то непонятное, тревожное. Как будто я уже понимала, что именно случилось с Ликой, но пока сознание блокировало эти мысли. Потому что невеста Саши и невеста Никиты — два зеркала друг для друга. Такие же, какими были сами близнецы. — Почему я никогда ее не видела рядом с тобой? — задала я, наверно, один из самых глупых вопросов, которые в принципе могли прозвучать. Саша дернулся, словно мои слова его ударили, но очень быстро пришел в себя. Сумки с глухим стуком упали на пол. Алекс же сцепил зубы и спрятал руки в карманы джинсов. Как будто говорил всем своим видом, что на этом обсуждение его невесты окончено. — Это мы обсудим позднее, — наконец подтвердил он мои мысли. — И не здесь. Я нахмурилась, но протестовать не стала. Может, Саша прав? Я попросту не готова услышать все то, что он мог мне рассказать? — А кто это? — спросила через несколько мгновений, когда выудила из коробки целый альбом. Собиралась оставить его на кухне, куда и направилась, по дороге наскоро пролистывая находку. Алекс подошел ко мне, вставая за спиной. Взглянул из-за моего плеча на фотографии девушек, обнаруженные в альбоме. Меня окутал аромат Сашиного парфюма, а от мужской близости, когда Алекс касался меня своим телом, внизу живота стало горячо. Реакция была настолько неуместной, что я до боли прикусила губу, чтобы хоть немного прийти в себя. — Наверно, своего рода трофейный каталог Никки, — хмыкнул он, и я с замиранием сердца открыла последнюю страницу. — Прекрасно. И его жена здесь во всей красе, — прошептала едва слышно. Да, в этом альбоме имелась и моя фотография и она располагалась… как раз после снимка Лили. — Ты ее знаешь? — спросил меня Саша, когда заметил мою реакцию на женщину, аромат духов которой до сих пор витал в квартире. — К сожалению, да, — подернула я плечами, захлопывая альбом и отбрасывая его от себя, словно ядовитую змею. — Это будущая супруга Никиты. И мать его будущего ребенка. Я направилась в прихожую, желая только одного — уехать как можно скорее. Если Лиля успела позвонить Нику и рассказать ему о нашем с ней знакомстве, неровен час мой почти бывший муж уже помчался сюда. — Хм… как много всего я пропустил, пока валялся на больничной койке, — с мрачным смешком констатировал Саша. Он снова взял мои сумки и теперь дожидался, пока я осмотрюсь и буду окончательно готова к тому, чтобы покинуть это «прекрасное» жилье. — Я бы с удовольствием пропустила это тоже, — призналась в ответ, после чего вышла в коридор. Мы устроились в машине Саши через несколько минут. Хорошо хоть Алекс выбрал именно способ передвижения — поездку на его мотоцикле я бы вряд ли перенесла. — Так что там с будущим новым семейством малыша Никки? — чуть насмешливо спросил Саша по прошествии десяти минут нашего путешествия в новое незнакомое мне жилище. Я оторвалась от своего занятия — все это время смотрела в окно невидящим взглядом и старалась ни о чем не думать. Взглянула на Алекса, ненадолго «залипнув» на том, как он уверенно вел машину. — Лиля приходила ко мне буквально за полчаса до тебя. Сказала, что эту квартиру Никита снимал для нее. Ну и рассказала, что она беременна, но на замужество с Ником не претендует. — Вот как? Интересно, почему? — приподнял брови Саша, словно это и впрямь было ему интересно. — Потому что Никита женат на невинной Мире, — хмыкнула я, складывая руки на груди в защитном жесте. Удивительно, но я вдруг поняла, что не испытываю ничего, что причинило бы боль, когда говорю об этом с Сашей. Напротив, мне с каждым произнесенным словом становится легче. — Знаешь, меня всегда удивляло, что себе в жены он выбрал именно тебя, — сказал вдруг Алекс, и я уже собралась возмутиться, когда он добавил: — Нет, не подумай, что ты не годишься на эту роль… напротив. Просто Ника всегда интересовали девушки вроде этой самой Лили. Ну, или Наташи твоей. Я поджала губы, чтобы не начать расспрашивать о том, какие девушки интересовали самого Сашу. Его слова «Долгие годы никого не хотел, а теперь — тебя хочу», — до сих пор рефреном звучали в памяти. И, пожалуй, сейчас я не готова была обсуждать это и дальше — уж слишком много эмоций во мне вызывали подобные беседы и сам Алекс. — Понятно, — просто ответила я, вновь отвернувшись к окну. В салоне автомобиля разлилось тягучее молчание. Мы с Сашей обсудили очень много всего, но мне казалось, что наш разговор только сильнее все запутал. — Кстати, я так и не спросила, как ты? — запоздало сообразила, поворачиваясь к Алексу и чувствуя, как в лицо бросается краска. С этими происшествиями, которые перевернули все мое существование, я напрочь забыла о том, что было в разы важнее. — Жить буду, — усмехнулся Алекс. — Так и не удалось выяснить, кто на тебя напал? Саша сильнее сжал пальцами руль. На скулах, покрытых темной щетиной, заиграли желваки. — Я на пути к тому, чтобы это выяснить, — ответил он расплывчато. — Кстати, я тоже тебя хотел спросить. Ты приезжала ко мне в больницу, когда я был в отключке? Он свернул на загородную трассу и быстро взглянул на меня. — Приезжала, — призналась я. — Это ты сказала, что будешь меня ждать? Черт! Я снова почувствовала, как на щеках вспыхивает румянец. — Да. Мы ведь так и не поговорили… ну, до сегодняшней встречи, — произнесла в ответ как можно спокойнее, хотя все внутри переворачивалось от новых ощущений. — Хорошо, — кивнул Саша и мы снова замолчали. Алекс припарковался возле высокого забора минут через десять. Вышел из машины, открыл мне дверцу, после чего вытащил из багажного отделения сумки. — Пойдем, покажу, что у меня и где, — кивнул он, подходя к воротам. Пропустил меня вперед, когда мы оказались во дворе, и я зашагала к дому. Он оказался не таким огромным, как особняк Вознесенских, но отделан был с гораздо большим вкусом. И, как бы странно это ни звучало, на все сто подходил Саше. — Еды нет, но можешь заказать что-нибудь. Здесь не так далеко ресторан, привезут быстро и вкусное, — сказал Алекс, когда мы с ним прошли в просторный холл. — Ты здесь не живешь? — спросила я, разувшись. Осмотрела холл, прошла в гостиную. Саша следовал за мной, так и не сняв обуви. — Нет. Или хочешь, чтобы я с тобой остался? В его голосе были хрипловатые чувственные нотки, от которых по спине моей прошла горячая волна. — Я справлюсь… одна, — заверила в ответ приглушенно, стараясь не смотреть на Алекса. — А такси сюда ведь можно вызвать? — Сегодня? — уточнил Саша. — Если тебе куда-то нужно, я отвезу. Я помотала головой. Этот бесконечный день собиралась провести в тишине и покое. — Нет, завтра хочу к врачу. — Что-то случилось? Теперь уже Алекс задал вопрос с явственно звучащей в нем тревогой. Я повернулась к Саше и пожала плечами. — Ничего не случилось. Обычный осмотр в моем положении. Мы стояли друг напротив друга, и я тонула во взгляде Алекса. Могло статься, что я носила под сердцем его ребенка, но как он бы отреагировал на это, если бы вдруг оказалось, что после нашей ночи я забеременела, не знала. Да и глупым было сейчас задавать подобные вопросы. — Ясно, — кивнул Саша через несколько мгновений. — Тогда я домой. Завтра приеду за тобой и отвезу к врачу, — проговорил, разворачиваясь, чтобы уйти. Я могла сказать ему, чтобы он не приезжал. Что я справлюсь сама и со всем. Но не стала этого делать, потому что мне хотелось завтра вновь увидеть Алекса. И я не собиралась лишать себя этой возможности. — Саш! — окликнула я его прежде, чем он вышел из дома. — Да? — мгновенно повернулся он ко мне. — О моей беременности знают только два человека, помимо меня самой и моего врача. Это Наташа и вот теперь ты… — проговорила я тихо. — И хочу, чтобы пока все так и оставалось. Саша свел брови, но расспрашивать меня о причинах такого моего решения не стал. — Хорошо. Я понял. Если Ник узнает о возможном отцовстве, то вовсе не от меня, — сказал он веско, после чего отвернулся и быстрым шагом направился к выходу. А через мгновение дверь за ним захлопнулась и я осталась наедине с сонмом своих мыслей, которых, казалось, моя голова просто неспособна вместить. Часть 26. Александр Уезжая от Миры, я прихватил кое-что с собой. Кое-что, помимо десятка причин для размышлений. Старый потрепанный фотоальбом. С совершенно неприметной обложкой, за которую не тянет заглянуть. Альбом, что, на первый взгляд, был лишь сборищем экспонатов ловеласа. Но что-то меня в нем настораживало, что-то беспокоило. Плеснув себе в бокал «успокоительного», что так приятно холодило руку, я устроился в любимом кресле у панорамного окна, за которым открывался вид на ночной город. Помедлив, со свистящим вздохом, выдающим, сколько сил мне это стоило, я открыл альбом. И мне в глаза сразу кинулось — в правом нижнем углу фотографий девушек стоял маленький крестик. Особая пометка? Я пролистал альбом дальше — крестик стоял на каждом фото. Дойдя до Лики, зажмурился. Какой же живой она была на этом снимке! Казалось — я могу коснуться ее пальцами и почувствовать ответное тепло. Жалкий самообман. Пролистав в самый конец, я с замершим сердцем посмотрел на фотографию Миры. На ней единственной не было никакой пометки. Что это могло означать? Он всего лишь спал с этими женщинами и просто не успел пометить и свою жену в том числе? Удивительно — сейчас я думал о том, что он с ней делал в постели, как-то отстраненно. Каким-то пятым чувством знал, что что-то упускаю. А что, если это не просто трофеи Ника? Если он сделал такое с Ликой, мог сделать и со всеми остальными. Что, если это — список его жертв? Мира упоминала имя какой-то несчастной, беременной от братца. Как же ее? Лида? Лиза? Лиля? Нужно будет спросить об этом снова. Следующая мысль заставила меня похолодеть. А нормально ли эта сволочь обращалась с Мирой? Господи, как я вообще допустил, чтобы она с ним осталась наедине? Стоило все рассказать. Поверит она или нет — не так уж и важно. Ей стоило знать, что ей могло что-то угрожать. Именно так, в прошедшем времени. Потому что будь я проклят, если он подойдет к ней еще хоть раз! И неважно, чьей она была по закону женой. Она — моя. — Саша? — удивилась Мира, открывая мне дверь. Я приехал прямо с утра, отложив все дела в компании на вторую половину дня. Желание поехать с Мирой к врачу казалось чем-то простым и естественным. — Не разбудил? — уточнил, проходя в дом. — В любом случае, я взял с собой откуп — пончики и кофе. Надеюсь, ты любишь пончики. — Люблю, — улыбнулась она и я снова залип взглядом на ее улыбке. Такая добрая, такая светлая… Нет, она ничуть не напоминала Лику. И я в ней не искал того, кого потерял. Я искал в ней свое спасение, свою надежду на будущее. То будущее, которое еще недавно видел пустым и одиноким. — Но все же зачем ты тут? — отвлек меня от размышлений голос Миры. — Как зачем? — взметнул я вверх брови. — Я здесь для того, чтобы поехать с тобой к врачу. На ее лице мелькнуло какое-то странное выражение. Поначалу — облегчение, а потом — неясное беспокойство, сменившееся неловкостью. — Ты уверен, что хочешь этого? — уточнила она после паузы. — Ведь это может оказаться не твой… ребенок. — А может, и мой, — пожал я плечами. — Я предпочитаю жалеть о том, что сделал, нежели о том, чего не сделал, Мира. — Ладно, — кивнула она. — Тогда по кофе и выезжаем? И я просто кивнул, наслаждаясь этим, казалось бы, таким простым и обыденным моментом. Таким ценным. Когда мы выехали по направлению к городу, некоторое время в салоне стояла тишина. Мира смотрела в окно, о чем-то задумавшись. Я — размышлял о том, как лучше подойти к вопросу, который меня беспокоил. В конечном итоге просто сказал: — Разрешишь спросить кое-что? Она повернулась ко мне с улыбкой. Упрямый локон, в котором путалось утреннее солнце, снова упал ей на лоб. В этом свете она казалась такой юной, такой нежной, такой… неиспорченной, что от этого замирало сердце. — Так вот для чего были кофе и пончики, — рассмеялась Мира и я хмыкнул в ответ: — Ты меня раскусила. — Ладно уж, спрашивай, — шутливо смилостивилась она. Мне не хотелось менять легкий тон нашей беседы, но выбора не было. Поджав губы, я произнес: — Не подумай, что я лезу в чужую постель и все же… Скажи, когда Ник… когда вы с ним были близки, он… не был с тобой груб? Ни к чему тебя не принуждал? Мира нахмурилась с выражением такого непонимания, что отчасти мне стало легче. Отчасти — потому что и сейчас подкатывала тошнота от мысли, что она ему принадлежала. — Ничего такого, что мне бы не понравилось, — наконец сказала Мира размеренно. — Почему ты спросил? Можно было уйти от ответа, сказав что-то нейтральное, но я не стал. Мне ли было не знать, на что способен мой собственный брат? И я не имел права не предупредить ее об этом. — Меня беспокоит тот альбом, — признался глухо. — Почему? — Потому, что… Лика была с ним не по своей воле. — Что? — непонимающе моргнула Мира. Я тяжело вздохнул, готовый к тому, что она отнесется к моим следующим словам с недоверием. Или даже гневом. — Ник ее изнасиловал, Мира. Повисла тишина. Я с силой вцепился руль, пытаясь подавить собственные эмоции, что нахлынули на меня, как в первый раз. Как тогда, когда обнаружил Лику голой и рыдающей. — Как? — наконец хрипло выдавила Мира. Я нашел в себе силы криво усмехнуться: — Извини, я не спрашивал подробностей. Она ничего не ответила. Я смотрел прямо на дорогу, не поворачивая к ней головы. Не желая видеть на ее лице презрение или отрицание. После очередной паузы добавил: — Я боялся, что он мог сделать с тобой то же самое. Я не прошу верить мне, Мира, — заговорил быстрее, горячее. — Я прошу просто быть с ним осторожной. Прошу быть готовой к тому, что он на такое способен. — Что с ней теперь? — обронила Мира едва