– Это доказывает, что убийца – Бэйрд Арчер! – Уэллман разволновался. – Значит, он все еще в Нью-Йорке? Полиция должна найти его! – Он вскочил с кресла. – Я еду в…

– Успокойтесь, мистер Уэллман. – Вулф предостерегающе поднял руку. – Это доказывает, что убийца вчера днем был в том здании, и больше ничего. Для нас Бэйрд Арчер по-прежнему только некое имя, фантом, если хотите. Не успев на какой-то миг спасти Рейчел Абрамс, мы до сих пор не нашли живого свидетеля, который мог бы подтвердить, что он реально существует. Что же касается розысков по вчерашнему следу, то это дело полиции, с которым они справляются вполне умело. Можете быть уверены: всех, кто работает и живет в этом здании, а также прохожих, очевидцев происшествия сейчас тормошат как следует. Присядьте, сэр.

– Я еду туда. В тот дом.

– После того, как я закончу. Сядьте, прошу вас.

Уэллман хотел примоститься на самый краешек кресла и едва не полетел на пол. Обретя равновесие, он сел поглубже.

– Я хочу, чтобы вы поняли, – начал Вулф, – рассчитывать на успех почти не приходится. Трое из моих людей расспрашивали родных и друзей мисс Абрамс, пытаясь узнать, не рассказывала ли она кому-нибудь о Бэйрде Арчере или о рукописи, но безуспешно. Мистер Гудвин поговорил со всеми сотрудниками издательства «Шолл энд Ханна», которые могли быть в курсе дела, и побывал также в других издательствах. Полиция, возможности которой несравнимы с моими, целую неделю разыскивала следы Бэйрда Арчера или рукописи. Если и вначале перспективы не казались мне радужными, то теперь они почти безнадежны.

Уэллман поправил соскользнувшие с носа очки.

– Я ведь наводил о вас справки, – растерянно пробормотал он. – Я думал, вы никогда не сдаетесь.

– Я не собираюсь сдаваться.

– Простите, пожалуйста. Но мне показалось…

– Я просто обрисовал вам положение. «Почти безнадежно» – не значит, что дело проиграно. Положение стало бы и впрямь отчаянным, не будь у нас одной зацепки. Имя Бэйрда Арчера впервые всплыло на листке бумаги, исписанном рукой Леонарда Дайкса. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предположить: составляя список имен, безусловно вымышленных, Дайкс пытался выбрать псевдоним для романа, написанного им самим или кем-то еще. И уже факты, а не предположение: это имя Дайкс включил в составленный им список; человек под этим именем был клиентом мисс Абрамс; это имя стояло на титульном листе рукописи, прочитанной вашей дочерью, и, наконец, этим именем назвался мужчина, позвонивший ей и назначивший свидание. Я расписываю это столь детально, чтобы вам было все понятно.

– Спасибо, я понял.

– Очень хорошо, – вздохнул Вулф, которому эти объяснения были явно не по душе. – Я надеялся раскрыть тайну рукописи с помощью коллег вашей дочери или машинистки, печатавшей рукопись, но ничего не вышло. Я оплошал. Последняя нераспутанная ниточка, ведущая к Бэйрду Арчеру, связана с Леонардом Дайксом, который, по-видимому, придумал этот псевдоним. Конечно, все это вилами по воде писано, но тем не менее это наша последняя надежда.

– Так действуйте же!

– Именно поэтому я и хотел поговорить с вами, – кивнул Вулф. – Сегодня двадцать седьмое февраля. Тело Дайкса выловили из реки первого января. Дайкса убили. Полицию убийством не удивишь, да и юридическая контора, в которой работал Дайкс, постоянно имела дело с убийствами. Мистеру Гудвину разрешили ознакомиться с делом Дайкса. Полиция спрашивала сотрудников конторы про Бэйрда Арчера наряду с другими именами из списка Дайкса. Вне служебных обязанностей у Дайкса почти не было ни привязанностей, ни интересов. Восемь дней назад я доказал, что имя Бэйрда Арчера связывает убийство Дайкса с гибелью вашей дочери, поэтому полиция, естественно, снова взялась за юридическую контору и до сих пор ею занимается. Нет никаких сомнений, что сотрудников конторы опрашивали бесчисленное множество раз. Поэтому мне нет смысла продвигаться в том же направлении. Да меня и слушать никто не станет, тем более отвечать на вопросы.

– То есть вы отказываетесь… – напряженно вслушивался Уэллман.

– Нет. Я только хочу сказать, что действовать нужно окольными путями. В юридических конторах работают молодые женщины. Быть может, где-то и отыщется ровня мистеру Гудвину по части налаживания интимных отношений с молодыми женщинами, но я в этом сомневаюсь. Можем испробовать такой подход. Впрочем, это путь дорогой, длительный и не обязательно ведущий к успеху – для вас и для меня. Будь там только одна женщина, которая обладала бы интересующими нас сведениями, дело было бы в шляпе, но вдруг их там десяток, а то и больше? Трудно прикинуть, в какую сумму это обойдется, сколько займет времени и принесет ли удачу. Поэтому я вынужден спросить вас: согласны ли вы продолжать или хотите выйти из игры?

Уэллман отреагировал как-то странно. Он не сводил глаз с Вулфа, чтобы ничего не упустить, а теперь переключился на меня, и взгляд у него был какой-то странный. Не то что он меня изучал, но можно было подумать, будто у меня вымахал второй нос, а на голове шевелятся змеи. Я поднял брови. Уэллман повернулся к Вулфу:

– Вы имеете в виду… – Он откашлялся. – Пожалуй, хорошо, что вы меня спросили. После того что я тогда сказал, вы вправе полагать, что я согласен на все, но это уж слишком… на мои деньги… десяток молодых женщин… по очереди…

– Что вы плетете, черт побери?! – не выдержал Вулф.

Сохраняя бесстрастный вид, я вмешался. По трем причинам: нам требовался заработок, мне хотелось взглянуть на Бэйрда Арчера и не хотелось, чтобы, вернувшись в Пеорию, Джон Р. Уэллман рассказал всему городу, что нью-йоркские детективы соблазняют стенографисток оптом, по заказу.

– Вы не поняли, – сказал я Уэллману. – Благодарю за комплимент, но под «интимными отношениями» мистер Вулф подразумевал «держаться за руки». Он совершенно прав: порой я и впрямь завоевываю симпатии молодых женщин, но только потому, что я застенчивый, а женщинам такие нравятся. Я полностью согласен с вами: нехорошо тратить на подобное ваши деньги. Положитесь на меня. Если дело вдруг примет серьезный оборот, я либо вспомню, что это ваши деньги, и пойду на попятный, либо продолжу, но уже за собственный счет.

– Я вовсе не ханжа, – возразил Уэллман.

– Прекрати зубоскалить! – взорвался Вулф.

– Я не ханжа, – настойчиво повторил Уэллман, – но я не знаю, кто эти женщины. Я понимаю, это Нью-Йорк, но ведь среди них могут оказаться девственницы…

– Совершенно справедливо, – поспешил согласиться я и обратился с упреком к Вулфу: – Мы с мистером Уэллманом понимаем друг друга. После некоего предела я его деньги не трогаю, даю слово. Правильно, мистер Уэллман?

– Пожалуй, да, – признал Уэллман; встретившись со мной взглядом, он посчитал, что самое время протереть очки, и поспешил сделать это, воспользовавшись носовым платком. – Да, вы правы.