Каллум медленно обернулся, обводя лучом фонаря окрестности. Непосредственно перед самим падением он слышал о каких-то запасах, которые собирались выбросить вместе с заключёнными, чтобы помочь им выжить. Возможно, в них могла быть тёплая одежда. Так и есть — два жёлтых пластиковых цилиндра валялись неподалёку у кромки воды.

Он подошёл к ним и, вскрыв один из контейнеров, заглянув внутрь. Внутри лежали комплект такой же стёганой одежды и тёплое одеяло. Была даже фляга с чаем, которую Каллум немедленно открыл, сделав пару больших глотков.

Чай горчил. Как будто его это волновало.

Ещё раньше он нашёл в одном из карманов ворованной брони целую связку пластиковых наручников, и Кэл провёл пару минут, сковывая ими всё ещё лежащих без сознания мужчину и женщину вместе. Голые ноги мужчины он всё же постарался укутать одеялом, чтоб у бедняги не было обморожения или переохлаждения.

Затем Кэл поглубже натянул капюшон пальто и приготовился ждать.

Первой пришла в сознание женщина: жалобно застонала, вздрогнула и попыталась подняться.

— Вот дерьмо, — вздохнула она, убедившись, что надёжно примотана к своему спутнику.

— Добрый вечер, — улыбнулся Каллум.

— Не подлизывайся, гадёныш! — воскликнула дама. — Ты в меня стрелял, сратый кусок дерьма!

— Ага. Как раз во время вашего спора — сварить меня живьём или порезать на полоски. Но я не держу на вас зла. И меня, кстати, зовут Каллум.

— Хилял бы ты отсюда, ебучий фашисткий выблядок. Донбул ещё до всего этого был зол, и я даже боюсь представить, как он озвереет после того, как ты его тазером поджарил. Мы славно повеселимся, устроив на тебя охоту.

— Я не из Сопряжения. То есть я, конечно, из Сопряжения, но я не дуболом из охраны.

— Лжец.

Кэл пожал плечами, отпив из фляжки ещё немного странного чая. Конечно, женщине удалось промолчать не более минуты.

— И чего ты ждёшь? — спросила она с искренним недоумением. — Второго пришествия?

— В некотором роде. Я жду прибытия своих друзей. Их арестовала охранка Сопряжения за то, что они помогли мне, так что вскоре их отправят сюда. И, кстати, где это мы? Я было подумал, что в Исландии, но сейчас чего-то сомневаюсь.

— А то ты не знаешь.

— Не знаю. Вот уж представь себе.

Женщина фыркнула от презрения и отвернулась. Когда она отворачивалась, Кэл увидел настоящий гнев на её лице.

«Я убью тебя», — говорили её глаза.

«Нет, не убьёшь», — ответил он широкой улыбкой.

— Какие друзья? — снова не выдержала собеседница.

— А с кем я, простите, разговариваю? Я не расслышал твоё имя.

— Зачем мне говорить покойнику своё имя?

— Да ладно! Как раз покойнику можно говорить что угодно.

— Фолувакеми, — выплюнула она, насупившись.

— Ну и откуда ты, дорогая подруга, такая грозная? Нигерия?

— Ага! — возмущённо крикнула женщина. — Вот ты и спалился, шпик! Ты узнал это из файлов секретной службы!

— Ах, какой впечатляющий карьерный рост! — в тон ей ответил Каллум. — Минуту назад я был свалившимся в кипяток тупорылым охранником — но вот я уже шпион, засланный к вам с тайной миссией! Увы, но нет. Я не шпик. Я предположил Нигерию, потому что мой смарт сообщил мне, что ваше имя из языка Йоруба.

— У тебя что, есть работающий смарт? — удивилась женщина.

— А то, — самодовольно ответил Кэл.

— Тогда ты точно шпик, — поджала губы собеседница.

— Опять за рыбу деньги! — в сердцах плюнул Каллум. — Можешь думать что хочешь, дамочка. На самом деле, — он обвёл рукой окрестности, — я признаю, что в этом окружении сложно сохранить здравый рассудок. Между прочим, мой смарт не может подключиться к каким-либо базовым станциям сотовой связи. Это что за ебеня такие, простите? Горы Эллсворт в Антарктике? Их высота объяснила бы разреженный воздух.

Её широкая улыбка заставила Каллума почувствовать себя не в своей тарелке — у собеседницы всё еще было преимущество перед ним.

— Неправильный ответ. И теперь мой черёд спрашивать.

— Я уже сказал тебе. Я Каллум.

Донбул застонал. Он поднял голову и принялся сверлить взглядом Кэла.

— Развяжи меня! — прорычал мужчина. — Быстро!

— Чтоб ты снова на меня набросился? — недовольно сказал Каллум. — Спасибо за предложение, но нет.

— Я буду резать тебя на куски, — неуверенно пробурчал пленник. — Неделями.