Не врал. Действительно хотел меня — и сейчас хоть и охренел от моей наглости, но воздухом захлебнулся, стоило только пальцы сжать. То-то же.

— Резинки есть, или мы закончим на этом? — Ну, вот не могу заткнуться. Прости, Антон, не могу.

Он шипит, раздражённо — ну да, момент я ему испортила, но запускает пятерню в карман джинс.

Не знаю эту марку, какие-то космически тонкие… Ну, если порвется — то кому-то придется познакомиться с такой процедурой как массаж простаты.

Здравствуй, веселая наездница, я скучала — хоть и не догадывалась об этом. В первую секунду, когда я усаживаюсь на раскаленный член Антона — вскрикиваю и сама. И все-таки… Все-таки вибратор — это не все. Горячий член живого мужчины заменить сложно…

Медведь — медведь во всем… И в объемах, да-а-а…

Медвежьи лапы на моей талии, давят, заставляют насадиться на мужскую плоть так, что еще чуть-чуть — и он заденет мне членом печенку. А я… Блин, я отвыкла… Слишком давно не трахалась, слишком… Будто в первый раз, только без дефлорации. Стыдно признаваться, но от количества ощущений я аж замерла, и видимо — затянула с тем, чтобы уже начать.

— Шевелись, раз оседлала, — недовольно хмыкнул Антон, и одну ладонь с размаха опустил мне на бедро.

Твою же… ма-а-ать!

Как же звонко…

Вот тут уж я бы и рада молчать, а не получилось — вскрикнула. Негромко, но слышно. Мне бы срезать его наглый тон, но вот конкретно сейчас я не только не испытываю желания это делать, но и издаю умоляющий стон.

— Еще…

Не дурак, понимает. И еще один хлесткий удар приходится мне на ягодицу, обжигая, усугубляя, вновь опрокидывая волной ощущений. А я — я захлебываюсь, я кричу, я сгораю, и начинаю свои возвратно-поступательные движения.

Танец продолжается — жаркий, энергичный, по дрожащей доске — от начала и до конца, до падения в раскаленное жерло вулкана.

Достигнута точка, при которой я уже не могу думать, не могу смеяться, распускаю мысли, и маска — моя маска слетает с меня, потому что именно сейчас я — настоящая, объемная, живая.

И нет ничего — ни мыслей в голове, ни мира за пределами сомкнутых век. Кто я, с кем я — это не важно.

Это тайфун — оглушительный, беспощадный, не дающий мне опомниться, спохватиться и включить заднюю передачу. Какую заднюю передачу? Из бездны не выбираются, в неё только падают. И я падаю.

У Антона сильные ладони. Или мой болевой порог совершенно ни на что сейчас не годен. Или и то и другое, но… Он выдает мне столько боли, что все мое восприятие топит адреналином. Нет, еще не сабспейс, но уже остро — до изнеможения.

Так, что крики — отчаянней. Движения — яростней. Удовольствия — больше. Больше. Еще больше…

Оргазм прокатывается по мне раскаленным катком, заставляя орать так, что странно, что не прибежала из своего флигеля домработница.

И прости меня, мой господин.

Сегодня я кончила не с тобой…

Хотя ты с меня уже и не спросишь, но я-то с себя спрошу. Потом. Может быть. Если найду силы. Мне есть что переживать, и одна ночь с кем попало — явно не входит в список самых весомых проблем моей жизни.

Я не падаю на грудь Антона — хотя честно, заманчиво, у него там все неплохо с грудными мышцами.

Нет. Держусь пару мгновений, любуюсь на его охреневшие глазки — он кончил на пару секунд раньше меня, я поразительно вовремя успела, а то кому-то пришлось бы все начинать сначала, а я не уверена, что я после джина потянула бы повторный марафон. Быстрей бы уснула, пока оно там восстанавливалось.

Надо же… Смог! Вырвал из меня этот оргазм. Не ожидала. Искренне предполагала, что про свою тематичность он мне врет, просто после того как насмотрелся моих фотографий. Ну бывает же такой недостаток у мальчиков — врать, что ты круче, чем есть на самом деле. Нет, все-таки чувствуется хватка, манера, да и боль он знает, как дозировать. Выдерживал паузы, чередовал с ласками.

— Спасибо… — шепчу я после, когда уже лежу на спине, прикрывая глаза рукой, медвежья ладонь Антона лежит на моем животе.

Не за секс. И даже не за оргазм, хотя это было ярко. За забвение.

Тоска никуда не делась, её не растворить одним неплохим сексом, но сейчас — сейчас мне чуть-чуть полегче. По крайней мере, я могу дышать, а утром — смогу встать и вернуться домой, чтобы разобраться с этим всем окончательно.

Эд проснулся в полпятого утра от адского сушняка и потому, что затекли мышцы.

И все-таки полы с подогревом были отличной вещью. По-крайней мере спать на полу без одеяла было вполне себе тепло, только жестко. Даже на шкуре несчастного Потапыча. Впрочем, после джина нормально спалось даже на полу. Все-таки Эд знал, что ему пить, чтобы проняло.