слышно. — Ничего. Она покончила с собой. Удалось сказать это ровным голосом. Тряхнув головой, я добавил: — Давай не будем об этом сейчас. Я могу рассказать тебе все, но только не теперь, ладно? И скорее почувствовал, нежели увидел, как она кивнула в ответ. Я дожидался Миру за дверью. Попытка проникнуть в святая святых, то есть в гинекологический кабинет вместе с Мирой, успехом не увенчалась. Она заверила меня, что это самый обычный осмотр. — Ну что? — вскочил я со своего места, когда дверь наконец открылась. — Все идет по плану, — улыбнулась Мира, касаясь живота. Проследив за ее жестом, я ощутил, как мои собственные пальцы покалывает от желания коснуться ее так же. Но я сдержался. — Слушай, я быстро в уборную схожу и вернусь, а ты подожди здесь, ладно? — проговорила Мира торопливо. — Конечно. Я снова опустился в кресло. Стоило отдать владельцам клиники должное — обстановка здесь была выполнена со вкусом. Никакой привычной стерильности и серости, как в обычных больницах. Коридор был просторный и светлый, обставленный по-домашнему уютной мебелью. Дверь снова распахнулась и я вскинул глаза на вышедшего из кабинета врача. Видимо, та самая Дарья Викторовна Поклонская. Она оказалась очень молодой. И для столь юной особы у нее был весьма проницательный взгляд. — А вы, наверно, Миру ждете? — расплылась она в открытой улыбке. Спохватившись, я поднялся на ноги и протянул ей руку в ответном приветствии. — Угадали, — усмехнулся привычно. — Значит, один из наших вероятных папочек, — выдала врач то, от чего по моему телу пронеслась неприятная дрожь. — Кстати, об этом, — произнес я серьезно. — Мы ведь сможем как-то установить, кто отец? — К сожалению, нет, — поправила Дарья Викторовна очки, чуть сползшие с носа, покрытого милыми веснушками. — Как я уже говорила Мире, так как прошел такой короткий срок с момента соития с обоими мужчинами… ничего поделать нельзя. А ДНК близнецов полностью идентичны, так что… Увы. Вот если бы хотя бы дня четыре отделяли одно от другого… Я понял, что почти ее не слышу. Слушаю, но не слышу. Выходило, Мира оказалась в постели законного мужа сразу после того, как была со мной. Губы дрогнули в кривой усмешке — ну а на что я рассчитывал, в самом-то деле? Ник был абсолютной паскудой, но идиотом — не до конца. Конечно, он понял, какие эмоции во мне вызывает одна лишь мысль о том, что он ее касается… — Я вернулась. Едем? — раздался рядом голос Миры. Мне не оставалось ничего иного, кроме как кивнуть: — Да, едем. Но внутри будто пропасть разверзлась. И как свести все назад — я не знал. Часть 27. Мира То, что я узнавала о Нике — от соседки, Лили и вот теперь от Саши — было ужасным. Как оказалось, я не знала о собственном муже ровным счетом ничего. А уж те отвратительные вещи, которые обнажались одна за другой, были просто убийственными… История с невестой Алекса не шла у меня из головы. Каждый раз, когда думала о несчастной Лике, к горлу подкатывала тошнота. Даже без этого знания я приняла твердое решение разойтись с Никитой, а после того, как Саша рассказал о своей невесте, мне захотелось лишь одного — как можно скорее получить свидетельство о разводе. И сделать все возможное, чтобы Ник ничего не узнал о моей беременности. Никогда. «Привет! Ты переехала? Скинешь адрес? Заеду, поболтаем», — пришло мне сообщение от Наташи в тот момент, когда я раздумывала о том, стоит ли съездить в особняк Вознесенских за оставшимися там вещами. Часть из них была дорога мне как память о родителях и я так или иначе хотела вернуть их себе. «Привет. Переехала, но пока точно не до встреч. Еду забрать вещи из дома Вознесенских. Если хочешь, подъезжай в какое-нибудь кафе поблизости». Наверно, мне не стоило ехать туда, где могла столкнуться с Ником. Впрочем, вероятность того, что он будет дома, стремилась к нулю. Этим я себя и успокаивала. И, по понятным причинам, просить Сашу съездить со мной не стала. «Окей. Я подскочу. Если освободишься раньше, падай в кафе и жди меня», — написала Ната в ответ и я начала поспешно собираться. План был предельно прост — зайти в свою бывшую спальню, собрать оставшиеся вещи и отправиться на встречу с подругой. На все про все у меня должно уйти минут двадцать от силы. А уже потом я стану решать, когда именно стоит встречаться с Ником и в какой форме доносить до него, что мы должны развестись. — Мирочка, как хорошо, что ты приехала, — тепло улыбнулась мне Ольга Станиславовна, когда я добралась до лестницы, ведущей на верхние этажи и уже было решила, что мой приезд пройдет незамеченным. — Добрый день, — поздоровалась со свекровью. — Я ненадолго, — сразу расставила все точки над «i». — Как ты? Мы давно не общались. Я пожала плечами. Свекровь сама свела все на «нет», когда перестала отвечать на мои звонки. — У меня все хорошо. А у вас? Она опустила взгляд, и я поняла, что коснулась той темы, которая Ольге Станиславовне была неприятна. — У меня… в общем, хорошо. Теперь, когда Саша в порядке… — Да. Он в порядке. Я не сразу поняла, что произнесла. Мне следовало скрывать тот факт, что мы с Алексом сейчас довольно плотно общаемся, а я почти что призналась в этом. — Ну, я звонила ему и он сказал, что вышел из больницы, — поспешно приврала я следом. Мы помолчали. Ольга Станиславовна, казалось, хочет со мной о чем-то поговорить, я же желала только одного — как можно скорее забрать вещи и уехать. — Вы с Никитой больше не вместе, да? — спросила свекровь тихо, и я едва удержалась, чтобы не рассказать ей всю правду. — Почему вы спрашиваете? — ответила вопросом на вопрос. Она вновь запнулась прежде чем продолжить наш разговор. Я же терпеливо ждала, что ответит свекровь. — К Нику приезжала девушка… ее зовут Лилия. Она сказала, что ждет ребенка от моего сына… Прекрасно. Как много всего происходило в этих стенах без моего участия. И слава богу, что правда потихоньку начала всплывать. Тем удивительнее был тот факт, что Ольга Станиславовна решила поведать мне о случившемся вот так — практически в лоб. — Я знаю Лилю, да. И знаю, что Никита скоро станет отцом ее ребенка. Мне с трудом удалось удержаться от усталой улыбки. Произнесенные слова звучали так странно, что не вызывали ничего, кроме желания рассмеяться. — А сейчас простите — мне нужно забрать вещи. Я спешу, — соврала свекрови, после чего развернулась и направилась наверх. Я и впрямь начала нервно посмеиваться, складывая в сумку все, что еще оставалось моего в этом особняке. Наверно, это какое-то проклятие постоянного сбора вещей, иначе я беспрестанное упаковывание сумок и чемоданов обозвать не могла. Испытывала ли я при этом горечь, разочарование или что-то подобное? Нет. Напротив, ощущала облегчение с каждой вещицей, отправленной в нутро внушительного Луи Виттона. Впрочем, это чувство сменилось оторопью, стоило мне услышать вкрадчивый голос, доносящийся от двери в комнату: — Ты переезжаешь? И даже не сообщила мне об этом? Резко обернувшись, я убедилась в том, что знала и так. Никита собственной персоной. Теперь я могла различить их с Сашей по голосу, даже не видя близнецов воочию. — Думаю, что ни мне, ни тебе это не нужно, — подернула плечами как можно беззаботнее, хотя внутри все сковало оцепенением. Я машинально нашла глазами сумочку с лежащим в ней телефоном. Так, на всякий случай. — Почему же? — удивился Ник, зашел в комнату и закрыл за собой дверь. Я рвано выдохнула, надеясь, что мое истинное состояние Никита не заметил. — Потому что у каждого из нас теперь своя жизнь. У меня в одиночестве, у тебя — счастливая с Лилей. Не удержавшись, я взглянула на мужа. Он устроился на подлокотнике кресла, стоящего возле выхода из комнаты, сложил руки на груди и теперь наблюдал за мной. — С Лилей? — нахмурил Ник брови. — Кто это такая, черт бы все побрал? Я мысленно зааплодировала. Актерским талантом господь Никиту не обделил. — Это та девушка, для которой ты снимал квартиру. После этого в это жилье ты привел меня. Девушку зовут Лиля. Она, кстати, не говорила тебе, что ждет ребенка, отцом которого являешься ты? Застегнув сумку, я наскоро осмотрелась. Мне предстояло самое сложное — взять вещи и попытаться выйти из комнаты. — Я не знаю никакой Лили, маленькая, — покачал головой Никита. — А если тебе кто-то что-то наговорил… мне очень жаль, что ты поверила. — Я поверила, — эхом откликнулась я. — Особенно когда обнаружила твой альбом. Мне мгновенно стало понятно, что я попала в цель. Никита дернулся, судорожно сглотнул… а после в его глазах загорелся нехороший огонек. — Не понимаю, о чем ты, — хрипло выдохнул он, наблюдая за тем, как я надеваю сумочку и берусь за свой баул. — В нем все твои женщины. В том числе я. И Лиля. И Лика, — хотелось сказать мне, но я благоразумно промолчала. Подтверждение того, что рассказал мне Саша, не стоило возможных страшных последствий. Тем более, что я безоговорочно верила Алексу. Особенно сейчас, когда смотрела на Никиту и не могла увидеть в нем того мужчину, за которого выходила замуж. Которого любила и с которым хотела прожить до конца своих дней. — Это все Алекс да? — приглушенно выдавил из себя Ник голосом, полным ненависти. — Это он тебя накрутил? Я почти добралась до двери, когда Никита перегородил мне путь. Сердце застучало в горле с такой силой, что я потеряла возможность дышать. — Меня не нужно накручивать, — покачала я головой. — Достаточно того, что я увидела и услышала от других. Кстати твои родители знают, что я жила в съемной квартире? Они в курсе, куда делось твое жилье, о котором говорил отец? Это были риторические вопросы, которые я задавала, чтобы сбить Ника с толку. И мне это почти удалось. Он отступил, но стоило мне только взяться за ручку дверцы, как на моем предплечье сомкнулась стальная хватка. Никита с легкостью вырвал мою сумку и отбросил ту в сторону. Развернул меня лицом к себе, впечатал спиной в стену и, склонившись, процедил: — Думаешь вот так просто уйти, маленькая… дрянь? Хочешь опозорить меня, да? Развода ты не получишь. Я лучше посажу тебя на цепь как собачонку, но не отпущу, поняла? Несмотря на то, что тебя поимел мой братец и ты стала грязной потаскухой… Столько ненависти было в его голосе, столько агрессии, что меня окутал еще более жуткий страх. Я застыла, не в силах пошевелиться, а Никита все склонялся и склонялся ко мне, заслоняя собой саму возможность сделать хоть глоток воздуха. — Как же я ненавижу таких, как ты, — прошипел он, легко, но ощутимо ударив меня под подбородок, и я уже собралась закричать, когда услышала голос Наташи: — Ник, ты с ума сошел? — завопила она от двери. — Мира же беременна! Часть 28. Мира Я охнула, услышав слова подруги. Только не это… Только не правда, которую я готова была скрывать изо всех сил! — Мира — что?.. — неверяще выдохнул Никита, отступая на шаг и давая мне ту самую свободу, в которой я так остро нуждалась. Отступив к двери, я предприняла попытку выбраться из спальни, но к своему ужасу наткнулась на Виктора Сергеевича. Черт! И почему поездка, которую я себе представляла совсем иначе, вдруг превратилась в кошмар? — Что опять здесь происходит? — пророкотал свекр, оттесняя меня вглубь комнаты. Наташа, надо отдать ей должное, уже взяла мою сумку и, судя по решительному виду, планировала вызволить меня отсюда любой ценой. Однако, я очень сильно опасалась, что она сделает только хуже. — Мира наслушалась этой сумасшедшей, папа, — с горечью сказал Никита, качая головой. — И поверила ей, а не своему мужу. Под «сумасшедшей», видимо, обозначалась Лиля, имевшая несчастье спутаться с Ником. Впрочем, мне было плевать на то, о ком говорит муж. Я жаждала только одного — выбраться из этого дома, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. — Кого бы там ни наслушалась Мира, это не повод так обращаться со своей беременной женой! — вновь вступила Наташа, и я мысленно взвыла. Хоть и глупым было предполагать, что Ник не станет рассказывать родителям новости о том, что они скоро станут бабушкой и дедушкой, но я надеялась, что это произойдет без моего присутствия. — Мира беременна? — пророкотал Виктор Сергеевич, поворачиваясь ко мне всем корпусом. — Уже известно — это будет мальчик? Неизвестно даже то, от которого из ваших сыновей этот малыш! — хотелось выкрикнуть мне, но я сдержалась. — Это будут девочки. Двойняшки, — отрезала я и, воспользовавшись тем, что свекр и Никита превратились в два соляных столпа, юркнула в сторону двери. — И будьте добры, Виктор Сергеевич, донесите до вашего старшего сына, что мне в моем положении нужен только покой. На эту тираду ушли последние силы. По ступеням лестницы я сбегала, спотыкаясь на каждом шагу. Следом шла Наташа, прихватившая мою сумку. — Мирочка, я напрочь не понимаю, что происходит! — посетовала Ольга Станиславовна, дожидавшаяся меня внизу. — Я тоже, — ответила свекрови, после чего мы с Наташей буквально промчались мимо и устремились к выходу. Пришла в себя я только оказавшись в кафе и выпив залпом чашку теплого травяного чая с мелиссой. Пока направлялись сюда в такси — обе молчали. Да и обсуждать, по сути, было нечего. Все самое страшное случилось, теперь мне нужно было как-то с этим жить. — Прости, Мир… — тихо сказала Наташа, положив холодные пальцы поверх моей ладони. — Я как увидела, что этот урод тебя бьет, уже и думать ни о чем не могла. — Что сделано, то сделано, — пожала я плечами, высвобождая руку. Обхватила ею остывшую чашку в бесплодной попытке согреться. — Буду разбираться с тем, что есть. — А что там за история с сумасшедшей? Кого Никита имел ввиду? Я взглянула на Нату, пытаясь по ее лицу прочесть истинные эмоции, которые владели ею в этот момент. Нехорошая тревога