Послезавтра во дворец должны перебраться Лу и Илий – с канцелярией уже все оговорено. Так что буду просто больше времени проводить с богиней. К счастью, она была слишком сильным менталистом для того, чтобы я смог так открыто прочитать ее мысли о собственной персоне, как это случилось с Вилой.

Сейчас мне меньше всего хотелось знать, что о моей персоне на самом деле думают небезразличные мне люди.

Следующие пару дней после событий в апартаментах графини де Шонц прошли как в тумане, но во дворец наконец-то переехали Лу с Илием.

Только увидев богиню и старика, я понял, как успел к ним привязаться за прошедший год. Пока я был в темнице, время будто бы остановилось, так что наша разлука не казалась мне долгой. Сейчас же я вел активную социально-политическую жизнь, общался с различными людьми, королем и его фавориткой, прочими аристократами, гвардейцами и даже прислугой. И именно эта чехарда лиц и титулов показала мне, как на самом деле важны отношения, в которых ты можешь хотя бы частично доверять людям: во дворце я чувствовал себя лисицей на псарне, которую вот-вот раскроют и разорвут на клочки.

Общему росту напряжения способствовало и то, что король все чаще и чаще показывал мне свое расположение. Мы с Каем еще раз встретились на тренировочной арене, я стал окончательно вхож в казармы и комнаты отдыха гвардии – что недопустимо для обычных аристократов и дворян, стал негласным ведущим игр лото для высшей знати.

Кроме того, меня допустили до работы с документацией, от чего я пытался изо всех сил отвертеться, но уговор с королем был крайне прост: я полезен ему сейчас, когда его королевство вот-вот рухнет в горнило войны, а он взамен решает проблему моего «паломничества».

Хоть мы и не обсудили сроки моей службы изначально, но в одной из приватных бесед с Каем все же пришли к соглашению: я свободный человек, так что после окончания войны, то есть когда основная угроза для власти монарха и стабильности королевства минует, я волен заниматься, чем захочу.

Впрочем, исполнение своих обязательств Кай Фотен Первый не стал откладывать в долгий ящик, и в верхней части Пите уже появилась маленькая молельня богине Лу – защитницы вдов и сирот. За неимением собственных жрецов у божества, патронаж за помещением был передан жрецам Матери, которые уже были знакомы со мной и Лу по нашей меценатской деятельности. Конечно, они крайне удивились тому, как высоко я взлетел и что моим патроном выступает сам король, но кошель со звонкой монетой на нужды жречества только добавил им рвения помочь с обслуживанием помещения.

– Какие жертвы принимает Лу? – прямо спросила одна из жриц храма Матери, пожилая женщина в простом платье и подобранными волосами.

Тут я немного опешил, потому что этим вопросом никогда и не задавался.

– Лу принадлежит второму кругу, – вмешалась сама богиня, которая сопровождала меня в этом походе к жрецам, – так что конкретных жертвоприношений она не ждет. Достаточно просто искренне просить ее о помощи и Лу откликнется.

Жрица согласно кивнула, принимая такое объяснение. Так как инициаторами строительства храма руками короля выступали мы, то и нам было нести знание о старом-новом божестве в массы.

Отдельной молельней дело не ограничилось и алтарь богини «с карточки лото» поставили и в общем молельном зале богов второго круга, который находился на балансе города. Это было, наверное, даже важнее, чем отдельное помещение – тут поток просителей был не в пример выше и находился зал в нижнем городе, прямо на границе с доками.

Я не обольщался на тему щедрости короля: Кай был деловым человеком и когда он почувствовал, что я начал приносить пользу и выполнять наш уговор, предпринял ответные шаги. Кроме того, заниматься полноценно храмами и алтарями во время войны у нас не получится, так что «задаток» начали выплачивать в оставшееся мирное время.

С Вилой де Шонц все было одновременно и просто, и сложно. С одной стороны женщина показала, что недостойна моего доверия как человек, потому что пыталась меня окрутить и прижать к ногтю. С другой – она была верной соратницей и фавориткой Кая, занималась для короля дворцовым шпионажем и интригами, и в целом была ценным источником информации.

Ходить по коридорам дворца или территории королевской крепости, вслушиваясь в мысли каждого проходящего – с ума сойдешь. Так что как бы мне не было тяжело общаться с де Шонц, иногда контактировать все же приходилось. Я быстро получал от фаворитки информацию и наводки, по которым потом занимался «прослушкой», но это – максимум, ни словом больше.

Во время «прослушки» чужих мыслей я в основном узнавал о мелочах, местных склоках и прочих дрязгах. Иногда я выдавал де Шонц информацию о том, когда и кого лучше было «подложить» под очередного аристократа или мелкого дворянина. Временами приходилось обрабатывать и заходивших по делам купцов и прочих видных граждан Пите.

Мне казалось, что со временем я привыкну к такой жизни, привыкну к статусу бесплотной тени, которая ковыряется в душах людей, выведывая все грязные тайны и помыслы. Но время шло, а мне было все так же мерзко. Я не получал никакого удовольствия от того, чем занимаюсь, но сам же на это подписался. И молельня с алтарем в общем зале богов были свидетельством того, что я все делаю правильно.