— Что за программа в тебя встроена? — не выдержал я издевательств над своим слухом.

— Психологическая поддержка воинов, попавших в сложную ситуацию на военном шаттле,

— тут же ответил с охотой Демогон. — Плюс курс реабилитации после тяжелых стрессовых ситуаций.

Внимательно посмотрел на гремлина. Мерзавец благополучно доедал последний паёк, насыщенный микроэлементами, не оставляя мне выбора.

— Начинаю понимать, почему после курса психотерапии среди солдат участились случаи самовыхода в открытый космос, — сделал неутешительный вывод я, начиная беспокоиться за свою психику. Еще пару недель с этим чудовищем и мне тоже может показаться выход в космос единственно правильным решением.

— Скучный ты, — потянулся беспардонно Демогон. — Еды кстати больше нет, — пустой пакет с шуршанием упал на пол. Я криво улыбнулся, серьёзно подумывая выключить гравитацию.

— Перекинулся бы в дракона и слетал бы до той планетки за хавчиком, — показал он мне пальчиком в сторону иллюминатора.

— Драконы не могут находиться в открытом космосе, — напомнил я Демогону, усаживаясь в кресло. На автомате перевел шаттл на ручное управление.

— Поэтому людишки вас и победили, — зевнул мой психотерапевт. — Полное отсутствие фантазии на лицо. А такого тупого лица, как у тебя, я еще никогда не видел за свою долгую столетнюю жизнь.

Руки сами потянулись в сторону шерстяного засранца. На доли секунды я отпустил руль, в иллюминаторе мелькнул удивительно знакомый предмет. Раздался жуткий скрежет и, прежде чем я что-либо успел понять, шаттл дрогнул, как раненный зверь. Мне даже послышался стон. Едва успел нажать на консоли кнопку старта, заставив рвануть корабль с места. Свет мигнул и погас, в тот же момент исчезла гравитация, дисплей потух. Мы с бешенной скоростью понеслись к сине-зеленой планете.

— Это был унитаз! — заверещал несчастный Демогон, болтающийся в воздухе. От его крика у меня прихватило сердце, я еще крепче вцепился руками в кресло. Нервы стали ни к чёрту после недельного заточения с этим лохматым клубком.

— Меня погубит унитаз! — надрывался гремлин. — Чтоб ты сдох, тварь чешуйчатая! Так и знал, что быть шпионом на людишек плохая идея!

Моя рука сама вытянулась, я вцепился в шкуру мерзавца и подтянул к себе. Очень хотелось его задушить прямо сейчас, но… Я обнял его и закрыл насколько это возможно, пряча от ударов и травм своим телом и магией. Болтающий шпион — ценная находка.

За бортом свистело и трещало, мы стремительно падали. Моих магических усилий явно не хватало остановить крушение. Демогон громко пообещал подать в суд на

домогательства, но из крепких объятий не вырвался. Магия странно засбоила и стала рваться на кусочки. На мгновение мне показалось, что я запаниковал. От удара меня подкинуло. Острая боль в голове, вспышка в глазах, мат Демогона и тьма.

Глава 2

Лера (наше время)

У-у-у, коза эта Арсеньева! Никаких моральных принципов у человека. Вот и получается, что ей самые лакомые кусочки по репортажам достаются. Шеф для неё старается. А другим шиш!

Представила Арсеньеву с большой табличкой на лбу. Надпись гласила, каким образом достались ей самые нашумевшие статьи. Ничего, будет и на моей улице праздник! Сама пробьюсь! И в отличие от этой, не через постель, а своим умом.

Застонала и упала лбом на ворох бумажек с заданиями от шефа. В записках значилось: «высокий урожай озимых», «открытие детской площадки в новом микрорайоне на окраине города», «стая бродячих собак терроризирует прохожих возле завода по производству пельменей».

«Ещё бы им не терроризировать», — подумала я, методично ударяясь головой о столешницу. За что мне всё это?

В прошлом году шеф мне ответственно доверил писать статью об унитазе, который случайно выкинули с космической станции. Он у них сломался вроде как. Так вот. Во время замены что-то у них там не так пошло, и унитаз катапультировался в открытый космос. Зашибись статья, не правда ли?!

А в тот же день метеорит огромный упал, между прочим. Но эта статья досталась… Угадайте кому.

— Хмелевская, что вы решили? Над каким материалом работаете? — раздался неожиданный голос шефа над ухом.

— Беру собак возле фабрики, — хмуро посмотрела на начальство. Жаль взглядом невозможно покалечить. Я бы ему импотенцию устроила. Тогда бы хоть какая-то надежда на честное распределение материала была бы.

— Не надоело писать о всякой фигне? — расплылся шеф в гаденькой улыбке.

— Что вы, Геннадий Александрович! Голодные собаки — это не фигня. Люблю животных, знаете ли. Хочу бороться за их права. Я напишу такую статью, что всем станет жаль несчастных зверушек, а покусанных распнут путём народного негодования.