поселилась внутри и была связана с тем, что произошло в особняке Вознесенских. — Сначала ответь, почему ты поехала в мой бывший дом, а не в кафе, как договаривались, — потребовала я у подруги. Наташа пожала плечами и произнесла совершенно спокойным и ровным тоном: — Я добралась быстрее, чем ожидала. Решила, что ты еще на месте, захотела помочь тебе с вещами. Кстати, я звонила, но ты не ответила. Я вынула телефон из сумочки. Так и было — пропущенный вызов от Наты и несколько — от Саши. Черт… — Прости, я с этим всем сама не своя, — пожаловалась подруге. Потерла виски, пытаясь хоть отчасти обрести здравый рассудок, который мне отказывал. — Ничего, — заверила меня Ната. — Так что за сумасшедшая-то? — повторила она свой вопрос. Последнее, чего мне сейчас хотелось — вновь погружаться в то, что я желала бы просто забыть и никогда не вспоминать. Но, пожалуй, мне и самой будет нелишним разложить все по полочкам и лишний раз убедиться, что мне это не привиделось. — Никита меня обманывал все это время. Ты была права по поводу элитного жилья… та квартира оказалась съемной. Ната нахмурилась. — Зачем ему снимать квартиру? Я думала, у семейства Вознесенских с деньгами все более чем хорошо. — Я не знаю, Наташ, — призналась в ответ. — Может, у Ника и нехорошо. А может, снимал по старой памяти. Невесело усмехнувшись, я взяла телефон и пока Ната переваривала сказанное, быстро напечатала Саше: «Я сейчас в кафе, что-то срочное?» — По старой памяти? — не поняла подруга, отпивая глоток капучино. — Да. Как оказалось, у Никиты я не одна такая прекрасная была. В тот день, когда я переезжала из квартиры, ко мне заявилась некая Лиля. Сказала, что она проживала там с Никитой… ну или не с ним… — поморщилась я. — Но он был там частым гостем. Настолько частым, что она теперь носит его ребенка. Наташа округлила глаза и откинулась на спинку стула. — Вот это да, — выдохнула она с неверием в голосе. — Выходит, у Никитоса теперь будет аж двое детей. Или, погоди-ка… трое? — Почему трое? — не сразу поняла я. Телефон моргнул, оповещая о входящем сообщении. «Заехать за тобой? Скинь адрес», — прочла я, и мои губы тронула улыбка. «Нет, спасибо. Я не знаю, как долго мы просидим». — Ну, ты сказала, что у тебя будут девочки-близняшки, — пояснила Ната, и вдруг перевела разговор: — Кому ты там все пишешь? М? В ее голосе не было каких-то подозрительных ноток, но мне, вопреки здравому смыслу, захотелось спрятать телефон, чтобы только ни одна живая душа не стала свидетелем моей, вполне невинной, переписки с Сашей. Потому что это было только мое. — Да так, просто пишу, — отмахнулась я. — А по поводу девочек, я солгала. Ребенок будет один, а пол пока мне не сказали. — Понятноооо, — протянула Ната. — Но вообще все это странно. — Что именно? — не сразу поняла я. — Да то, что Ник вроде как врал. Мне казалось, он так тебя любит. А ты — его. Когда увидела, как он тебя лупасит, у меня шок был размером со вселенную! Ты с ним останешься после этого? В тоне Наташи засквозили странные нотки. Вроде как она пыталась придать своему голосу равнодушия, но ей это не особо удавалось. Ко всему, мне отчетливо послышалась плохо скрываемая… тревога. «Ты с Наташей?» — прочла я сообщение от Саши, на которое быстро ответила: «Да. Приеду домой — позвоню и кое-что расскажу». Домой. Да, я инстинктивно так и написала — домой. Видимо, потому, что в коттедже Саши и чувствовала себя именно так — дома. — Нет, Нат. Я с ним разведусь в любом случае. Это дело решенное и займусь я разводом в самое ближайшее время. Сделав глубокий вдох, я быстро прибавила, не дожидаясь дальнейших расспросов: — И давай о чем-нибудь приятном. Мне сейчас совсем не хочется волноваться. Наташа покосилась на мой телефон, на который пришло еще одно сообщение, после чего все же перевела тему: — Давай. Тут Надька Дементьева такоооое выдала! И я полностью сосредоточилась на рассказе о Наде. Часть 29. Алекс — Ты? Я удивленно отступил от двери, за которой обнаружилась моя мать собственной персоной. И как только она вообще меня застала? Я заехал в свою городскую квартиру буквально впопыхах — торопился оказаться дома до того, как вернется Мира. Дома… странно, у меня ведь его никогда, настоящего, не было. Сначала — четыре стены ада, потом — просто место, куда приезжал ночевать. А вот теперь, когда была Мира… было так легко называть домом то место, где находилась она. То место, что и она сама называла так. — У меня нет времени, — холодно сказал матери, не торопясь пропускать ее в квартиру. Она молитвенно сложила руки, глядя на меня с такой мольбой, что растаял бы и камень. — Мы так и не поговорили после того, как тебя выписали… — начала она. — Я просто хотела… Я обреченно вздохнул, распахивая дверь шире и приглашая жестом ее пройти. — Что ты хотела? — спросил уже мягче. — Я хотела… попросить у тебя прощения. Все то время, что ты лежал там, в реанимации, я молилась, чтобы у меня была возможность сказать тебе это… Она говорила искренне — я видел это. Но как реагировать на услышанное — не знал. — Ну что ж, считай, что сказала, — передернул я плечами. — Это все? — Так ты… простишь? Я задумчиво посмотрел на нее. Какой я знал ее всю жизнь? Дрожащей от страха перед отцом, холодной и отстраненной со мной и ласковой с Ником. Я усмехнулся: — Знаешь, за что я не могу тебя простить? Не за то, что ты не любила меня… — Это неправда! — отчаянно прервала она. — Правда, — покачал я головой. — Но я не могу простить не это. Я не могу простить, что все мое детство — это сплошной страх, что однажды он убьет тебя. Ударит в очередной раз и — убьет. Она вздрогнула. Расплакалась. Ухоженные руки, ничуть не выдававшие возраст, тряслись, как и хрупкие плечи. — У меня не было выбора! — дрожащим, дребезжащим голосом проговорила мать. — Я ничего не могла сделать, иначе бы он просто отобрал вас у меня! Впервые за прошедшие годы я посмотрел на нее иначе. Как можно судить, что пережил другой человек, не будучи в его шкуре? Имел ли я право ненавидеть ее, зная, что представляет из себя папаша? Но я никогда и не ненавидел. Злился от собственного бессилия, но не ненавидел. — Ты воспитала в итоге одного монстра и одного человека, который не знает, что такое любовь, потому что практически ее не видел, — сказал ей ровным тоном. — И кто из нас кто — совсем не так очевидно, как вы все привыкли считать. — Я знаю… — материнская рука, дрожа, приблизилась к моему лицу. Погладила по щеке той запоздалой лаской, которую я ждал все свое детство. И от которой панцирь, в который себя заковал, добровольно треснул. — Иди домой, мама, — севшим голосом сказал я. — Мне нужно ехать. — Я еще хотела тебе сказать… я решила с ним развестись. Я вздернул бровь — не издевательски, не удивленно, скорее холодно-учтиво: — Весьма своевременное решение. — Я многое переоценила там, в больнице… В голове шевельнулось слабое воспоминание — теплый дождь, текущий по моему лицу. Неужели впервые за всю жизнь мать была рядом? — Что ж, возможно и стоило загреметь в больничку ради того, чтобы ты надо мной поплакала, — усмехнулся я, но совершенно беззлобно. — Алекс! — воскликнула мать, но без того осуждения, что обычно звучало в ее голосе, когда она обращалась ко мне. Словно одним этим именем корила себя за то, что вообще меня родила. Но в этот раз все было иначе. Настолько непривычно, что казалось, будто мир встал с ног на голову. — Пошли, подкину тебя до дома, — подытожил я, отмахиваясь от накатившей неожиданно тревоги. Я с облегчением оторвался от ноутбука, за которым пытался работать, когда из прихожей донесся звук ключа, поворачивающегося в замке, а следом — уже столь хорошо знакомые шаги. Поднявшись на ноги, я направился к источнику шума. Прислонившись к стене, некоторое время исподтишка наблюдал, как Мира снимает с себя верхнюю одежду, и едва она с этим покончила, шутливо-капризным тоном заявил: — Эй, а дальше? Я надеялся на продолжение стриптиза. Она вздрогнула, испуганно вскинув голову и выражение ее лица мне совершенно не понравилось. Она боялась. Но чего или кого? Неужели меня? — Что ты тут делаешь? — выдохнула Мира, быстро придя в себя. — Жду тебя, — ответил уже серьезно. — Что случилось? Она прошла мимо меня в гостиную, обдав ароматом своих духов. И я потянулся за этим шлейфом, как примагниченный. — С чего ты взял, что что-то случилось? — поинтересовалась Мира, устроившись на диване. — Вижу по твоему лицу, — откликнулся коротко, присаживаясь перед ней на колени. — Итак? — Ник знает о ребенке, — выдохнула она, заламывая руки. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы с этим свыкнуться. Странное ощущение — будто что-то грязное и липкое коснулось того мирка, куда до этого доступ был только двоим. — Он все равно когда-нибудь узнал бы, — заметил я отстраненно. — Другой вопрос — почему ты хотела от него это скрыть? — Потому что я не знаю, кто он! — вырвалось у нее. — И на что способен… — Я тебе скажу, на что, — пожал я плечами. — Он способен только гадить исподтишка. Как трусливое насекомое. Следующая мысль заставила меня насторожиться. Нахмурившись, я спросил: — А кто ему вообще сказал? — Наташа, — сглотнула Мира, отводя глаза. — Нечаянно… наверно. Я внимательно посмотрел на нее, потом осторожно заметил: — Я ни на что не намекаю, но все же… будь с ней поаккуратнее, ладно? Она неуверенно кивнула. А потом подняла на меня взгляд и я мгновенно погрузился в глубину ее глаз. Следующие слова вырвались сами собой: — Я никому не позволю тебе навредить. Веришь? Сердце подскочило к горлу, когда услышал в ответ простое: — Да. Господи, всего две буквы — а у меня внутри все перевернулось. Я смотрел на нее еще некоторое время, словно впитывал в себя ее образ, пытаясь запечатать внутри то невысказанное чувство, что сейчас стояло между нами… потом поднялся на ноги и сказал: - Ты явно устала. Я приготовлю что-нибудь на ужин, а ты отдыхай. Мира посмотрела на меня с удивлением: — Ты умеешь готовить? — Ну, я уже большой мальчик, — хмыкнул в ответ, направляясь на кухню. — Желание не умереть с голоду кое-чему учит. Некоторое время спустя Мира подошла ко мне. С любопытством заглянула в миску, в которой я мешал тесто. — Блинчики? — изумилась она. — Твое удивление мне льстит, — усмехнулся в ответ. А в следующее мгновение у меня перехватило дыхание, потому что Мира макнула палец в смесь и задумчиво облизнула с самым невинным видом. — Я бы добавила еще сахара. — Сделай так еще раз, — хрипло потребовал, глядя на нее в упор. В ее глазах вспыхнул огонек. Она послушно макнула палец в смесь и хотела поднести к губам, но я перехватил ее руку. Наклонился, пробуя языком на вкус, не отрывая при этом взгляда от ее лица. — А по-моему и так очень… сладко, — вынес свой вердикт, втянув ее палец глубже в рот. Она ахнула и я, поспешно отставив миску, поймал ее губы своими губами. Черт возьми! Даже зная, что Ник касался ее, я сам не стал желать Миру меньше ни на йоту. Даже напротив — желание затереть его следы на ее теле прошило меня всего насквозь. Я прежде и не думал, что могу быть настолько одержим какой-либо женщиной! Подхватив Миру на руки, я усадил ее на кухонный стол и, опрокинув на спину, навис сверху. Она смотрела на меня из-под полузакрытых, нетерпеливо подрагивающих ресниц, и во рту пересыхало от зрелища того, как вздымается ее грудная клетка. Сцепив пальцами одной руки ее запястья над головой, второй я задрал на ней футболку. Она вздрогнула, когда мои губы коснулись того места, где их ждали. Мира выгнулась мне навстречу, подаваясь ближе к моему рту и обхватывая меня ногами. И я понял — она испытывает то же нетерпение, что и я. Ту же потребность оказаться ближе. И весь мир растворился в ее нетерпеливых всхлипах, а затем взорвался вместе с протяжным вскриком. Я притянул ее к себе, ловя этот крик в поцелуе и, когда все закончилось, уткнулся губами в ее растрепавшиеся волосы и с хрипотцой в насмешливом голосе заметил: — Кажется, это уже становится у нас традицией… Часть 30. Мира Насколько же сладостным было погружение в водоворот удовольствия, поделенного на двоих с Сашей! Мне казалось, что я уже ощущала все это и совсем не в первую нашу ночь. То, как он меня касался, зная, где именно провести пальцами и губами, чтобы я получила такое наслаждение, от которого голова шла кругом. Ну не могли же оба брата быть настолько непохожими в жизни и идентичными в ласках? Этот вопрос не покидал меня на протяжении всего того времени, когда Саша творил со мной какие-то совершенно неземные вещи… Но он ничуть не омрачал удовольствие. Напротив, как будто понуждал меня забыть ночь с Никитой, замещая ее мыслями только об одном мужчине. — Что ты сказал? — не сразу поняла я, чуть отстраняясь. Саша невесомо провел губами по моей ключице и, отойдя, пожал плечами и принялся приводить в порядок свою одежду. — Я сказал, что это уже становится у нас традицией. Я спустилась на пол, тоже следуя примеру Алекса. В голове не укладывалось то, что он произнес. Ведь в ту ночь на кухне со мной был муж, а вовсе не Саша. Или..? — Что-то не так? — не без тревоги в голосе задал вопрос Алекс, когда я уже было собралась поднять ту тему, которая, как я уже знала, приносила Саше только неприятные ощущения. — Все так, — ответила, улыбнувшись. — Просто не совсем понимаю, о чем ты. И что за традиции. Устроившись за столом, я взглянула на Алекса, ища ответы на свои вопросы. Сначала на его лице появилось задумчивое выражение, как будто он решал сам с собой, стоит ли мне рассказывать то, чего я не знаю. Затем оно сменилось решимостью. — Дело в том, что… — Саша устроился напротив и, внимательно посмотрев на