— Но, — сказал Туан, поворачиваясь к Роду, — ты же все время был здесь, в Раннимиде; с нами, когда там отбивали этот набег!

— Я заметил, — прохрипел Род.

— Милорд, не все из случившегося здесь невозможно, — вздрогнула Гвен.

— О нет, все. Взять, например, тебя — крайне невероятно, что может даже существовать такая чудесная женщина, как ты. Но чтоб она не только могла существовать, но еще и влюбилась в кого-то вроде меня — ну, это решительно невозможно.

Гвен подарила ему лучистую улыбку,

— Ты всегда недооцениваешь себя, Род Гэллоуглас, и переоцениваешь меня — и таким образом заставляешь холодный мир превращаться для меня в теплый.

Против такого выражения ее глаз он устоять не мог; оно манило его все ближе и превратилось в длинный, глубокий поцелуй, пытавшийся увлечь его еще глубже. Но в конечном итоге Род вспомнил, что находится на палубе корабля и что экипаж несомненно смотрит. У него возникло искушение послать их всех к черту, но он вспомнил о лежавшей на нем ответственности и со вздохом сожаления оторвался от поцелуя.

— В последнее время мы занимались этим недостаточно часто.

— Я отлично это сознаю, милорд. — Гвен приковала его к месту сверкающим взглядом.

— А я-то думал, что это у неандертальцев Дурной Глаз! — выдохнул Род и, повернувшись, твердо зацепил ее руку у себя на локте, направляясь на прогулку по палубе. — Но пока, однако, давай наслаждаться морским воздухом. В конце концов, чего-то более похожего на развлекательный круиз нам, вероятно, не видать никогда.

— Как скажешь, милорд, — смиренно согласилась она,

— Лишь бы ты не путала меня с моим доппельгангером, — поправился Род.

Гвен твердо покачала головой.

— Такого не может случиться ни на каком расстоянии меньше ста футов.

— Ну, надеюсь, так — но, кажется, довольно многие допустили-таки подобную ошибку.

— Они не настолько хорошо тебя знают, — промурлыкала Гвен. — Если они и видели тебя раньше, то лишь недолго и издали.

— Да, но есть некоторые, кому... ну, вот один такой! — Род остановился рядом с фигурой в коричневой рясе, сидевшей на палубе скрестив ноги, прислонившись к поручням с налитым до половины чернильным рогом в левой руке, писавшей старательным округлым почерком в огромной книге с тонкими пергаментными листами. — Приветствую вас, брат Чайлд!

Пораженный монах поднял голову. А затем по лицу у него, расплылась восторженная улыбка.

— Рад встрече, лорд Чародей! Я надеялся увидеть вас здесь!

Род пожал плечами.

— А где же еще мне быть? Это же королевский флагман. Но вы-то как сюда попали, брат Чайлд?

— Я капеллан, — просто ответил монах. — И желаю быть как можно ближе к королю и его советникам, насколько это в моих силах; ибо я стремлюсь как можно лучше записать все произошедшее в ходе сей войны.

— Значит, ваша хроника продвигается успешно? Насколько далеко в прошлое вы сумели копнуть?

— Да я, собственно, начал четыре года назад, когда умер старый король, и записывал все, что видел ж слышал о происходившем с тех пор, сперва в царствование Катарины, а потом во время совместного царствования наших добрых короля и королевы. — Он просиял, глядя на них. — И все же при нынешнем столкновении мне посчастливилось оказаться в самой гуще почти с первых дней. Мой дневник будет точен, дабы люди, которым жить много столетий спустя, узнали, сколь превосходно проявили себя люди нашего нынешнего века.

— Благородная цель, — улыбнулся Род, хотя и без должного уважения, какое заслуживал такой проект. — Однако удостоверьтесь, что записанное вами точно, хорошо?

— Не бойтесь. Я просил рассказать о каждом событии нескольких человек, и таким образом, думается, нашел нечто близкое к истине. И все же по большей части я записывал только то, что видел сам.

Род одобрительно кивнул.

— Ничего не может быть лучше материала из первичных источников. Да будет успешен ваш труд, брат Чайлд.

— Благодарю вас, милорд.

И Род с Гвен пошли дальше вдоль палубы, тогда как монах снова склонился над своим дневником. Когда они оказались за пределами слышимости, Род шепнул Гвен:

— Конечно, рассказы очевидцев не обязательно описывают случившееся в действительности. Людские воспоминания всегда бывают расцвечены тем, во что они хотят верить.

— Вполне допускаю это. — Гвен оглянулась на монаха. — И он так молод и переполнен юношескими идеалами! Несомненно, Катарина и Туан кажутся ему невозможно царственными и внушительными — а зверолюди бесконечно мерзкими и...