– А? – закономерно не поняла меня высокая слегка нескладная, но очень мне ставшая близкой в последние две недели синеволосая девчонка с очень светло-серыми глазами с темным обрамлением.

– Говорю: не обращай внимания на этих заносчивых пуделих с болонками, – всё так же вяловато блеснул я остроумием, не желая отвлекаться на переживания своей пассии, пока прикипел взглядом к тридцатиметровому красавцу воздушному паруснику, что завладел всем моим вниманием.

– А я значит дворняжка? – попыталась поиграть в импульсивность эта довольно взвешенная, но порою излишне увлекающаяся особа.

– Скорее кошка, – всё так же не поворачивая к ней лица монотонным голосом не принял правил игры, на что получил разочарованный вздох и ощутил в своей руке теплую ладошку.

– Франт, Торпс, опаздываете! Живее, – обожгла меня своим взглядом Лири, что поблескивая серебристой полумаской, деловито расхаживала в полевой форме наставника перед своими коллегами, то и дело останавливаясь и теребя рукоять меча на боку.

– Да, старший наставник Ровская, – прывычно отозвались мы, заняв место в толпе умело маскирующейся под строй.

– Бедняжка Франт. Торпс, ты совсем не бережешь своего несчастного воздыхателя, – как из под земли вдруг выскочила, хотя скорее выскользнула словно большая хищная кошка, красноволосая Милен.

– Горская, а тебе не надо к своей группе? Или ты нары…

– Сказал же: забей. Чего ты стартанула? Опять ведь поколотит тебя, – вздохнув поспешил одернуть разошедшуюся Вирону, что снова уверенно влезает в сети неизменно артистичной провокаторши к которой уже и привыкнуть как-то успел.

– Ах, какая забота, – ехидно продолжила Мили. – Мое девичье сердечко просто трепещет от столь трогательной опеки. Может стоило остановить свой выбор на ком-то более достойном и способном не только постоять за себя, но и защитить? Подумай, дурашка Франт. Мы, эм… Горские – способны дать многое и открыть…

– Горская, бегом к своей группе! Франт, Торпс, за мной! – стремительно проходя мимо, разрушила игру красноволоски наш наставник.

– Да, старший наставник Ровская, – словно собаки Павлова выдали мы «отзыв».

– Тебя не задевают слова… этих? Почему ты после столь яркого… дебюта так более никого и не наказал? Ведь столько же поводов для дуэлей было, – недоумевала и слегка негодовала Торпс, то и дело при этом сдувая тяжелую челку густых темно-синих волос, что блестящим на солнце потоком ниспадали на половину лица и оканчивались чуть пониже ушей. – Я же знаю на ЧТО ты способен, и мало кто смог бы тебе что-либо противопоставить, даже пожалуй в поединке чести, я уж не говорю об обычном студенческом. А ты так ни разу и не ответил на все эти дерзости и провокации! Они же уже болтают невесть что за твоей спиной. Обидно, Герд.

– Вирона, я… из-за такой воистину детской чепухи не стану никому мять бока и тем более проливать кровь. Слишком уже… слишком накладно потом отмываться. А тот, как ты назвала «дебют», вообще был ошибкой и глупостью, которая обернулась для… неважно. Короче, не хочу. И тебе не советую влезать, – поспешил увести тему от неприятных воспоминаний и избежать неудобных вопросов. – За неделю три раза палками махала и все три раза тебя отлупили. Вот скажи мне, зачем? Что такого важного ты отстаивала, чтоб потом не иметь возможности нормально сидеть, хромала и корчилась от боли при попытке вдохнуть полной грудью? А фингал? Стоило оно того?

– Эх. Ну как так можно? Они ведь про тебя говорили всякое… ну и про меня. Не могла же я всё это проглотить! – сверкая изумительными глазами, с напором выдала свое негодование, чуть ли не кипя праведным гневом, девица, что на пол головы была выше меня. А мне норм. Но «спустив пары» прильнула и прижав мою руку, что всё еще сжимала, к своей не особо впечатляющей груди, непосредственно выдала, сияя при этом обезоруживающей улыбкой. – Но благодаря твоему чудодейственному бальзаму я уже почти не храмаю, а фингал уже желтый! Так что я смело смогу отстоять еще и…

– Торпс, поживее! Франт, пни ее! Грузимся грузимся, детишки! Вольская! Где тебя Пустошь носит! Мы уже отчаливаем, быстро на борт! – пробегая отвесила, почему-то мне, подзатыльник вездесущая «старший-наставник-Ровская».

– Да… старший… наставник Ров… ская… – подбежала запыхавшаяся и раскрасневшаяся одногрупница, в любовании кормой коей меня однажды заподозрили.

– Ого! Вижон, зачем тебе столько мечей, а это там у тебя алебарда? Ну ты прям ваще…

– Живо на борт, я сказала! – Лири не дала «попускать слюни» и поблестеть глазами над обилием «сокровищ» моей порою чрезмерно увлекающейся спутнице.

– Да старши…

– Так, все на борту? Наставник Рецкая, ваши? – не дослушав, умчала дальше глава нашей экспедиции, где принялась подводить итоги погрузки.

– Мои все, старший наставник Ровская, – с достоинством отвечала голубокудрая такая себе «Мальвина», а по совместительству руководитель группы «принцесочьего кубла», поправив роскошный магический жезл под не менее роскошной и далеко не «мальвиньего» размера грудью, что благодаря широкому и туго стянутому поясу на тонкой талии, производила просто ошеломляющий эффект, вызывая неосознанное слюноотделение.