меня, сказал: — Дело в том, что мы с тобой были вместе не только в первую брачную ночь. Тогда на кухне ты тоже была со мной. Мои глаза округлились. Я вгляделась в лицо Саши, ловя на нем все те оттенки эмоций, что владели им, и были отражением моих собственных эмоций. Кто-то из двух близнецов мне лгал, и я уже не сомневалась, кто именно это был… Но тогда получалось, что не нужен был никакой тест днк, даже если бы он и способен был показать отцовство, потому что все стало ясным и без него. Я тихо рассмеялась, чувствуя такое облегчение, что оно накрыло меня с головой. Как бы ни было дальше, какие бы отношения с Сашей нас ни ждали в будущем, мой ребенок не имел к Никите никакого отношения. И от этого по телу разлилась непередаваемая легкость. — Над чем смеешься? — сдвинув брови, спросил Алекс. — Ни над чем, — покачала я головой. — Скорее, от чего. — И от чего же? Я глубоко вдохнула и взяла небольшую паузу, прежде чем сказать ту правду, которая открылась мне только что. — Только что поняла, после того, что ты сказал… Никита не имеет к моему ребенку никакого отношения. Улыбнувшись шире, особенно при виде того, как Саша еще больше нахмурился, я опять не сдержалась и рассмеялась, чувствуя себя при этом распоследней дурочкой. — Почему ты это поняла? — с осторожностью спросил Алекс, и я склонила голову набок. — Потому что у меня был только один мужчина… ты. Это прозвучало так, что у меня самой по телу пробежала дрожь. Саша же впился в мое лицо взглядом и протянул: — Ты хочешь сказать… вроде же говорила, что… — Никита сказал мне, что той ночью на кухне со мной был он! — перебила я Алекса. — А больше муж со мной в постель не ложился. Вернее… вообще не ложился, — неловко закончила я. — Черт! С губ Саши сорвался хрипловатый смешок. — Я был уверен, что Ник не упустит возможности тебя поиметь, уж прости за грубость. А все оказалось с точностью до наоборот! Он вдруг сделал неуловимое движение, подавшись ко мне и схватив меня за руку. Потянул на себя, понуждая подняться и устроиться у него на коленях. Я наклонилась, проводя губами по небритой скуле, втянула аромат Сашиного парфюма. В этот момент мне казалось, что больше ничего плохого не случится. Никогда. Теперь все было там, где ему и положено было быть — на своих местах. — Значит, малыш — мой, — сказал Алекс, аккуратно положив руку мне на живот. — И я почему-то уверен, что у нас будет девчонка. Я тепло улыбнулась, прикрывая глаза и жадно ловя каждое ощущение, что дарил мне Саша. — Мне все равно, кто у нас будет. Любить ребенка меньше от того, что он какого-то определенного пола, я уж точно не стану. Алекс запрокинул голову и посмотрел на меня с такой серьезностью, что и я мгновенно посерьезнела в ответ. — Я тоже не стану. Никогда, — заверил он меня. — А сейчас… давай уже поедим, а то я обещал тебя накормить, а сам набросился, как голодный зверь. — Ммм, мне нравится, когда ты набрасываешься на меня именно таким образом, — заверила я, но прежде, чем Саша захотел бы повторить, высвободилась и поднялась с его колен. — Хотя, ты полностью прав. Нам нужно поесть. Подойдя к плите, я включила ее, чтобы разогреть сковороду и напечь блинчиков. От фантазий о кулинарном шедевре Александра Вознесенского у меня едва ли не в прямом смысле слюнки потекли. — Теперь дело за малым, — сказал Саша, подходя ко мне со спины и проводя руками по моим плечам. — Знаю, — откликнулась я. — Довести масло до нужной температуры и… — Я не о том, — перебил меня Алекс. — Речь о Никите. Прикусив нижнюю губу, я повернулась к Саше и уточнила: — А что с ним непонятного? — В том и дело, что все понятно. Ты разведешься с ним в любом случае. Я вновь не удержалась от довольной улыбки. Особенно когда видела, как забавно хмурит брови Алекс. — Это вопрос решенный, — заверила я его. — Даже если бы ребенок был от Ника, я бы все равно с ним развелась. — И как можно скорее, — кивнул Саша. — И как можно скорее, — откликнулась я эхом. Обняв Алекса и почувствовав, как он осторожно, но крепко обнимает меня в ответ, я растворилась в мыслях о том, что теперь все так, как нужно. И что Ник больше не будет присутствовать в моей жизни ни в каком виде. Тем более, что у него имелось понимание — отцом ребенка он не может быть никаким образом. А значит, и на место рядом со мной в каком бы то ни было виде претендовать он не имел никакого права. Однако очень скоро я поняла, насколько сильно в этот момент ошибалась… Часть 31. Александр Не думал, что еще когда-нибудь в жизни смогу быть счастлив. Но именно это чувство испытывал каждый раз, когда Мира была рядом. Вот как сейчас, когда ее голова доверчиво прижималась к моему плечу, а я бережно ее обнимал. Где-то на заднем фоне работал телевизор, а в духовке готовился ужин. Жизнь, к которой уже начал привыкать. Но было в ней и кое-что еще. Чем дороже и ближе становилась ко мне Мира, тем больше набирал обороты ворочающийся внутри меня страх. Страх потерять. Страх не уберечь. Страх, что кошмар, который до конца так и не пережил, повторится снова. Знала ли Мира, что она для меня значила? Догадывалась ли, насколько трудно мне было подпустить к себе кого-то вновь? Понимала ли, что теперь, когда я позволил ей преодолеть все барьеры, ни за что не смогу от себя отпустить? Ни ее, ни нашего ребенка. Ребенка… до сих пор не верилось, что все это — на самом деле. Что этот малыш — только наш. Что никто не касался Миры до меня и уже не коснется после. — Пообещай мне кое-что, — произнес размеренно, невидящими глазами уставившись в телевизор. Мира заворочалась рядом, повернулась так, чтобы взглянуть мне в лицо. — Что? — спросила просто, без лишних вопросов и уточнений. С доверием, которого я, наверно, не заслужил, но собирался оправдать во что бы то ни стало. — Обещай, что никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не станешь видеться с Ником наедине, — откликнулся глухо. — Я и не собиралась… Я повернул голову так, чтобы поймать ее взгляд, и снова повторил: — Просто не оставайся с ним один на один. Мира, все это очень серьезно. Он опасен, практически загнан в угол, и способен абсолютно на все. А я не хочу терять еще одну беременную женщину… Последнее вырвалось у меня как-то само. Я все еще был физически здесь — в загородном доме, с женщиной, с которой желал быть, но видел перед собой уже не домашнюю обстановку, а призраков, что подступали со всех сторон. — Что ты сказал? — переспросила Мира испуганно. Я наклонился вперед, упираясь локтями в свои колени и устало растер лицо. Надо было покончить с этим — раз и навсегда. Нужно было выпустить призраков наружу и позволить исчезнуть. — Я не все тебе рассказал о Лике… После изнасилования жизнь раскололась словно на две половины — пресловутое «до» и «после». Мы не говорили о случившемся, просто пытались делать вид, что можем жить так же, как раньше. Что можем быть вместе, несмотря ни на что. Для меня, впрочем, все так и было. Но не для Лики. Изо дня в день я видел перед собой только тень той, которую знал прежде. У нее было то же лицо, та же одежда, но совсем иные глаза. Пустые, безжизненные. Но я продолжал верить, что это пройдет. Вот только ничего не мог поделать со страхом, который ходил за мной по пятам. Страхом, что однажды я войду в квартиру — а там никого нет. Страхом, что она винит во всем меня, что не сумеет справиться. И однажды так и случилось. Снова, как в тот вечер, когда нашел ее, растерзанную, на кровати, меня встретила на пороге квартиры тишина. Внутри все сразу сжалось в ожидании чего-то дурного. Даже не разуваясь, я сразу прошел в спальню и… Она лежала на постели, не двигаясь. Я быстро подскочил к ней, попытался нащупать пульс или уловить дыхание, но ни того, ни другого, не было. Рядом с кроватью валялся пузырек от таблеток, красноречивее любых слов говоривший о том, что здесь произошло. Я не помнил, как набрал номер скорой и вызвал полицию. В памяти отложилось лишь одно — мой отчаянный рев, разрывающий грудную клетку. И боль. Такая огромная, что не помещалась внутри. А еще, как отдельная кошмарная картинка — тест на беременность, валявшийся на полу в ванной комнате… Казалось, что вокруг нас с Мирой все замерло. Хотя телевизор продолжал работать, а духовка — источать аромат мяса. Но я ничего не чувствовал. Словно завис где-то на высоте, без права и на спасение, и на падение. Наконец Мира первой нарушила молчание. Спросила почти шепотом: — Это был… твой ребенок? — Нет. Я повел плечами, возвращаясь к реальности. Впился взглядом в лицо Миры, ища там спасения, и кошмарные картинки наконец отступили, освобождая разум. — Я никогда с ней не спал, — пояснил коротко. — Ребенок был последствием изнасилования и она… видимо, просто не смогла с этим жить. — Не знаю, что сказать… — тихо произнесла Мира, а я сжал ее похолодевшие руки в своих ладонях. — Ничего говорить не нужно. Просто будь осторожна. Я не хочу тебя пугать, но у меня есть основания полагать, что Ник также причастен к попытке проломить мой прекрасный череп, — усмехнулся невесело. — Не могу поверить, — издала Мира нервный смешок. — Как я могла всего этого не замечать? — Ты его любила, — пожал я плечами. И от этих слов вдруг самому сделалось горько. А что, если я для нее — всего лишь внешне идентичная замена тому человеку, в котором она разочаровалась? — Я в этом уже не уверена, — покачала Мира головой. Я же предпочел сменить тему. — Я хочу защитить тебя, Мира, во что бы то ни стало. А ты должна мне помочь и просто быть осторожной. — Ты что-то задумал? — настороженно уточнила она. Я ухмыльнулся, сверкнув на нее глазами: — Не бойся, убивать твоего мужа я не стану, хоть искушение и велико. Но вот устроить ему адскую жизнь — в моих силах. Ник не успокоится — я хорошо его знаю. А значит, его надо упечь туда, откуда он не сможет до нас достать. Десять лет назад мне нечего было противопоставить отцовским связям, а тот покрыл бы похождения своего наследника любой ценой. Но теперь… я и сам имею кое-какой вес в обществе. И я сделаю все, чтобы уничтожить Ника. Мира зябко повела плечами. — Это из-за Лики? — уточнила каким-то странным тоном, но я понял, почему она задает этот вопрос. — Это — ради нашего спокойного будущего, — ответил твердо. — А теперь… идем спать. — Лилия? Я смотрел в упор на женщину, которая открыла мне дверь. Место, где располагалось ее жилье, было ужасным. Поднимаясь по старой, местами обвалившейся лестнице, погруженной в темноту, я вынужден был констатировать, что не всякий гопник рискнул бы сунуться в этот район. А передо мной довольно бесстрашно стояла хрупкая на вид девушка. — Ты не Никита, — заметила она, приглядевшись ко мне внимательнее. — Слава Богу, нет, — усмехнулся я в ответ. — Можно войти? — Валяй, — подернула она плечами. Я вошел в тесную прихожую и осторожно прикрыл за собой дверь. Она не предложила мне пройти дальше, поэтому я сразу перешел к делу. — Полагаю, вы уже поняли, кто я, — сказал, криво улыбнувшись. — Трудно не догадаться, — фыркнула она в ответ. — Тогда начну разговор без лишних предисловий. У меня есть к вам несколько вопросов и поверьте, Лиля, в ваших интересах отвечать мне честно. Во всяком случае, если вы заинтересованы в благополучии своем и своего ребенка. — Ну, допустим, заинтересована. Чего надо-то? — настороженно произнесла она. — Подумайте, прежде чем ответить, — сказал я, внимательно изучая ее лицо. — Никита когда-нибудь совершал над вами действия, носившие насильственный характер? По испугу, мелькнувшему в ее глазах, я понял, что попал прямо в болевую точку. — Вообще-то, у таких, как я, мужики обычно и не спрашивают разрешения, чтобы залезть под юбку, — передернула она плечами. — У таких — каких? — Ну, у стриптизерш… — Это неважно, чем вы зарабатываете на жизнь. Важно, что он делал с вами. — Вы, похоже, и сами все знаете, да? — Я догадываюсь. Так изнасилование было или нет? — Было! — сорвалась неожиданно она. Потом, сделав глубокий вдох, уже более спокойно добавила: — После он сказал мне, что если буду вести себя хорошо и делать, что он скажет — он будет со мной щедрым. И какое-то время так оно и было… — Но потом он перестал давать деньги, — продолжил я. — Ну да… а теперь вот я обнаружила, что беременна. А он даже не появляется! — Что ж… у меня к вам есть предложение, Лиля, — улыбнулся я коротко в ответ. Часть 32. Мира — Мирочка, я так рада тебя видеть! Спасибо, что ты согласилась и пришла. Я выдохнула, когда окончательно убедилась в том, что вместе с Ольгой Станиславовной на встречу не приехал ее старший сын. Видеть Никиту в обозримом будущем я не желала. Свекровь же, которая по совместительству была матерью Саши, я избегать не собиралась, поэтому когда она позвонила и попросила о встрече, отказываться не стала. Лишь только озвучила условие, чтобы Ника на этом рандеву не было, на что Ольга Станиславовна согласилась тотчас. — Я тоже очень рада вас видеть, — призналась искренне. Как бы то ни было, передо мной стояла бабушка моего ребенка. Да я и не видела от нее ничего дурного, чтобы бегать от свекрови словно черт от ладана. — Я же позвала тебя не просто так, — произнесла она заговорщическим тоном. — Оглядись. Я принялась изучать то помещение, в котором назначила встречу Ольга Станиславовна. Стены его были оформлены в новомодном стиле лофт. Но вовсе не они привлекли мое внимание. Кажется, я находилась… — Это что — профессиональная кухня? — выдохнула я, подходя к зоне готовки. — И Smeg! Я на такой никогда не готовила! Проведя пальцами по плите, я повернулась к свекрови, не понимая, к чему она ведет и зачем вообще позвала меня сюда. — Именно так, — кивнула она. — Кухню уже оборудовали, за зал для гостей взялись и обещают завершить все в срок. Ольга Станиславовна кивнула на закрытые двери, за которыми, судя по звукам, велась какая-то активная работа. — Я не очень поняла, что это такое и зачем вы меня сюда позвали, — призналась я, и вправду чувствуя себя недотепой. Ольга Станиславовна сделала глубокий вдох, после чего подошла ко мне и сказала: — Знаешь… я очень многое успела передумать за последнее время. О своей жизни, о своих детях. И о своем… муже. Я стояла, застыв на одном месте и не понимая, к чему ведет свекровь. Но терпеливо ждала, что же она мне скажет дальше. — Больше не хочу жить так, как жила, — сказала она решительно и даже головой тряхнула в подтверждение своих слов. — У меня есть накопления… Я откладывала все это время, потому что считаю, что заслужила. В голосе Ольги Станиславовны появились металлические нотки, словно она сразу предупреждала — противоречить ей не стоит. А я и не собиралась этого делать. Меня это касалось в самую последнюю очередь. И все же, раз я была здесь, значит, чего-то от меня Ольга Станиславовна все же хотела. — Вы заслужили, — кивнула я. — Вырастили двоих сыновей… Но я не совсем понимаю, что именно здесь делаю, — повторила то, что уже озвучила ранее. Она покачала головой, улыбаясь так, как матери улыбаются неразумным детям. — Хочу, чтобы у нас с тобой было свое дело! — выдала Ольга Станиславовна, и я округлила глаза. — И это дело… ресторан? До меня наконец начало доходить. Профессиональная кухня, зал для посетителей… Оставалось сложить два плюс два. — Именно! — воскликнула свекровь. — Ты же увлечена этим… понимаешь в блюдах! С моих губ едва не сорвался нервный смешок. Особенно от того, с каким воодушевлением говорила свекровь. Господи, неужели я и впрямь производила впечатление человека, который мог заниматься стряпней на профессиональном уровне? — Ольга Станиславовна… но я вовсе не профессионал… скорее — профан, — призналась свекрови, все же не удержавшись от нервной улыбки. — Глупости! — отрезала Ольга Станиславовна. — И если уж на то пошло, как раз в этом я и вижу наше преимущество. Я вскинула бровь, гадая, что же сподвигло свекровь сделать такой выбор. И речь шла вовсе не обо мне. Почему она в принципе решилась на этот шаг? Насколько я понимала, Виктор Сергеевич вряд ли его бы одобрил… — Можно я подумаю об этом? — тихо спросила я, надеясь, что Ольга Станиславовна поймет все верно. — Конечно! — заверила она меня. — Но я очень надеюсь, что ты все же согласишься. Я уже все продумала! Вызовем лучшего шеф-повара… из Франции! Он всему тебя обучит. Ты займешься набором персонала, а сама сможешь полностью посвятить себя тому, что тебе нравится. Например, продумаешь меню… Но готовить тебе в промышленных масштабах совсем не нужно! Ольга Станиславовна смотрела на меня так просяще, что я почувствовала — важнее этого для нее нет ничего не свете. Наверно, все дело было в том, что она чувствовала себя одинокой, и из всех близких людей (хотя, себя я совсем не могла назвать таковой) только я и была рядом. Кивнув, я улыбнулась и ответила: — Обязательно вам помогу и сделаю все возможное. А сейчас… давайте просто выпьем чаю. Мне нужно уложить в голове все, что на меня свалилось. Свекровь сначала нахмурилась, но через мгновение кивнула и тоже растянула губы в улыбке: — Конечно, давай! И не говори сразу «нет»… Просто подумай. Возвращалась я домой в приподнятом настроении. Оказалось, что меня ожидал еще один сюрприз. Уже были закуплены продукты, из которых я и приготовила пару блюд на шикарной кухне будущего ресторана. Так что «к чаю» у нас были лазанья с лососем и клубничное тирамису. Расплатившись с таксистом, я вышла из машины. Телефон разрядился, но это не было проблемой — совсем скоро я планировала поставить его на зарядку и набрать номер Саши. Меня переполняли эмоции и преддверие чего-то чудесного. Того, чему пока не могла найти названия. Сейчас же я просто стояла, вдыхала кислород полной грудью и чувствовала что-то невероятное. Например, от понимания, что это место принадлежит только нам с Алексом, внутри появлялся восторг. Именно сюда Саша привез меня, именно здесь я чувствовала себя дома… Каким же необычным, но в то же время правильным было это чувство! — Только не кричи, Мир… — прозвучал рядом голос Ника, который в этот момент я идентифицировала безо всякого труда. Сам же Никита взял меня под локоть и сжал его не больно, но весьма ощутимо. — Не буду кричать, если меня отпустишь, — выдохнула я, едва слышно дрожащим голосом, за который тут же себя обругала. — Не отпущу. Но и зла не причиню, — заверил Никита. Он потащил меня прочь от нашего с Сашей дома. Откуда вообще узнал о том, где именно я нахожусь? Наверно, задать подобный вопрос было бы слишком глупо. — Ник…ты уже причиняешь мне зло, — прошептала, мысленно понимая, что осталась наедине с чудовищем. Я могла начать кричать что-то вроде «Пожар!» и «Спасите!», но максимум, на что могла рассчитывать — игнорирование. Однако при этом Никита вполне способен был обозлиться настолько, чтобы уничтожить и меня, и ребенка. А жертвовать жизнью малыша, или своей я не собиралась. — Ничего не случится, — равнодушно пообещал мне Никита, таща за собой, словно на аркане. — Ты ведь беременна от меня… Я не причиню тебе зла. Он волоком вел меня к припаркованной неподалеку машине. Я же пребывала в жутком ступоре. Не знала, что мне делать… не понимала. Ник был уверен в том, что ребенок от него? Или же играл в это? Что он задумал? Должен же был осознавать, что мы никак не могли зачать малыша, потому что не были вместе! Или Никита болен настолько, что уверил сам себя, что я беременна от него? Черт! И почему я не могла влезть в его голову?! Но может, мое спасение было в том, чтобы поддержать эту «игру»? — Ты делаешь мне больно! — вскрикнула я, предпринимая попытку высвободиться, когда Ник открыл дверцу автомобиля. — Это не больно, Мира… бывает больнее. Садись по-хорошему. — Куда ты собрался меня везти? — потребовала я ответа, раз за разом пытаясь избавиться от стальной хватки. — Это будет сюрприз. И вообще не задавай глупых вопросов. Ты моя жена. Ты носишь моего ребенка. Я имею на тебя полное право. Он насильно усадил меня в машину и захлопнул дверь. Я выждала пару секунд прежде чем дернуть ручку. Готова была сорваться и бежать изо всех сил в надежде, что Никита меня не догонит и я смогу спрятаться, но дверца оказалась заблокирована. Мгновением позже Ник устроился за рулем, посмотрел на меня с жутковатой улыбкой, от которой по позвоночнику пробежала волна ледяного озноба, после чего сорвал машину с места и мы помчались в неизвестном направлении… Часть 33. Александр Мой план был прост — я собирался опросить всех тех, кто мог являться потенциальной жертвой Ника. И сам он, столь тщательно собиравший коллекцию своих трофеев в альбом, невольно помог мне в том, что я задумал. Теперь за ним уже не стояло могущественного имени отца — от былой власти осталась только тень, но старик этого до сих пор так и не осознал. Зато я, трезво оценивая обстановку, понимал — даже малейшей шумихи будет достаточно для того, чтобы Ник потерял последнее, что у него оставалось — так называемое доброе имя семьи, столько лет защищавшее его от любых неприятностей. На сей раз ему не сможет помочь ни отец, ни криминальные дружки, ни сам сатана. Я намеревался засадить братца за решетку до конца его бесславных дней. За все, что он сделал. Ради всего, что собирался сделать я. А я хотел очень простых вещей — жить счастливо с женщиной, которую встретил там, где не думал и тогда, когда не ждал уже ничего хорошего. Я возвращался домой в приподнятом настроении — мне удалось отыскать еще нескольких женщин из фотоальбома малыша Никки. И все они — кто без колебания, а кто после некоторых уговоров — готовы были свидетельствовать против него в деле об изнасиловании. Я буквально физически ощущал, что держу Ника за горло и скоро, очень скоро, перекрою этой гадине кислород. Раз — и уже навсегда. На подходе к дому я озабоченно нахмурился. Нигде в окнах не было света, горел лишь одинокий светильник на веранде, словно кто-то успел дойти до двери и зажечь его, но, внезапно передумав входить в дом, повернул назад. Господи, это наверняка всего лишь мой паранойя! Стараясь не поддаваться тревоге раньше срока, я достал телефон и быстро набрал номер Миры. Из динамика потекли долгие, изводящие нервы гудки, но она так и не ответила на звонок. Я попытался сказать себе, что Мира, вероятнее всего, просто занята. Что обязательно мне перезвонит, как только увидит пропущенный. Но отчего-то в это совсем не верилось. Я затравленно огляделся по сторонам и заметил то, что заставило меня похолодеть — следы шин и двух пар ног, отпечатавшиеся на земле после прошедшего недавно дождя. Следы были свежими и точно принадлежали не мне. Кроме того, не возникало сомнений — это отпечатки мужских и женских ног. Я безошибочно узнал размер ноги Миры. С нарастающим ужасом я попытался проследить путь этих отпечатков — вот Мира прошла к дому, дошла до веранды, а дальше ее след обрывается. Рядом, по другой траектории, к ее следам присоединились мужские — к своему ужасу, я понял, что размер ноги похож на мой. Ник? Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы подавить подступающую панику. Возможно, все было гораздо проще и это — просто следы таксиста, который подвозил Миру? Но где тогда она сама? Нет, всем существом я уже понимал — что-то случилось. Не понимал я другого — что мне теперь делать? Я резко, до боли, вцепился в волосы. Ну почему, почему я не нанял для нее охрану, как собирался? Почему не успел повесить на дом наружные камеры? Ведь знал, с кем имею дело! Знал, что этот урод способен на все! Господи, Боже, как мне теперь ее искать? Где? Как успеть спасти раньше, чем Ник что-то с ней сделает? — Ты чего-то потерял, парень? — раздался рядом голос. Вскинув глаза, которые все это время не отнимал от следов, словно те могли как-то ответить на мои вопросы, я увидел перед собой какого-то деда. Не понимая, кто это и что делает возле моего дома, нахмурился и спросил: — Извините, кто вы? — Я-то? Сосед ваш, — пожал тот плечами. — Живу тут недалеко… Быстро промелькнувшая в голове мысль заставила меня с отчаянием вцепиться в призрачную надежду. — Вы, случайно, не видели, рядом с моим домом недавно не произошло ничего странного? — быстро спросил я. Тот посмотрел на меня, с подозрением прищурившись, и сказал: — Видал, видал… как ты, парень, куда-то девку свою тащил, а она будто бы рада этому не была… Ну и куда ты ее девал? Ужас накатил на меня парализующей волной. Это был Ник! Ник увез ее! Я в два шага подскочил к старику и тряхнул его за плечи. Нетерпеливо заговорил: — Это был не я! У меня есть брат-близнец и он очень опасен! Вы запомнили, на какой машине он приехал?! — Ты, сынок, меня не тряси, я ведь и развалиться ненароком могу, — проворчал дед. — А машина черная была, явно импортная… — А номера? Вы видели номера? — Зрение у меня уже не то, парень, я не всегда свои тапочки-то вижу! Выпустив старика из захвата, я буквально взвыл от отчаяния. Черная иномарка — под это описание подходили миллионы машин! Телефон в кармане вдруг резко завибрировал и я тут же схватился за него, как утопающий за спасательный круг. Вдруг это Мира? Может, ей удалось как-то вырваться и позвонить? Но это оказалась всего лишь моя мать. И все же что-то заставило меня ответить. — Мама, если ничего срочного, то я сейчас не могу… — начал было говорить я, но она меня прервала: — Алекс, я что-то не могу до Мирочки дозвониться… Смысл ее слов меня поразил. Я был вынужден уточнить: — А почему ты звонишь мне, мама? Она ответила после паузы, словно тщательно взвешивала свои слова: — Дело в том, что у деда она не живет. У подруги тоже. Значит, ей сейчас помогает кто-то другой. А ты всегда был добрым мальчиком… Не сдержавшись, я хмыкнул. То, что происходило между мной и Мирой, не имело никакого отношения к моей доброте душевной! — Поздравляю, мама, ты нас раскрыла, — съязвил я. И тут же сам себя одернул. Что, если мама что-то знает о том, где может быть Ник? — Мама, отнестись серьезно к тому, что я сейчас скажу, — произнес веско и строго. — Мира сейчас скорее всего с Ником, а он, как бы тебе ни хотелось себя обмануть, чертовски опасный психопат! Поэтому если ты знаешь, где он может быть… — Мира не хотела с ним встречаться… — произнесла мама сдавленно в трубку. — Мама, соберись! — распорядился я. — Может, ты или кто-то из домашних видели, на какой машине Ник сегодня уехал… — Да! — вдруг вскрикнула мама. — Он взял утром отцовский черный Бэнтли, еще сказал что-то насчет того, что его машина в сервисе… — Мама, мне нужен номер машины! Кинь мне в сообщении, срочно! — Ты будешь звонить в полицию? — пискнула она с ужасом. — Полиция тут не поможет, — откликнулся я глухо. — По крайней мере, так быстро, как того требуют обстоятельства. Нет, я… позвоню тем, кто и мертвого достанет с того света. Часть 34. Мира Мы ехали куда-то, а я сидела, ни жива-ни мертва. Но обращаться к Никите, расспрашивать его о чем-либо не торопилась. Физически чувствовала злость, исходящую от Ника, и боялась так, что у меня зуб на зуб не попадал. Не только за себя, в первую очередь — за ребенка. Что Никита мог нам сделать? Мне оставалось лишь гадать, при этом каждое новое предположение было хуже предыдущего. Я напрочь не понимала, чего именно ожидать от этого незнакомца, который назывался моим мужем. — Выходи, но без глупостей. Бежать здесь особо некуда, — мрачно проговорил Никита, когда машина остановилась на окраине города. — Куда ты меня привез? — прошептала, хватаясь за ручку дверцы, словно она была спасательным кругом. — Идем и узнаешь. Он вышел из машины, неспешно обошел ее. У меня же имелось несколько мгновений на то, чтобы принять решение. Запереться в салоне и ждать помощи? Это было бы глупым. Через сколько придет спасение и придет ли вообще, я не знала. За это же время Никита мог разбить окно, и тогда его ярость стала бы неконтролируемой. Значит, выход у меня был лишь один — тянуть время настолько, насколько это вообще возможно. И надеяться, что Саша сумеет меня найти. — Идем, — повторил Никита, открывая дверцу и протягивая мне руку. Я проигнорировала его жест и, покинув салон автомобиля, оказалась на улице. Воздух показался мне ледяным. Тело стал сотрясать озноб, с которым я безуспешно боролась. Ник подхватил меня под локоть, на этот раз сжав его с такой силой, что я охнула, и повел в сторону двухэтажного кирпичного дома. В нескольких его окнах горел тусклый свет, рядом с обоими подъездами были припаркованы несколько видавших виды машин. Бентли, на котором меня сюда привез Никита, выглядел среди всей этой разрухи настолько выбивающимся из общей картины, что казался комичным. — Заходи. Когда мы поднялись по лестнице на второй этаж, Ник впихнул меня в крохотную прихожую, зажег свет, запер дверь ключом и начал разуваться. Я всхлипнула, оглядываясь. Плохо обставленная квартира внушала еще больший страх. — Что это за жилье? — спросила у Никиты, когда он повел меня в единственную комнату. — Снял. Сейчас я не могу позволить себе все то, чего ты ждешь. Ник закрыл за нами дверь, прислонился к ней спиной и сложил руки на груди. Я почувствовала себя запертой в клетке со зверем, который в любой момент мог наброситься и сожрать. — У тебя же были дом и квартира, — продолжила дрожащим голосом, чтобы выторговать себе больше времени. В этот момент мне хотелось верить лишь в одно, что Саша уже неподалеку… что он обязательно нас спасет. Если нет — моя жизнь не будет стоить и ломаного гроша, потому что я видела — передо мной стоит безумец. — Были, да. Но их пришлось продать. — Ты кому-то задолжал? Я задала этот вопрос скорее машинально, чем успев обдумать, о чем спрашиваю, но на Никиту произнесенные слова произвели странное впечатление. Сначала на его лице появился страх, после — еще большая ненависть. Он буквально подлетел ко мне и, схватив за плечи, ощутимо встряхнул. — Это не твое дело… Мира. Я сам решу наши с тобой проблемы. Мы переночуем здесь, а на рассвете уедем. — Куда? — Это неважно. Важно, что я тебя увезу. Он посмотрел на мои приоткрытые губы, с которых срывалось надсадное дыхание. Во взгляде Ника загорелось пламя, увидев которое, я отшатнулась. На память сразу пришла Лика и то, что рассказал мне Саша. Никиту возбуждал страх, а я сейчас в его глазах была жертвой? Он собирался изнасиловать и меня? — Иди в ванную, прими душ. Не хочу, чтобы от тебя пахло моим братом, — поморщился Ник. Я застыла каменным изваянием. Пока Никита считает, что я ношу его ребенка, у нас с малышом есть хоть какой-то шанс на спасение. — Мне не во что переодеться, — тихо откликнулась в ответ, делая вид, что осматриваюсь в поисках одежды. На деле же, отмечая про себя, где и какая вещь стоит из тех, которыми можно нанести удар посильнее. — И не нужно переодеваться. В ванной есть полотенце, завернешься в него и выйдешь. Запираться я не разрешаю, если пойму, что ты это сделала — высажу дверь. Она хлипкая, много сил не понадобится. Я до боли прикусила нижнюю губу. Мне нужна была трезвость, а никак не та застилающая все мысли пелена ужаса, что растекалась по венам. — Хорошо, — приглушенно ответила Нику и быстрым шагом направилась на поиски ванной комнаты. В ней был такой запах сырости и чего-то противного, что меня затошнило. Я включила воду, сама же села на бортик ванны, потому что ноги меня не держали. Итак, надо было хорошенько подумать над тем, что мне делать и как действовать дальше, но туман в голове был таким плотным, что здравые мысли испарились. Сколько смогу пробыть здесь прежде чем Никита решит, что я излишне задержалась? Минут десять-пятнадцать… Что будет потом? Он набросится на меня и изнасилует? От картинок, замелькавших перед глазами, тошнота стала совсем уж невыносимой. Вскочив с бортика, я начала копаться в покосившемся шкафчике. Использованная бритва, бутылочка с остатками шампуня. Дезодорант! Я вцепилась в баллончик с такой силой, что пальцы засаднило. Встряхнула его, с облегчением обнаружив, что он наполовину полон. Наверно, глупо было надеяться на то, что я смогу причинить Нику такой вред, что хватит времени забрать у него ключи, открыть дверь и выбежать из квартиры, но другого выхода у меня не имелось. Отставив находку, я быстро стащила с себя одежду, оставшись в одном белье. Замоталась в полотенце, справедливо решив, что самым правильным будет поначалу отвлечь внимание Никиты, ну, или притупить его бдительность. Быстро сложив вещи, я оставила их на стиральной машинке, после чего снова взяла дезодорант и принялась ждать. Тянула время, как могла, а сама молилась, чтобы только Саша не бросил меня в беде. Чтобы смог найти. — Мир… Мира! Хватит плескаться, выходи, — раздался голос Никиты в тот момент, когда я заподозрила, что он позволит мне быть в ванной сколько угодно. — Сейчас! — откликнулась мгновенно, и мой голос показался мне жалобным писком. — Пара минут, я уже заканчиваю. Ник промолчал. Я завела руку с баллончиком за спину, каждое мгновение ожидая, что Никита войдет в ванную и у меня больше не останется выбора. — Но не больше, — наконец раздалось из-за двери, и я выдохнула. Две минуты — вот и все, что мне осталось до того момента, когда станет понятно, чем кончится для меня этот день. Странно, но страх отступил. Наверно, рассудок осознавал — чувство ужаса может лишь помешать, не давая действовать быстро и уверенно. Сделав пару глубоких вдохов, я закрыла воду и, досчитав до пяти, вышла из ванной. Никита стоял в метре от меня и ждал… Сердце снова отчаянно заколотилось. В заведенной назад руке, сжимающей баллончик, угнездилась тупая боль. — Ты вымылась? — требовательно спросил Ник, делая шаг и перекрывая разделяющее нас расстояние. — Да, — соврала ему едва слышно, а после тонко вскрикнула, когда Никита прижал меня собой к двери и накинулся, жадно целуя в шею. Меня опять обуяла дрожь. Тело забило в ознобе, а страх накатил удушливой волной. Я не хотела, чтобы меня касался кто бы то ни было, кроме Саши! Особенно — Ник. — Наш ребенок, — всхлипнула я, чувствуя, как Никита сжимает меня руками, нимало не заботясь о том, не причиняет ли мне боль. — Плевать на него, — прорычал он. — Скинешь — сделаем нового. И в этот момент я решилась. Кое-как выпростала руку, направила баллончик в лицо Нику и с силой нажала. — Ах, ты тваааарь! — взревел он, отступая. Я метнулась к двери, заколотила в ту со всей силы. С губ срывались крики о помощи, но они тонули в ватной тишине, заполонившей все кругом. Мне казалось, что меня никто не слышит… что я кричу и кричу, но изо рта не вырывается ни звука. — Тварь! — снова взвыл позади Никита, хватая меня за волосы и отбрасывая вглубь квартиры. Полотенце слетело, оставив меня почти обнаженной. Я упала и ударилась о пол бедром… Но когда услышала, как с той стороны кто-то колотит в дверь, вскочила на ноги и закричала: — Саша! Мы здесь! Часть 35. Александр Это были связи из разряда тех, к которым станешь прибегать только в самом крайнем случае. Из разряда тех, воспользоваться которыми можно лишь однажды. И это был именно такой случай. За короткое время Мира успела стать для меня всем — и я пошел бы на что угодно, лишь бы не допустить, чтобы с ней что-то случилось. — Нежданный звонок, — откликнулся в динамике телефона человек, чей номер я набрал, не медля ни секунды. — И, как ты понимаешь, дело срочное, — быстро проговорил я. — Говори. — Нужно отследить передвижение машины, номер я тебе продиктую. И если удастся — то определить местоположение человека по сигналу сотовой сети. Из динамика какое-то время не доносилось ничего, кроме едва слышимого дыхания. Наконец человек сказал: — Я тебе должен, Алекс, так что помогу. Но сам понимаешь — часто так развлекаться не получится. — И не надо, — нетерпеливо оборвал его я. — Как бы громогласно это ни звучало, но это действительно вопрос жизни и смерти. Счет на минуты, если не секунды! — Ладно, кидай все данные, — отозвался голос и оборвал связь. Ждать ответной смс пришлось не слишком долго, но прошедшие минуты показались бесконечной пыткой. Когда сообщение наконец пришло, я тут же сорвался с места, едва взглянув на адрес. Осознание пришло лишь по пути — он увез ее на самую окраину города. Туда, где никто не услышит криков, а точнее — не захочет слышать. Туда, где человека никогда не найти под грудами мусора. Ледяной озноб сковывал поясницу, но я не отрываясь смотрел лишь в одну точку — на дорогу перед собой и старался ни о чем не думать. Знал, что если опоздаю — никогда не прощу себе этого. Также, как не простил того, что случилось с Ликой. Но если тогда, много лет назад, я еще наивно верил, что могу обрести брата, то теперь четко понимал — никакого брата у меня нет. Есть неконтролируемый монстр — и он опасен. И нежелание заставлять Миру чувствовать себя под присмотром охраны, как под конвоем, сейчас могло стоить мне всего. Всего, что за последнее время стало для меня столь важно. Столь жизненно необходимо! Подъехав по адресу, я быстро выскочил из машины и ринулся к двухэтажному дому, на бегу пытаясь сообразить, как найти нужную квартиру. Впрочем, плевать — я намерен был ломиться во все двери и крушить стены, если понадобится, но найти Миру — во что бы то ни стало. К счастью, долго гадать, где она, не пришлось. На втором этаже послышался шум — кто-то отчаянно барабанил в дверь и в последующих криках я со смешанным чувством облегчения и ужаса узнал голос Миры. Конечно, рассчитывать, что мне гостеприимно распахнут двери, не приходилось. Да я и не собирался ждать приглашения. Действовал быстро, практически на звериных инстинктах — быстро оценив хлипкую деревянную преграду, с разбегу ударил в нее ногой. Раз, другой, третий. Стараясь при этом не представлять, что увижу за ней. Не думать, что он успел сделать с Мирой. Наконец проклятая дверь, жалобно взвизгнув, отлетела в сторону. Зрелище, которое мне предстало, заставило меня похолодеть. Казалось, кошмар повторяется — обнаженная девушка с искаженным отчаянием лицом. Усилием воли я отогнал от себя жуткие воспоминания, сосредоточившись на том, что творилось в настоящем. На том, что я еще мог предотвратить. Мой неожиданный взлом дал мне некоторое преимущество. Всего несколько секунд, в течение которых Ник с ненавистью и непониманием на меня смотрел. Но этого хватило, чтобы кинуться на него, не позволив подобраться к Мире. — Мира, беги! — крикнул я ей, впечатывая брата своим телом в стену. Молниеносно достав из кармана ключи, кинул их себе за спину, скомандовав: — Беги в машину, закройся там и вызови полицию! — Я без тебя не уйду! — выкрикнула она в ответ. И в этот самый момент я заметил, что Ник пытается что-то выудить из-за спины. Сомневаться не приходилось — это оружие. Тратить время на то, чтобы рассмотреть, какое именно, я не стал. Быстро развернувшись, вытолкал Миру силой из квартиры, повторив еще раз: — Беги! И успел вовремя обернуться, чтобы уклониться от удара ножа, целившегося мне в живот. К моему счастью, Ник никогда не был ни силен, ни ловок в драках. Ему это просто не требовалось. В отличие от меня, вынужденного все, что имел, выбивать потом и кровью. В глазах Ника светилось безумие, когда он снова бросился на меня. Ударом ноги на опережение мне удалось выбить у него нож, а когда он попытался выскочить наружу, видимо, намереваясь догнать Миру, я с нечеловеческой силой метнулся ему наперерез и опрокинул его на пол. Весь ужас, что пережил за этот вечер, выродился теперь в холодную ярость. Припечатав брата ногой к старому, потертому линолеуму, я прохрипел: — Тебе конец. — Что, убьешь меня? Родного брата? — оскалился он. — Нет, — усмехнулся угрожающе в ответ. — Но сделаю так, что ты сам захочешь умереть. Мы сверлили друг друга глазами. Склонившись к нему, я задал вопрос, ответа на который искал всю свою жизнь: — Чего тебе, урод, постоянно не хватало?! У тебя же было все, что ты хотел! Он рассмеялся — резко, неприятно, и звук этот походил больше на карканье. — Все, кроме свободы! Он безвольно откинул голову назад, потом снова приподнял и взглянул на меня с такой злобой, какой я еще не видел: — Ты думаешь, у тебя не было родителей, Алекс? Зато у тебя было детство! — Детство? — искривил я губы в презрительной усмешке. — Это был ад! — Да что ты знаешь об этом?! — буквально выплюнул Ник в ответ. — Папаша мне жизни не давал! С рождения воспитывал во мне будущего наследника! — Как бы он с тобой ни обращался, ты не имел права насиловать всех этих женщин! — прохрипел я. — Идиот! Ты ничего не понимаешь! С ними я чувствовал себя сильным! Я был хозяином положения! — Ты был и остаешься всего лишь мразью, — констатировал я с отвращением. Он снова неприятно рассмеялся и дернулся, пытаясь скинуть мою ногу со своей груди. Но я вновь приложил его о пол и на этот раз он потерял сознание. Несмотря на все, что было, я вдруг понял, что не хочу ничего из того, что желал прежде. Ни мести, ни кары. Хочу лишь прижать к себе Миру и убедиться, что это жалкое существо, что валялось передо мной, не сотворило ничего непоправимого. Кинув взгляд по сторонам, я наткнулся взглядом на веревки — Ник явно подготовился к этому похищению. Недолго думая, привязал его безвольное тело к батарее и, проверив дыхание и пульс, не оглядываясь, побежал прочь. Туда, где меня ждала Мира. Она выскочила из машины, едва меня увидев. Бросилась навстречу, кажется, совершенно забыв о том, что обнажена. Стянув с себя куртку, я бережно укутал ее, взяв на руки, как ребенка, и хотел было посадить обратно в автомобиль, но Мира протестующе замотала головой, цепляясь за меня с отчаянными всхлипами. — Саша, я так испугалась! — Знаю. Но все хорошо, — прошептал успокаивающе. — Уже все хорошо. Он ничего не успел тебе сделать? Она лишь снова помотала головой из стороны в сторону. Но я знал, что не успокоюсь, пока ее не осмотрят врачи. Пока мы не окажемся подальше от этого места, там, где сможем поговорить и все обсудить. — Дождемся полиции и поедем в больницу, — сказал ей, продолжая крепко к себе прижимать. Хотелось сказать столь многое, что с трудом сдерживаемые эмоции буквально разрывали изнутри. Но сейчас было совсем неподходящее время. Сирена полицейской машины, разрезавшая неестественную тишину этого места, показалась настоящим спасением. Все же усадив Миру в салон автомобиля, я остался снаружи, чтобы переговорить с одним из полицейских, пока второй отправился в дом за Ником. И уже готов был уехать прочь, когда рация в руках того, кто меня допрашивал, ожила и оттуда донеслось: — Здесь труп. Я сразу ощутил, как изменился устремленный на меня взгляд полицейского. Сканируя меня глазами, он спросил: — Ничего не хотите добавить к сказанному? И это можно было расценивать, как обвинение. Часть 36. Мира Я буквально упала на постель и закуталась в одеяло. После того, как мы с Сашей оказались дома, единственное, на что нас хватило — быстро сходить в душ и отправиться спать. Хотя, я сомневалась, что смогу заснуть, несмотря на чудовищную усталость. — Как ты? — спросила у Алекса, что присел рядом на постели и сцепил перед собой руки в замок. В этом вопросе было все, но главное, что меня интересовало — как Саша? Что чувствует после смерти Никиты? Даже странно, что мне самой удавалось думать об этом настолько спокойно. Но после того, что сотворил Ник, я только и могла, что мыслить о случившемся отстраненно. А вот Алекс… Он ведь потерял брата. — Нормально, — заверил Саша. Повернулся ко мне и окинул пристальным взглядом: — Сейчас мы хоть немного отдохнем и поедем в твою клинику. Его слова прозвучали безапелляционно. Я слабо улыбнулась, когда Саша устроился рядом и притянул меня к себе прямо в коконе из одеяла. — Врачи скорой сказали, что я в порядке, — вяло запротестовала в ответ. Алекс был прав — мне действительно стоило убедиться в том, что и я, и малыш не пострадали. Но сейчас, после всего пережитого, так славно было просто прижиматься к Саше и ни о чем не думать. Хотя, надо сказать, последнее получалось делать с трудом — мысли беспрестанно крутились вокруг того, чем закончились этот вечер и половина ночи. Сначала мне, как пострадавшей от рук Никиты, была вызвана бригада скорой помощи. Затем мы отправились в отделение полиции, в котором следователи только и делали, что разными путями опрашивали нас на предмет того, что случилось в той злополучной квартире. Ни мне, ни Саше скрывать было нечего — в зависимости от одних и тех же фактов, облеченных в разные слова, мы на все лады рассказывали, что знали. Например, что Никита собирался бежать, прихватив меня с собой, словно вещь. Или что у него были огромные долги, с которыми бы он уже не расплатился, не потеряв семейный бизнес. Вдобавок была история про отклонения Ника, изнасилования и еще много «прекрасных» фактов о том человеке, за которого я имела глупость выйти замуж. Нас отпустили через время, и мы поехали домой. Я хотела только одного — больше ни о чем и никогда не думать, хотя и понимала, что это невозможно. Впереди и меня, и Сашу ожидали новые испытания — похороны, разговор с родителями близнецов, решение вопросов с долгами Никиты. Я опасалась, что люди, расквитавшиеся с ним, могут добраться и до меня, хотя Алекс убеждал, что не допустит подобного. И еще имелось множество переживаний и обстоятельств, в которых теперь мы должны были существовать. Но сейчас, когда Саша обнимал меня и когда все самое страшное осталось позади, я не хотела ни о чем думать. Особенно о том, что сегодня все могло закончиться плачевно, ведь счет шел на секунды. — Тебя точно не станут обвинять? — спросила я, повернув голову к Алексу. Он усмехнулся, но в глазах Саши я увидела тревогу. — Только не говори, что ты сама не веришь в мою непричастность к тому, что братец теперь в аду, — хмыкнул он. — Дурак, — констатировала я, вздыхая. — Не такой уж и дурак… потому что за тебя я и вправду готов убить. — Как хорошо, что не пришлось этого делать, — покачала головой. Я отвернулась и закрыла глаза пытаясь заснуть. Эмоции постепенно отключались. Чувства — тоже. Все, кроме одного. Всепоглощающей любви к человеку, который сейчас был рядом. — Меня не станут обвинять, — заверил Саша, когда явь стала постепенно растворяться, замещаясь дремой. — Отдыхай и не думай ни о чем, — добавил он, и я провалилась в сон. — Ольга Станиславовна, — тихо позвала я, когда она наконец ответила на мой звонок. С момента той страшной ночи прошло три дня. Алекс почти не появлялся дома, бесконечно решая какие-то вопросы, в которые меня старался не втягивать. Лишь только коротко и сухо, словно это был отчет, рассказывал о самых главных происшествиях. Например, о том, что полиция полностью сняла с него подозрения, потому что Никиту убили те, кому он задолжал очень крупную сумму денег. Я понимала — опоздай тогда Саша хоть на полчаса, меня бы уже не было в живых. И когда думала об этом, все внутри скручивалось тугим узлом. — Да, Мирочка. Голос Ольги Станиславовны был таким безжизненным, что с губ моих сам по себе сорвался всхлип. Не представляла и представлять не хотела, что чувствовала сейчас свекровь. Но и быть в стороне не могла. Несмотря на то, что Саша категорически запретил мне присутствовать на предстоящих похоронах, я хотела поддержать Ольгу Станиславовну, насколько могла. — Если вам что-то нужно… Я произнесла эти слова и тут же мысленно себя обругала, не зная, что добавить и как продолжить. Однако свекровь ухватилась за них, будто они были спасательным кругом. — Да… нужно! Приезжай, пожалуйста… Ты же ребеночка его носишь. Хоть какая-то частичка Никиты останется. Черт… и почему я не подумала, что сейчас новости о несостоявшемся отцовстве Ника для его родителей будут как содранный с раны бинт? — Я приеду… позже. Хорошо? — как можно спокойнее сказала в ответ. — И у нас ведь с вами столько планов впереди. Свекровь молчала и я уже заподозрила, что на этом наш разговор будет завершен, когда Ольга Станиславовна шепнула: — Да. У нас впереди очень много планов. До встречи, Мирочка. Я снова прибегла к тому, что становилось спасением не раз. Только сейчас это больше походило на эффект гнездования. Заручившись полным одобрением Саши, я стала обустраивать наш дом. Временное, как мне казалось когда-то, прибежище, сейчас было тем самым жилищем, в котором я хотела проводить свои утра, дни, вечера и ночи в ближайшие несколько десятков лет. Положив в тележку несколько темно-синих тарелок, я собиралась направиться к полке с чашками, когда заметила подругу, стоящую у одной из соседних полок. В последнее время мы не общались, и я чувствовала себя неуютно, оставшись без этой дружбы. — Наташ! — окликнула негромко, и подруга тотчас обернулась. Ее взгляд прошелся по мне, и я вздрогнула. В нем мелькнуло презрение, даже ненависть. То, чего я никогда не замечала от Наты по отношению к себе. — Обустраиваешь дом? Как удобно, — хмыкнула она, подойдя ближе и взглянув на мои покупки. — Не совсем понимаю тебя, — ответила удивленно. Я и впрямь не понимала, что происходит и почему вдруг в тоне Наташи засквозили такие нотки. — А что тут понимать? — пожала она плечами. — Одного мужика убили, так второй есть на замену. Мне показалось, что у меня в легких закончился кислород. Слова, которые произнесла подруга, были настолько неожиданными, что я подумала, будто ослышалась. — Наташ… — шепнула хрипло, на что она лишь зло рассмеялась. — Ты меня не понимаешь, а я не понимаю другого, — буквально выплюнула она. — Какого черта вообще тебе нужно было так много? Ты ведь и так заполучила Никиту, но тебе этого оказалось мало. И эти двое вокруг тебя вились, как два идиота. Как будто других баб кругом не было. Мне казалось, что слова Наташи — тщательно и долго сдерживаемый поток, который сейчас прорвал невидимую плотину. Неужели я просто не замечала все это время, что рядом вовсе не друг, а человек, который меня ненавидит? — А ты ведь своего добилась. Никому твои близнецы не достались… только смерти и тебе. Эти слова Наташа прошипела с такой злобой, что я поняла — мне хочется только одного: сбежать. Развернув тележку, направилась к кассам быстрым шагом. В голове хаотично мелькали мысли — была ли подруга так озлоблена на меня всегда? Или это случилось внезапно? Не делала ли она все, что было в ее силах, чтобы мне напакостить? Господи… за что мне все это? Слишком много всего обрушилось на мою голову за очень короткий срок. И у меня даже не осталось человека, который бы приехал ко мне в любое время дня и ночи, чтобы выслушать и поддержать! Быстро оплатив покупки, я буквально выбежала из магазина. Передала пакеты ожидавшему меня водителю и, устроившись в машине, сделала глубокий вдох. — Домой, — отдала я указание, сама же откинулась на спинку сидения и натянуто улыбнулась сама себе, когда передо мной открылась простая истина. Я была счастлива здесь и сейчас. Скоро родится наш с Сашей малыш, дедушка жив и здоров. А у меня… У меня есть тот человек, который готов приехать ко мне в любое время суток в любую точку земного шара. И сейчас я нуждалась лишь в одном — оказаться рядом с ним как можно скорее. Все остальное же могло лежать у моих ног в виде праха. Все остальное — было совершенно неважным. Часть 37. Александр — Александр Викторович, к вам… посетитель. Я оторвал глаза от монитора. Последние дни были наполнены не самыми приятными хлопотами, и это был первый раз на неделе, когда мне удалось нормально сесть за работу. Он стоял на пороге, с нескрываемым презрением оглядывая мой кабинет и офис. Пренебрежение ко всему окружающему читалось в его позе и всем его облике, но он не пытался пройти ко мне, как хозяин положения. Он нетерпеливо, но стоически ждал, когда я позволю. Мой отец. Такой же холодный, как обычно. Такой же бесчувственный. — Я приму его, Лара, — сказал я секретарше, отпуская ее жестом руки. Вознесенский-старший царственно вплыл в кабинет, его немигающий взор остановился на мне. Я усмехнулся в это каменное лицо и лениво поинтересовался: — Чем обязан данному визиту в столь недостойный твоей важной персоны мой скромный офис? Он поджал губы — как всегда, недовольный. Мной, моим поведением, самим моим существованием. — Ты должен немедленно приступить к своим обязанностям в семейной фирме, — отчеканил человек, что назывался моим отцом. Мои брови стремительно взлетели вверх от подобного заявления. Впрочем, это было так на него похоже. Так самонадеянно и бескомпромиссно. Так бесконечно… смешно. Последнему чувству я и поддался. Запрокинув голову, громко захохотал. Смеялся прямо в это надменное лицо, что сейчас приобрело хмурое выражение. — Я должен… прости, что? — выдохнул, когда смех иссяк. — Ну, это даже для тебя слишком нагло и самоуверенно! Если не считать того, как он мрачно на меня смотрел, моя реакция его не слишком смутила. Папаша повторил: — Ты должен оставить свою глупую работу и заняться семейным бизнесом! Боже, он и впрямь думал, что может прийти сюда и командовать мной! Я плавно поднялся из кресла, обошел стол и остановился напротив него. Сложив на груди руки, насмешливо заметил: — У меня для тебя есть потрясающая новость, Виктор Сергеевич. Даже две! Первая — я ничего тебе не должен. И не желаю иметь с тобой ничего общего. А вторая… Я внимательно вгляделся в его лицо. Что там было, за этими морщинами, за огрубевшей кожей? Неужели он и впрямь настолько бесчувственный? Впрочем, чему я удивлялся? Этот человек испортил жизнь двоим своим сыновьям — оттолкнул от себя одного и превратил в монстра другого. Он бил свою жену, он и сейчас считал, что может всем диктовать, как жить и что делать. — Я смотрю на тебя… — произнес я с кривой улыбкой. — Смотрю и даже сейчас до конца не верю, что ты такой! У тебя только что погиб сын и все, что тебя волнует — это твоя проклятая фирма?! — Это не просто фирма! — прогремел он в ответ. — Это — традиции! Это — преемственность поколений! Дело наших предков! Все то, что ты, жалкий мальчишка, никогда не уважал! — И не буду, — выплюнул с отвращением я. — Потому что все это — фикция. Потому что ты сам превратил семейное дело черт знает во что! И при этом даже не замечал, что творится у тебя прямо под носом! — Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовался он грозно. Но это давно не впечатляло. Я с презрением покачал головой, устало усмехнувшись: — Так вот вторая новость, папочка, в том, что от твоей фирмы остались только рожки да ножки. Твой драгоценный старший сын давно пустил ее под оплату своих долгов, а тебе показывал поддельные отчеты. У тебя больше нет фирмы, Виктор Сергеевич. — Ты лжешь! — А смысл? — передернул я плечами. — Ты сам во всем убедишься и очень скоро. Например, когда к тебе придут, чтобы все конфисковать. Он пошатнулся. Отступил на шаг, потом второй. И все так же, неверной походкой, вышел из моего кабинета. И, как я надеялся — из моей жизни. Отныне и насовсем. Я видел, что сказанное мной его сломило. Буквально уничтожило. Но не испытывал от этого ни торжества, ни раскаяния. Среди ночи меня разбудил телефонный звонок. Рядом тревожно зашевелилась Мира, но я кратко шепнул ей: — Спи. На экране смартфона отражался номер матери. Не возникало сомнений — произошло нечто серьезное. — Алекс… Ее голос звучал напряженно. И было в нем что-то еще — неясное, но странное. Нахмурившись, я коротко спросил: — Что случилось? — Алекс… — повторила она и, сделав вдох, словно ей требовалось набраться сил для следующих слов, добавила: — Отец умер. — Что? Я сел в кровати. Меня обеспокоил даже не смысл ее слов, скорее… ее тон. — Умер, — всхлипнула она, а потом странно рассмеялась: — Он не хотел давать мне развод, а теперь… умер… Меня охватило дурное предчувствие. Я осторожно уточнил: — Мама, ты же не… — Нет, конечно! — снова рассмеялась нервно она. — У него случился инфаркт. Она что-то недоговаривала — я чувствовал это. Но давить на нее не стал. Просто сказал: — Я скоро приеду. — Не надо, — ответила она. — Я уже вызвала скорую, его увезли. Приезжайте с Мирой утром. — Ты уверена? — Абсолютно. — Ладно… тогда до встречи… мама. Я завершил звонок и невидящим взглядом уставился в стену. Промелькнула странная мысль: в жизни все же бывает справедливость. Нет, я не испытывал ни чувства мстительности, ни удовлетворения, скорее констатировал это, как сторонний зритель. И отец, и Ник сделали много плохого. Много того, за что я ненавидел их годами. За что хотел отомстить. Но теперь, когда их обоих уже не было, не чувствовал… ничего. Потому что все былое потеряло значение. Я посмотрел на Миру и встретил взгляд ее огромных глаз, что пробрались мне в самую душу. Она взирала на меня с тревогой и когда наши взгляды пересеклись, спросила: — Что случилось? — Отца больше нет. Инфаркт, — коротко откликнулся я. — О боже… — выдохнула она, придвигаясь ближе. Ее рука сочувственно коснулась моей. — Мне очень жаль… — Все в порядке, — ответил, склоняясь к ней ближе. Полной грудью вдохнул аромат ее волос и понял, что теперь я — свободен. От всего. От прошлого, от мести, от ненужных воспоминаний. Свободен и… счастлив. — Мира… — шепнул ей на ухо, отводя с него прядь волос. — Ммм? Сердце замерло, а затем совершило решительный скачок и я, следуя за ним, выдохнул: — Я люблю тебя. И это было единственное, что теперь имело для меня значение. Эпилог. Мира — Мама! Мамааа! — раздался крик Вики, и мы с Сашей, как по команде, повернули головы на звук. Муж тут же всполошился. Подскочил с дивана, устремился навстречу дочери, выбегающей из столовой. — Что случилось? — ужаснулся он, как делал всегда, когда Вика кричала что-то вроде «мама!» или «папа!». — Бабушка снова заставляет меня есть эту ужасную фасоль! Она еще ни разу не готовила ее так, как это делает мистер… ой, месье Пауль! Но все равно заставляет! — Я очень старалась! — следом за внучкой в гостиную вошла Ольга Станиславовна. — И я не заставляла… просто предложила. Я фыркнула, не сдержав смеха. Все понятно. Воспитательный процесс во всей красе, причем не со стороны бабушки по отношению к внучке, а очень даже наоборот. Впрочем, Вика из всех умудрялась вить веревки, включая моего деда. — Я буду есть фасоль только от месье Пауля! — заявила дочь и даже сложила руки на груди, говоря всем своим видом, что в этом вопросе останется непреклонной. Мы со свекровью переглянулись. По ее скорбному виду я поняла, что придется принять участие в беседе. Тем более, что Саша нам с Ольгой Станиславовной был не помощник — когда случалось подобное, он делал вид, что его рядом нет. В общем-то, Вика была совсем не капризной, даже наоборот, но только не тогда, когда вопросы касались еды. — Идем, хочу посмотреть, что там за такая фасоль, — сказала я, поднявшись с дивана. По правде говоря, в последние дни я чувствовала себя не слишком хорошо, но позволить себе сделать то, что хотелось, а именно — пойти наверх и поваляться в постели — не могла. Сегодняшним вечером нас всех ожидало особенное событие. Мы с Ольгой Станиславовной открывали пятый и самый большой наш ресторан. — Ладно, — согласилась Вика, и мы все втроем удалились в столовую к облегчению Саши, которое было написано на его лице и которое он даже не пытался скрыть. — Ну? И что тебе здесь не нравится? — удивилась я, пробуя фасоль в прекрасном сливочном соусе. — Посолено прекрасно, а эти приправы! Кстати, что это? — обратилась я к свекрови. — Я добавила немного муската, — разулыбалась она. — Прекрасно, мне очень нравится! — похвалила Ольгу Станиславовну совершенно искренне. Вика тоже взяла вилку и отправила в рот крохотный кусочек зеленого стручка. Прожевала с таким видом, словно вот-вот должна была изречь ту истину, которую ждала вся вселенная, и кивнула. — Пойдет, — сказала она. — Но у мистера Пауля лучше. И это, надо сказать, был комплимент. — Вот и хорошо, — кивнула я дочери. — А сейчас иди собирайся, скоро поедем на открытие ресторана. И там Пауль накормит тебя твоими любимыми мидиями. Только называй его месье, а не мистер, идет? — Ой! — выдала Вика, зажав рот ладошкой, после чего умчалась из столовой. Мы проводили ее взглядом, после чего свекровь сказала: — Каждый раз, когда ей готовлю, сердце не на месте… что Викуся скажет? Как оценит? Я тихо рассмеялась и покачала головой. — Может, вам просто стоит быть с ней построже? — Это вряд ли получится сделать, — вздохнула Ольга Станиславовна. — Не сработает. Вика выросла на блюдах высокой кухни. Я пожала плечами и проговорила: — Уверена, когда она повзрослеет, для нее не будет ничего вкуснее бабушкиной еды. Свекровь же растянула губы в улыбке и озвучила очевидное: — Когда она вырастет — станет шеф-поваром ресторана. Другого просто не может быть. И я была с ней полностью согласна. — Никак не могу понять, что со вкусом этой рыбы, — пожаловалась я Саше, когда мы сидели на террасе ресторана и ужинали в относительном одиночестве. Относительном потому, что все столики кругом были забиты до отказа, а снующие официанты, кажется, управлялись с беспрестанно поступающими заказами только чудом. — С ней все прекрасно, — заверил меня муж. Подцепил кусочек чудесного фарерского лосося, запеченного с соусом бешамель, отправил в рот и прикрыл глаза от удовольствия. — Да, определенно прекрасно, — добавил он. Меня же от увиденной картины… замутило. Схватив со столика бокал с водой, я сделала несколько жадных глотков. — Тебя тошнит, — констатировал Саша, при этом его взгляд из встревоженного превратился в довольный. Как будто муж был котом, перед которым только что поставили миску свежайших сливок. Я понимала, о чем Саша думает… вернее, поняла это только сейчас. Потому что после рождения Вики мы с ним предохранялись… Правда, делали это в последнее время не так, чтобы очень усиленно. — Тошнит, — призналась, не скрывая очевидного. — Может, я заболела? Эти слова не были произнесены с надеждой. Напротив — вероятность в ближайшие несколько месяцев превратиться в шарик на ножках, мне до чертиков нравилась. — Может, — пожал плечами муж. — А может и не заболела. Он сделал вид, что изучает меню, которое за последнее время я пересказывала ему сотни тысяч раз. Потому что лично составляла список блюд для нового ресторана. — Саааааш, — позвала тихо, и он вскинул на меня взгляд. — Слушай, открытие просто бомбовое, — сказал он совсем не то, что я ожидала. — Угу, — согласилась я. Открытие ресторана и вправду было роскошным. И счастливые Вика, Ольга Станиславовна и мой дедуля, что в этот самый момент принимали участие в конкурсе от шефа, были прямым тому подтверждением. Вот только мыслила я сейчас вовсе не об этом. — Что-то не так? — спросил Саша, откладывая меню, при этом в глазах его черти танцевали ламбаду. — Все так, — ответила тотчас. И добавила: — Я могу быть беременна снова. По взгляду мужа я поняла то, что знала и так — он на миллион процентов уверен: мы скоро снова станем родителями. — И это прекрасно, — заявил Саша, улыбаясь. Я нахмурилась, когда мне в голову пришла та мысль, которую я и озвучила: — У нас ведь могут родиться близнецы. Ты готов к тому, чтобы сразу растить троих детей? Сашина улыбка стала еще шире и через мгновение он произнес то, что было неоспоримым: — Разумеется. И всех наших малышей мы будем любить одинаково. Ведь так? И мне совсем не нужно было раздумывать над ответом. Я просто проговорила, вторя тому человеку, дороже которого у меня не было на всем белом свете: — Разумеется. Эпилог. Александр Третий по счету день рождения близнецов выдался сумасшедшим и суетливым. Каждый из нас при этом сходил с ума по-своему. Мира буквально поселилась на кухне, намереваясь, видимо, приготовить еды на весь земной шар, а не на скромную группу людей, состоявшую из ближайших родственников и друзей. Мама постоянно бегала по магазинам, сметая с полок, казалось, все, что ни попадя. Начиная от одежды, рассчитанной на близнецов, и заканчивая всевозможными игрушками. Вика, обрадованная тем, что бабушке и матери некогда за ней приглядывать слишком пристально, гонялась по дому за недавно приобретенным котом по имени Грей. Кот, в свою очередь, гонялся за Викой, точнее — за ее разноцветными носками, выбирая для нападения самые неожиданные моменты. Что же касалось меня… я просто пытался не свихнуться в этой предпраздничной суете. — Можно? В мое укрытие, оно же — рабочий кабинет, осторожно заглянул Иван Григорьевич. Я усмехнулся при виде его растерянного лица, на котором буквально было написано «помогите!» — Заходи, Иван Григорьевич, — кивнул ему с улыбкой и поднялся, чтобы разлить по бокалам «успокоительное». — Я думал, живым не доберусь досюдова, — выдохнул он, одобрительно причмокнув, когда я вручил ему бокал. — Да, кажется, что настал конец света, а не день рождения близнецов, — хмыкнул в ответ. В молчаливом мужском согласии мы выпили. Затем дед вдруг выдал неожиданное: — Саня, а я ведь к тебе не только за укрытием, но и по деликатному делу! Я удивленно взметнул брови. Неужто Иван Григорьевич после этих слов аж заалел весь или мне просто показалось? — Я слушаю, — ответил, гадая о том, что вызывало такую неловкость у родственника, с которым мы прекрасно ладили. Деньги нужны, что ли? Так ведь он знал, что я всегда помогу без проблем… — Саня, как ты считаешь, ежели я к матери твоей посватаюсь — не откажет? Тут я, не выдержав, подавился. — Сложный вопрос, — откликнулся, пряча улыбку за кромкой бокала. — Но если не попробуешь, то и не узнаешь, ведь так, Иван Григорьевич? Тот сразу согласно закивал, но разговор продолжить мы не успели — та, о ком мы говорили, буквально ураганом ворвалась в мой кабинет. — Нас обнаружили, — обреченно констатировал я. — Алекс! — отчаянно взмахнула руками мама, подлетая к моему столу с двумя какими-то цветными тряпками в руках. — Ты представляешь, в магазине не было двух таких кофточек желтого цвета! Как ты считаешь, Игорек не обидится, если я подарю ему зеленую, а Олежеку — желтую? Я внимательно посмотрел на мать — Господи, она и впрямь была сама не своя из-за такой ерунды! Оттолкнувшись от стола, на который опирался, я подошел к ней ближе и аккуратно взял за хрупкие плечи. В ее глазах плескалась тревога, понятная, должно быть, только мне одному. Однако, почувствовав, что разговор становится слишком личным, Иван Григорьевич деликатно вышел из кабинета. Я же, сжав мамины ладони в руках, твердо сказал: — Мама, они совсем не такие, как мы. Она смотрела на меня некоторое время, потом поднесла руку к моему лицу и погладила по щеке дрожащими пальцами. — Знаю, но я так боюсь… так боюсь обидеть хоть одного из мальчиков какой-нибудь мелочью! — Не нужно, — произнес успокаивающе в ответ. — Ты же знаешь, мы воспитываем их совсем иначе. С Игорем и Олегом все будет по-другому. Мама кивнула и вдруг прильнула ко мне, прижавшись щекой к груди. Я обнял ее хрупкую фигуру и вдруг услышал приглушенное: — Алекс… я не рассказала тебе кое-что. — Что же? — Твой отец… Я нахмурился. Вспомнился вдруг тот ночной звонок, когда мать сообщила о его смерти. И мои странные ощущения от того, как она об этом говорила… — Да? — спросил коротко и она вдруг всхлипнула. Но, тем не менее, продолжила: — Он тогда… он звал на помощь. Когда ему плохо стало… Я замер, уже подозревая, что услышу дальше. — А я… — продолжила мама неуверенно. — Я слышала и… ничего не сделала. И он умер, Алекс… Я поступила плохо? Я мягко отстранил от себя маму и, посмотрев ей в глаза, веско произнес: — Нет, ты не поступила плохо. Ты сделала то, что он заслужил. И ни о чем ином не думай, ясно? — Я хотела свободы… — выдохнула она. — Ты имела на нее право, — откликнулся я. — Поэтому просто наслаждайся жизнью, мама. И кстати… Иван Григорьевич хотел тебе что-то сказать, — добавил я с усмешкой. — И что же? — полюбопытствовала она нетерпеливо, и огонек, что зажегся в ее глазах, заставил меня улыбнуться шире. — А это лучше спросить у него самого. Пойдем. Мы вышли из кабинета, окунаясь в праздничное сумасшествие, к которому стали присоединяться гости. А некоторое время спустя… Некоторое время спустя мы наблюдали такую картину: — Не хочу желтую кофту, — заявил Олег, когда мама вручила им с братом свои подарки. Я заметил, как лицо матери при этих словах буквально перекосилось от ужаса. И улыбнулся, потому что в этот момент Игорек сказал: — Хочешь, поменяемся? Возьми мою зеленую! С этими словами близнецы обменялись кофтами с самым довольным видом, я же послал матери успокаивающую улыбку, говорившую — «теперь видишь, что я был прав?» Ведь они совсем не такие, как мы. Конец